И Будда – не беда! - Алексей Лютый

Сколько именно прошло времени, пока друзья добирались до пещеры Рудры, сказать трудно. Над пустыней висела постоянная мгла, и казалось, что даже само время на разных участках пути движется по-разному. И когда путешественники дошли до горы, одним казалось, что прошла целая вечность, а другие считали, что дорога не заняла и пары часов. При этом первые умирали от жажды, а вторые даже не успели натереть задницы о хребет Дакши.

Остановившись поодаль от входа в пещеру, менты застыли, пытаясь рассмотреть чудовищ, его охранявших, о которых говорили «сиамские близнецы». По обеим сторонам от черного зева стояли лишь два небольших валуна и ничего больше. Конечно, в этом мире было все возможно, и камни запросто могли превратиться в жутких монстров, но ментам в это верилось с трудом. Да и разбудить каменюки было бы довольно трудно. Разве что кувалдой по валуну звездануть!

– Пошли, что ли, – слегка стукнул Дакшу по лбу Рабинович. – Нет там ничего.

Слон, видимо, слишком сильно веривший во всякие чудеса, с минуту поколебался, тяжело вздыхая, но затем все-таки пошел вперед. Мурзик обогнал его, взяв на себя миссию разведчика, и первым устремился к пещере. Когда до входа оставалось не более пяти метров, умный пес остановился и тихо зарычал. Дакша, уже привыкший к таким выходкам, замер. Менты насторожились и тут же увидели – на камнях, по обеим сторонам от входа, спали две кошки. Черная и белая.

– Вот так чудовища! – расхохотался омоновец, и обе кошки тут же проснулись.

Угрожающе выгнув спину, они зашипели. К удивлению путешественников, выпущенные из мягких подушечек когти на лапах животных стали расти с катастрофической скоростью. Прошло всего несколько мгновений, и это грозное оружие семейства кошачьих достигло таких размеров, что стало едва ли не больше лап. И тут Мурзик залаял. Кошки оторопело уставились на него, а затем с истеричными воплями бросились на скалу, взбираясь на нее ничуть не хуже, чем на дерево. Поднявшись на пятиметровый уступ над входом в пещеру, обе животины принялись шипеть и орать так, будто их прямо сейчас через мясорубку пропускают.

– Камнем, что ли, в них запустить? – задумчиво поинтересовался омоновец.

– Да ну их. Пусть сидят. А то еще на башку свалятся, – отмахнулся Рабинович и снова хлопнул Дакшу. – Пошли, что ли? Долго тут стоять будем? Хозяйка уже, поди, заждалась.

Вход в пещеру оказался настолько большим, что в нем не только Дакша мог уместиться. Он бы прошел туда, даже если бы поставил на спину своего собрата. Горыныч, готовясь к новой заварушке, принялся раскручиваться прямо на голове слона, а Лориэль, взмахнув палочкой, повесил в нескольких метрах перед путешественниками светящийся шар. Впрочем, он так и не понадобился. Не прошли друзья и десяти метров, как впереди забрезжил красноватый свет, и через несколько секунд они оказались в огромной пещере. В глубине ее, на ложе, освещенном двумя светильниками, лежала Рудра и плакала от смеха.

– Уйдите, ироды. Уйдите, проклятые, – сквозь стон проговорил демон. – Убили вы меня. Помру теперь. Кому скажешь, от чего, засмеют на фиг.

– И правильно. Нечего гостей колдовством встречать, – отрезал Рабинович, спускаясь со спины слона.

Сеня не спеша подошел к Рудре. Та одновременно и плакала, и смеялась. Она попыталась взмахнуть рукой, словно отгоняя назойливую муху, но новый приступ смеха согнул демона пополам. Кинолог похлопал Рудру по плечу: дескать, ну-ну, получила то, что заслужила. Рудра конвульсивно дернулась и снова содрогнулась от приступа хохота, умудряясь успевать глотать слезы. Рабинович нагнулся и поймал слезинку в пузырек.

– Ну вот и все. Можешь смеяться дальше, – проговорил кинолог, поворачиваясь к Рудре спиной.

– Сеня, помрет ведь. Жалко, – вдруг вступился за демона сердечный Попов.

– Ну и хрен с ней. Она ведь нас едва не убила, – пожал плечами Рабинович.

– Не, Сеня, это не дело, – встрял в разговор омоновец. – Мы же милиционеры, а не фашисты какие-нибудь, чтобы над беззащитным созданием издеваться.

– А с тобой-то что случилось? – оторопел кинолог. – Ты же у нас главный костолом…

– Если бы эта Пудра сопротивляться аресту попробовала, то я бы первый ей ноги поотрывал, – заявил Ваня. – Но над арестованными я принципиально и сам не издеваюсь, и никому не даю.

– Ладно, – пожав плечами, согласился Рабинович. – Не буду ее мучить. Сейчас вернусь и удушу.

