История игральных карт. Вековые традиции создания карточных колод для игры, пасьянсов, фокусов и гаданий в разных странах и у разных народов - Кэтрин Харгрейв

Еще одну оформленную с большим искусством серию изготовил Чапман для Рейнольдса с сыновьями около 1880 г.

Последнюю по времени, но не качеству серию изготовил известный мастер Уильям Мейкпис Теккерей. Из них сохранился 21 лист, и они приведены в книге произведений Теккерея «Сирота из Пимлико». Их собрала мисс Теккерей после смерти отца, и относительно игральных карт она рассказала, что он никогда не притворялся художником. Поэтому многие его рисунки выпустили в печатных изданиях, чтобы читатели могли познакомиться с тем, на что он был способен, когда хотел. Вместо небрежных, на скорую руку исполненных зарисовок, которыми украшены многие его письма и рукописи, в картах нам представляются законченные и прелестные миниатюры, живые и чарующие, как все настоящие произведения искусства, известные нам.

ПЕРЕВОДНЫЕ КАРТЫ РАБОТЫ УИЛЬЯМА МЕЙКПИСА ТЕККЕРЕЯ

Пиковой тройке присвоено название «Мистер Гиббон, мистер Босвелл, мистер Джонсон»; двойка и пятерка называются «Американские памятные заметки и воспоминания»; а трефовая девятка называется «Ассирийский барельеф. Справляйтесь у Геродота». На остальных картах можно прочесть выдержки из Шекспира, Байрона, Купера и Матушки Гусыни, а также элегантные бессмысленные рифмы собственного сочинения автора, к которым он изготовил иллюстрации. Мисс Теккерей обо всем об этом говорит так: «Изначально данные игральные карты должны были составить законченную колоду, однако удалось закончить изготовление всего лишь определенного их числа. Когда мой отец рисовал эти карты, они его очень радовали. Особенно ему пришлось по душе внешнее сходство мистера Гиббона, которое он обнаружил на пиковой тройке. Как мне кажется, эту карту можно считать главным делом отца, и именно так он к ней относился».

Данный набор неожиданно разных и колоритных карточных колод представляется забавным и удивительным явлением, возникшим в степенной старой Англии. К тому же речь идет о не менее увлекательной и при этом очень британской по душе попытке объяснить особенности характера всего этого хотя бы каким-то боком в предисловии или «Послании к читателю» в самом начале «Совершенного игрока» издания 1674 г. Там сказано: «Разумеется, не найти другого такого человека, настолько яростно отвергающего правомерность увеселительного отдыха. Не нашлось еще такого сурового стоика, ведь в какой-то момент он передумает и позволит себе заняться чем-то более приятным вместо топких, многотрудных дорог своей собственной судьбы, выбранной по собственному же желанию… Не в моей власти назначать кому-либо увеселительный отдых, нет нужды и в том, чтобы ограничивать кого-то в выборе удовольствия. Может получиться так, что то, что доставляет предельное удовольствие одному, другому человеку покажется непереносимо оскорбительным. Кто-то стремится к удовлетворению ума, кто-то – тела, а кто-то и того и другого в едином порыве. На такой случай я предлагаю вам на выбор варианты времяпрепровождения, накопленные мною на текущий момент, и пусть остальные варианты ищет (на ваш выбор) каждый для себя. В заключение позвольте вам посоветовать следующее: если вы сели играть (когда позволит ваше основное занятие), не поддавайтесь алчному желанию выиграть еще чужих денег, так как возникает риск потерять свои собственные; вам грозит не только расстройство ума, но и потеря репутации как азартного игрока. Если вы проиграете свое имение, вы, без сомнения, утратите доверие к себе и доброе имя. А ничего более ценного, чем репутация, в мире все-таки не существует».

Глава 8

Игральные карты в Италии

Ближе к концу XIV столетия игральные карты практически одновременно появились во всех странах Европы. Быть может, притязание Италии на приоритет в этом деле наиболее обоснованно, ведь важность морского порта Венеции оспаривать сложно. Ее посещали путешественники с Востока и тогдашнего Ближнего Востока, включая страны Балканского полуострова, Турцию и некоторые страны Юго-Западной Азии, иногда Египет, ведь в те дни они находились совсем не близко для экипажей неуклюжих, громоздких парусных судов. А собственные венецианские купцы привозили из дальних стран все для них новое и чудное.

