Поэзия любви в прозе - Алина Григорьевна Климентова

живешь в зависимости от своего мозга. А тут – какая прелесть – мало того, что можно управлять другими, подстилать под себя, так и собой, оказывается, тоже можно управлять, контролируя все процессы на каждой стадии. Сначала иллюзия доверия в общении, иллюзия особой привлекательности в глазах партнера, а потом иллюзия близости душ в слишком тесных объятиях. В таких моментах мозг туманится и забываешь, что плотское и духовное – миры, слегка отдаленные друг от друга. Все ощущения смешиваются, картинка смазывается – он варит темное и пьянящее зелье их лучших сочетаний реакций тела и мозга.

Если были параграфы, мысли и правила, о которых мне немного рассказывали или их освещали хоть одним лучом просвета, единственное, что для меня было полностью поглощено мраком, – это те милейшие особы, которые были по ту сторону шахматной доски: их ходы, фигуры и чувства. А это было безумно интересно. Завуалированные истории этого безумца-мародера безусловно интриговали, но все мы знаем эту колдовскую способность мужчин травить байки и округлять четыре до ста, пересчитывая гостей постелей. Как выражаются в народе «на словах ты Лев Толстой, а на деле – толстый лев». Не видя ни одной госпожи избранницы [или госпожи жертвы] воочию, казалось, что многое преувеличено, все это – тотальная алхимия и золото не найдено.

Примеряя на себя роль подмастерья алхимика, в этих реакциях я хотела найти то, что являлось самым сильным элементом состава. То ли колдовские способности этого господина брали над всеми верх, то ли слабость женской натуры была единственным его шансом на победу. Знать это наверняка невозможно, ведь я так и не видела ни одной из тех, кто, по его словам, сидел по ту сторону доски, проводил с ним вечера и ночи, и уходил, не успев наскучить.

Вернемся к параграфам. Если во время дебюта партии идет работа психологических ходов, взаимодействие с сознанием, игры разума, то во время миттельшпиля начинаются игры гормонов36. Наш организм так забавно устроен. И вот все эти касания, поцелуи – такие безобидные вещи, которые, провоцируя выброс гормонов, дарят нам невероятные чувства. А потом наши страстные желания, привязанности и страдания. Для Шахматиста любовь – это химия, она максимум живет три года. Это еще во введении к методичке написано. А дальше стратегии, стратегии. И всю химию своих чувств он проводил в маленькой колбочке, а после скоропостижного расставания выливал в горшок с увядшим цветком, проводив даму и захлопнув за ней дверь. А потом отсутствие этих гормональных всплесков устраивает ломку любителю наслаждений и скромные балы сатаны, оставляя ему лишь желание искать кого-то дальше, а ей – право страдать или забывать безумный роман.

Наверное, все эти стратегии и маневры в общении писали те великие мыслители, кто в девятом классе успехом среди девчонок не пользовался, но яростно читал фантастику, психологию и чертил в атласе планы захватов мира. Кстати, об атласах. Атлас захвата женского разума посредством воздействий на тело идет приложением к этой чертовой методичке.

И вот, плавно двигаясь по содержанию, наступает финальный момент – это начало эндшпиля. [Начало конца? Ну, что-то вроде того] Что будет дальше – тоже покрыто мраком. Переломный момент – подруга превращается в любовницу. Перед ней открываются двери в спальню, не давая при этом никаких привилегий и чувств, кроме страсти, азарта и физического наслаждения. Самый засекреченный и затуманенный момент. Кульминация давно прописанного сюжета. Дальше – по вкусу и по желанию. Но желание, частично, уже удовлетворено. Цель достигнута. Свечи гаснут и занавес падает на кровать, укрывая любовников.

Да, в свое время мои пути пересеклись с довольно-таки застенчивым молодым человеком, я и сама выучила кучу приемов флирта из каких-то справочников обаятельных и привлекательных, чтобы немного взбодрить моего кавалера. Но они не срабатывали с ним! Мне наскучило биться как рыба об лед. Через время я решила попробовать все, чему научилась, на других и увлеклась. Все уловки срабатывали, но только на тех, кто хотел быть околдованным, позволял мне очаровывать или просто был не против происходящего.

Я тоже умею много всего, но вот методички такой, как у Шахматиста, у меня не было. У меня был Дейл Карнеги37 на полке, Фрейд38 в ящике стола, прочие психологи из телепередач и статьи из дорогих женских журналов о флирте и обаянии. Из этого скромного набора все же можно было собрать оружие сердцеедки, слепить карту желаний и построить глобальный план «как выйти замуж за миллионера». Но мне это было не нужно. Я просто любила комплименты и психологию, флирт и эксперименты.

Но вернемся к нашим шахматам. В этой игре «довести до постели» – это лишь пол дела, но настоящее искусство – так же красиво оттуда вывести и дописать сюжет до точки. Кто-то говорил мне «самое главное – послевкусия» и был абсолютно прав. Но получается ли так же красиво разойтись? Неужели все от корки до корки продуманная розовая мечта? Это вряд ли.

Мораль XXII: любовь не война, стратегии – гиблое дело, лечите свои ранки после боёв на любовных фронтах в госпиталях и живите мирно.

Мне никогда не были симпатичны все эти шахматные схемы. Я хотела играть в подкидного дурака, даже если с условием «на раздевание» – можно держать руку на пульсе и вовремя остановить азарт. А такие шахматы были не совсем кстати, хотелось легкости. Или играли бы Дон Жуаны хотя бы в карты на деньги, а не в шахматы с любителями шашек!

Кстати, о деньгах. Шахматисты богатствами в своих играх не блещут – все на чистом энтузиазме и магии точных наук. Прям невероятные волшебники, казалось бы, но вот… Может, проще купить? Может, лучше знать, что происходит сделка. Не афера, не попытка манипулировать и втираться в доверие, а купле-продажа, без намеков на сердечное. Как по мне и то приятнее, чем история, когда тебя влюбляют, околдовывают, дарят тебе пару прекрасных встреч, а потом бросают только успеешь привязаться.

Но мне и не стоит доверчиво исключать тот факт, что мужчины так любят приукрасить. Я помню и вещи, разбросанные по его дому, и его странные шутки, и странное постельное белье, на которое, как по мне, было бы не в удовольствие даму укладывать. Да и слишком часто он уставал влюблять своей идеальностью и показывал свое истинное лицо, в ходе слишком долгих бесед за чайником чая. То слово нескладно подобранное, то укор, то обида. Совсем не кстати к его образу.

Откуда я так много знаю об этих хитростях, страстях и пороках