Рудра конвульсивно задергалась, стоило только кинологу сделать вид, что он поворачивается. При этом, несмотря на то что в глазах сраженного демона светился ужас, Рудра не переставала хохотать. Сеня посмотрел на Лориэля и кивнул. Тот пожал плечами, дескать, потом пеняйте на себя, и взмахнул палочкой. Смех прекратился. Секунду Рудра лежала неподвижно, а затем начала рыдать.

– Это не я! – выставил перед собой ручки эльф. – Она сама ревет как белуга.

– А говорили, слезу Рудры добыть невозможно, – хмыкнул кинолог и, передав Мурзика Жомову, взобрался на слона. – Пошли отсюда.

– Стойте! – поднимаясь с ложа, пророкотал демон. – Вы получили то, что хотели, но у меня есть для вас еще подарок. Я желаю, чтобы ваши мечты исполнялись, но не так, как вы того хотите!

– Чего она говорит? – поинтересовался Жомов у кинолога.

– Я не слышу, – пожал плечами Сеня, прижимая к себе Мурзика. – Машина работает, – а затем посмотрел на Лориэля. – Давай убираться отсюда.

Эльф затрепетал крылышками и взмахнул волшебной палочкой. Друзей ослепила вспышка, а затем наступила темнота. Впрочем, длилась она недолго, и потерявшего сознание Рабиновича привел в чувство истошный лай его верного пса. Сеня подскочил и оторопело посмотрел по сторонам. Вокруг, насколько хватало глаз, плескалось бирюзовое море, накрытое высоченным куполом пронзительно синего неба. Солнце светило вовсю, и, иногда застилая его крылом, в небе парили два альбатроса.

Рабинович почувствовал, как почва под ним шевелится, и ошарашенно подскочил. Не веря своим глазам, кинолог уставился на поверхность, на которой они находились. И в этот момент в трех метрах перед ним в воздух взлетел огромный фонтан, обдав всех брызгами. Так и есть! Путешественники оказались на спине кита.

– Лориэль, мать твою! Вытаскивай нас отсюда, – заорал Рабинович.

– А я не могу. У меня софт-то старый, – пискнул в ответ эльф и, поймав одуревший взгляд кинолога, пояснил: – Говорил же, что способен только два прыжка в день совершать. Это был второй!

– И что теперь делать? – растерянно спросил проснувшийся от потоков воды Попов.

– Тонуть, – ответил Рабинович, поудобнее устраиваясь на спине кита.

Часть II

Как искали стерву Кали

Глава 1

Последний раз показываю, как прыгать надо!

Если бы мне дали возможность вернуться назад, честное слово, сделал бы все, чтобы эта треклятая Рудра, кот ее поцарапай, вообще не смогла говорить. Я, конечно, пес миролюбивый и незлобивый, насмерть даже драного кота ни разу не загрыз, но сейчас, окажись он рядом, одному демону глотку точно бы разорвал. А мои менты еще сидят и ушами хлопают, не понимая, что произошло.

Вы тоже не понимаете?.. Жаль. Я был о вас лучшего мнения. Ведь даже слепому кутенку понятно, что на спине кита мы оказались лишь благодаря пожеланию Рудры. Кстати говоря, я так и не понял, какого пола это подлое существо. Что-то я сомневаюсь, что это женщина. Впрочем, я не о том. Помните, что эта мерзкая тварь сказала? «Чтобы ваши мечты исполнялись, но не так, как вы того хотите!..» Вот наши мечты и сбылись – мы убрались из ее мира, но не так, как мы того хотели – вместо гостеприимной вселенной Сарасвати оказались посреди открытого моря на спине кита. И берега ни одного не видно!

Ага! Мой хозяин начал материться, значит, до него тоже дошло, что не Лориэль виноват в нашем теперешнем положении. Следом за Рабиновичем и до муляжей мозгов остальных членов экспедиции добралась прописная истина. Теперь начали ругаться все, совершенно не заботясь о том, что обучают нашего несмышленого третьеклассника отборному русскому мату.

Впрочем, неизвестно, русскому ли? Я все время задумывался, как мы умудряемся свободно разговаривать с людьми самых различных наций, когда путешествуем по мирам. Это мы автоматически обучаемся их языку или они мгновенно разучивают наш? Спросить об этом кого бы то ни было, как сами понимаете, возможности у меня не было, а моих коллег эта проблема почему-то совершенно не интересовала. Вот и сейчас я не понимал, мы говорим на санскрите или все вокруг нас понимают русский.

Не знаю почему, но сейчас именно эта проблема взволновала меня больше всего. Казалось бы, мне нужно беспокоиться о том, каким образом лучше потонуть, а я о языковом барьере размышляю и сожалею, что так хозяину и не сказал всего, что о нем думаю. Может быть, какой-то защитный механизм в мозгу сработал? Не знаю. А вокруг ни одного ученого нет, чтобы мне это объяснить. Впрочем, ученым я бы и не поверил, потому что… Да коту под хвост этих ученых! Сейчас поважнее заботы есть.