Никому не дано знать, привезли ли игральные карты купцы или путешественники, солдаты или странствующие цыганки-гадалки, но странные символические карты появились как носители вполне очевидных аллегорических значений и определенно восточной системы обозначений. Сама их необычность стала поводом для бесконечных и затейливых теорий происхождения игральных карт и их значения. Выстраивались всевозможные предположения о том, что пришли они из Персии и Аравии. Тем временем Кур де Жебелен, выпустивший в 1781 г. в Париже книгу Le Jеu des Tarots и лучше других разбиравшийся в данном предмете, в самом занимательном и своеобразном виде прослеживает путь игральных карт из Египта, чем связывает их с египетской мифологией и символикой. Египтяне выразили всю свою мудрость и научные достижения в иероглифической форме письма. В его основу положен алфавит, в котором идолов обозначили буквами, буквы – понятиями, понятия – числами и числа – совершенными знаками. Опираясь на все эти открытия, с которых и начинаются сложности, автор прослеживает еще более запутанную символику каждого листа из 22 карт Таро. Для нас представляет интерес то, что число 7 остается совершенно загадочным. Тайна его передается в старых сказках и представлена сначала в победе Осириса, а потом в колеснице бога солнца, то есть в современной карте Таро Le Chariot. Это число с незапамятных времен на Востоке считалось мистическим, а вся игра в Таро основана на мудреных комбинациях семерки и ее кратных величин. К тому же сохраняет свое старинное восточное значение как предвестник несчастья число 13, которое однозначно связывают со смертью.

Существует мнение о том, что изначально на этих странных картах никаких чисел не было и что ими играли как-то иначе, возможно в качестве средства для ворожбы и уж точно не для испытания судьбы или ради азарта. В несколько измененном виде они совершенно определенно становились игрой для забавы и развития детей. В таком предназначении о них с большой симпатией упоминали несколько писателей.

Со своей склонностью к приданию черт христианства всему, что появлялось нового в средневековой Европе, иерархи церкви подвергли нападкам эти восточные карты, в результате чего в те времена появились карты Le Раре и La Papesse. Сказано, что четыре итальянских символа масти представляются священными для Гермеса, то есть предлагается еще одно звено связи игральных карт с предсказанием судьбы. Те, кто искал помощи у жреца Гермеса в древности, сначала предлагал серебро священнослужителям храма, а осенить крестом ладонь цыгана серебряным слитком служит ритуалом, сохранившимся с доисторических времен. Считается, что арканы Le Bateleur и Le Fou изначально служили символами Меркурия. Le Pendu символизирует миф вселенского солнца, названный основой религии, в которой поклоняются смертному богу. Его значение, понятное дело, служит символом солнцеворота зимы и наступления весны.

Значение карты La Roux de Fortune просто прослеживается от первых глифов в виде колеса. Так как судьба Земли зависит от нашего Солнца, поэтому колесо служит символом участи и судьбы. С одной стороны колеса судьбы появляется изображение египетского бога добра, а с другой – бога зла. Le Diable символизирует Сатурн, и она отличается властью зла над человечеством.

Первое упоминание о числовых картах в Италии относится к 1379 г. В своем труде под названием Istoria della citta di Viterbo Николо Кавеллуццо пишет: «У города Витербо лагерем стояли наемные войска враждебных клик Климента VII и Урбана VI, позволявшие себе всевозможные бесчинства и грабеж государств, образованных по римскому образцу. В этот год, запомнившийся такого рода большими невзгодами, обитатели Витербо начали играть в карты, привезенные сарацинами. Игру назвали „Наиб“». Кавеллуццо написал свое произведение в 1480 г., и он мог выразить свое личное мнение по поводу того, что карточную игру предложили сарацины. Однако любопытно отметить тот факт, что на иврите слово «наиби» означает «колдовство, волхование» и что по-испански карты будут «наипес». Однако, скорее всего, эти числовые европейские карты были всего лишь копиями карт из Китая, изначальные четыре масти которых в виде монет, связок, мириад и десятков мириад превратились в жезлы, денарии, мечи и кубки итальянской карточной колоды.

Напомним предположение о том, что венецианцы добавили эти числовые карты к листам с символами, чтобы составить колоду карт Таро для развлечения взрослых людей и стимулирования у них игрового азарта.

Нотариус из Марселя Лоран Айкарди в своем дневнике поведал, как в 1381 г. некий сын купца Жан Жак превратился в заядлого карточного игрока. Перед путешествием на судне до Александрии его товарищи опасались, что во время длительного морского перехода он совсем отдастся своей всепоглощающей страсти. Поэтому двое из них взяли с него нотариально заверенное обещание не прикасаться к картам на борту судна, по прибытии в Александрию, во время возвращения в Марсель и на протяжении восьми дней дома. За малейшее нарушение своего слова с него причиталось 15 флоринов золотом.