Любушка-голубушка - Елена Арсеньева

– Слушай, я тебе через пять минут перезвоню, ладно?

– Я сам перезвоню через десять минут.

Показалось или его голос стал настороженным, похолодел?

И Денис сразу отключился.

Люба чуть не заплакала от горя. Утих его голос, и так холодно стало, так одиноко… Ой, ну какая же она дура, ну почему она не поговорила с ним? Степа и сам мог бы эти несчастные отбивные продать!

А вдруг он не перезвонит?!

Так. Спокойно. Если он не перезвонит, она сама его наберет. Ничего страшного, обратная связь есть.

– Ну, вот ваши отбивные. – Степа на груди приволок лоток с изрядной горкой мяса. – Пользуйтесь!

– Спасибо! – воскликнул покупатель, с вожделением глядя на красивое, розовое, с тонким слоем жирка и нежными косточками мясо. – А косточки вырезать нельзя?

– Как так? – удивилась Люба. – Это же отбивные на косточках, посмотрите, вот и на тех, на которые вы внимание обратили, тоже косточки есть. Мясо молодое, мягкое, и косточки тоже прожарятся мгновенно, как только зарумянится одна сторона, сразу переворачивать, и опять – максимум пять минут! Все это очень быстро! Только когда отбивать кусочки станете, по косточкам не бейте, чтобы не раздробить. Впрочем, если вам ресторанные повара готовить будут, они все это знают.

– Вы так вкусно рассказываете, – пробормотал мужчина, откровенно сглатывая слюну. – Мне даже есть захотелось.

– Так возьмите еще пару кусочков для себя, – весело предложил Степа, помогая Любе укладывать мясо в два больших пакета, – придете домой – жена поджарит.

– Ну, это дорого, – печально сказал покупатель. – Меня этот банкет и так разорит. Да что поделаешь, диссер не часто защищаешь. Так, что у нас получилось?

Люба по очереди взвесила сумки. В одной оказалось пять килограммов, в другой четыре. Девять итого. Все в точности, как она считала. Держа калькулятор так, чтобы было видно покупателю, нажимала на кнопки.

– Двести пятьдесят умножить на девять, – приговаривала она, – получается две тысячи двести пятьдесят рублей.

– Почему двести пятьдесят? – удивился мужчина, и голос его стал встревоженным. – Вы меня не предупредили!

Люба оторопела. Кровь бросилась в лицо. Ну да, он не спросил о цене… Черт, как глупо!

Степа громко засопел, и у Любы задрожали коленки. Ох, и даст он ей потом…

– Ну конечно, скидочку мы вам можем сделать, – великодушно сказал Степа в эту минуту, и у Любы отлегло от сердца. Как хорошо, когда твой работодатель, хозяин, можно сказать, не жмот, а понимающий человек. Если покупатель берет такое количество мяса, конечно, можно ему в самом деле скинуть немного.

– Скидочку? – повеселел покупатель. – Скидочка – это хорошо. А какую?

– Ну, пусть за девять, – предложил Степа. – Двести пятьдесят рублей скину.

– Это по сколько же килограмм? – нахмурился покупатель. – По двести двадцать два рубля двадцать две копейки приблизительно?

«Ну и ну, – почти ужаснулась Люба, которая уже успела нажать на кнопки калькулятора, деля две тысячи на девять и получила 222,22222222, – это же надо – так считать?! Наверное, он математик. Должно быть, по математике диссертацию защищает».

– Выходит, так, – с уважением поглядывая на «математика», кивнул Степа.

– Ну, это тоже дорого, – надулся математик. – Что ж, я беру так много, а скидка никакая!

В этом была своя логика, и отнюдь не только математическая.

Люба и Степа переглянулись, и в глазах рубщика появилось отчаянье, которое означало «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!» и предшествовало аттракциону неслыханной щедрости с его стороны:

– Ладно! Берите по двести! Тысяча восемьсот с вас!

И пошел было к холодильнику, считая разговор законченным, но споткнулся, услышав голос покупателя:

– По двести? Да вы с ума сошли! В прошлом году мой коллега, тоже диссер защищавший, по сто шестьдесят у вас же брал! Он мне и рассказал, к какой продавщице обратиться. Говорит, интеллигентная такая… а вы… а вы – как все, знай цену ломите! Нет, или по сто шестьдесят, или ничего не нужно!

Люба и Степа онемели, а покупатель, посмотрев в их ошарашенные лица, злорадно ухмыльнулся – и вышел из рынка.

– Ни ха-ха… – пробормотала Валя.

В павильоне царила тишина.

– Ёкорный бабай! – вышел наконец из ступора Степа. – Да что ж это за мудак такой-сякой – нетраханый – немытый – немазаный – нечеловеческий?! Да ведь он нарочно, гад, все это устроил, вот быть мне голубым сосалом, если не нарочно!

– Голубым сосалом?! – восторженно взвизгнула Светка. – И откуда ты, Степа, только выковыриваешь такие словечки, а?!

– Из одной такой же огромной задницы, как у тебя, – размазал Степа некстати вякнувшую Светку. – Да что это за жизнь, блииии– иииииин?! Вкалываешь, как пес, а все денег нет. Как так получается, что кто-то богатеет, а мне прогореть – раз плюнуть?! Нормальные люди по всяким Турциям и Египтам ездят, а я тут сижу как пришитый, курорты у меня на участке в Киселихе. Море навозу – вот мой курорт, а ведь вкалываю с утра до ночи, чтобы было чего жрать всяким таким му-да-кам на все буквы…

И пошли, и пошли печься целые стопы блинов, и выстроилась выставка фаллосов и в натуральную величину, и гипетрофированных, и побежали своры собак женского рода, и посыпались призывы обесчестить всех мамаш во всех странах, особливо почему-то в Японии…

Люба тупо смотрела на сумки с мясом.

Нет, ну вот как тут не заматериться, в самом деле?! Обычно сразу видно, пришел человек в рынок за делом или просто так, погулять, в гляделки с мясом поиграть. Глаз уже наметанный. Но где был ее наметанный глаз? А может, этот «господин» – мать его и перемать, в самом-то деле, и опять, и снова, и еще раз, и не раз, – и в самом деле тупо хотел купить мясо и верил, что ему продадут лучшие краешки по бросовой цене прошлого года? Бывают наивные, доверчивые люди, вот и она такая же в точности: наивная и доверчивая… и глупая, ну как пробка… сейчас стоит и гораздо больше переживает не оттого, что они со Степой так лажанулись, а оттого, что Денис не звонит.

Прошло десять минут, двадцать… А он не звонит!

Степа утих, смирился и потащил сумки в холодильник. Нет, то, что они с Любой это мясо продадут рано или поздно, спору нет, потому что в рынке на всякое мясо покупатель найдется, даже тухловатое, даже и с запахом, даже и заветренное. Но вопрос именно в том, по какой цене продадут! Это сейчас ему цена 250. А завтра? А, не дай бог, послезавтра?! Правду Степа говорит – прогореть легко.

Нет, ну на самом деле! При покупке туши мясоторговец вроде бы выигрывает. Наценка потом идет в разы. Но… за место отдай, налоги заплати, все зарплаты выплати, транспорт, забойщиков, справки… К тому же никогда не знаешь, что у этой туши, так сказать, внутри. Вроде бы она крепко сбитая, нормальная, мясистая, а ведь бывает, попадется мясо все в волокнах, с прослойками сала. Сало только зимой идет, а летом его вообще по бросовой цене продают или вовсе не продают… И вот на такой туше не то что наварить денег, а прогореть милое дело как легко. С другой стороны, сегодня недополучил, а завтра наверстал, и все же бизнес этот гнилой не только оттого, что кандидоз на пальцах, а оттого, что сам не знаешь, что тебя впереди ждет, какую сволочную штуку покупатель выкинет…