«Новый завет» - Игорь Мельник

Очень странный момент. Павел изгнал из неё духа прорицания, женщина перестала видеть будущее, но тут в игру вступили её хозяева.

«Тогда господа, видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и Силу и повлекли на площадь к начальникам».

Странно, что Луку не схватили. Он держался в стороне, ничем не выделяясь из толпы греческих обывателей. Наверное, такая была у него договорённость с Павлом. На площади истцы предъявили обвинение.

«Сии люди, будучи иудеями, возмущают город и проповедуют обычаи, которые нам, римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять».

Павлу было не привыкать, ещё ни в одном городе его не встречали фанфарами, он и не ожидал тёплого приёма.

«Народ так же восстал на них, а воеводы, сорвав с них одежды, велели бить их палками, и, дав много ударов, ввергли в темницу».

Тоже обычное дело. Вот тут бы Луке и вступить в игру, но вмешалась природа — ночью произошло землетрясение.

Так, во всяком случае, говорит сам Лука, но он мог и приврать. В самом деле, история, которую он рассказывает, настолько же фантастична, насколько несуразна.

Итак, ночью произошло землетрясение, от которого сама тюрьма не пострадала, но зато открылись двери всех камер, а у заключённых ослабли кандалы! От землетрясения проснулся вертухай, который, как и положено, спал на посту.

Увидев, что двери открыты, он не стал проверять содержимое камер, а сразу извлёк из ножен меч и вознамерился совершить харакири — по древнему римскому обычаю.

Но он не успел выпустить себе кишки — ему помешал Павел, который закричал из камеры страшным голосом: «Не режь себя, уважаемый, мы никуда не убежали».

Стражник в слезах и соплях вбежал в камеру, бросился обнимать и целовать Павла и Силу, снял с них кандалы, вывел из тюрьмы и воскликнул: «Государи мои! Что мне делать, чтобы спастись?».

Павел ответил: «Известно, что — веруй в Иисуса Христа».

«И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их и немедленно крестился сам и все домашние его. И, приведя их в дом свой, предложил трапезу и возрадовался со всем домом своим…»

Впору расплакаться от умиления и нам. Такой хэппи-энд! Но наступило утро.

А утром оказалось, что Павел и Сила всё так же сидят в камере. Дверь на замке, руки и ноги в кандалах. М-да.

«Когда же настал день, воеводы послали городских служителей сказать: «Отпусти этих людей».

Стражник, который всю ночь крестился и мыл апостолам раны, пришёл в камеру и объявил:

«Воеводы прислали отпустить вас; итак выйдите теперь и идите с миром».

Такое ощущение, что кому-то из участников событий вся история с землетрясением просто приснилась. То ли Павлу, то ли стражнику. Лично я думаю, что она приснилась самому Луке.

В самом деле, не станет же он писать, что пока Павел и Сила парились на нарах, он, Лука, просто подкупил чиновников и те решили отпустить смутьянов. Точно также совсем недавно Павел выкупил Петра.

«Но Павел сказал к ним: «Нас, римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? Нет, пусть придут сами и выведут нас».

Ого! Этому Павлу палец в рот не клади.

«Городские служители пересказали эти слова воеводам, и те испугались, услышав, что это римские граждане. И, придя, извинились перед ними, и, выведя, просили удалиться из города».

Вот так, извинились. Но удалиться всё-таки попросили. Теперь понятно, почему Павел так спокойно сидел в камере и не собирался бежать, даже когда появилась такая возможность.

Он знал, что его, как римского гражданина, здесь судить не имеют права. Получается, что Лука зря деньги тратил? Получается, что зря.

«Они же, выйдя из темницы, пришли к Лидии и, увидев братьев, поучали их».

Из братьев у Лидии находился один Тимофей, который Лука. Вот его и поучали — как церковные деньги тратить.

Неудивительно, что после этого эпизода Лука перестаёт употреблять «мы» и возвращается к традиционному «они».

Тем более понятно, зачем он придумал историю с землетрясением — после поучений Павла и не такое сочинишь.

Придя в Фессалоники, начали искать синагогу. Нашли.

«Павел по обыкновению своему вошел к ним и три недели говорил с ними из Писаний…»

Три недели это много. Но, в конце концов, история повторилась. Собралась толпа, которая двинулась к дому некоего Ясона, приютившего апостолов.

Стоя у ворот, люди потребовали выдать им Павла и его дружков.

«Не найдя же их, повлекли Ясона и некоторых братьев к городским начальникам, крича, что эти всесветные возмутители пришли и сюда, а Ясон принял их, и все они поступают против повелений кесаря, почитая другого царем, Иисуса».

Да, новое учение нашло горячий отклик в сердцах простых граждан империи. Куда бы Павел ни приходил, везде происходило одно и то же — несколько дней проповедей, возмущение толпы, побивание камнями или палками, арест, побег.

Но, каков Павел! Этот персонаж перевешивает всех библейских героев, вместе взятых — таким людям при жизни надо памятники ставить.

И ещё: такую жизнь невозможно выдумать, мы имеем дело с реальным человеком, и я снимаю перед ним шляпу.

Итак, беднягу Ясона таскали за бороду по городской площади, требуя выдать Павла, а Павел в ус не дул — ему абсолютно не было страшно. После забрасывания камнями и клинической смерти он уже ничего не боялся. Но братва боялась.

«Братия же немедленно ночью отправили Павла и Силу в Верию, куда они прибыв, пошли в синагогу…»

А куда он ещё мог пойти? Борьба стала смыслом его жизни. Едва избежав смерти, он не прячется по явкам, а начинает мутить народ, едва появившись в городе. И у него получается!

«И многие из них уверовали, и из еллинских почетных женщин и из мужчин немало».

Да, теперь Павел помнит о женщинах и уделяет им максимум внимания. Иисус многое мог бы ему рассказать по этому поводу, но встретиться им не довелось, и Павлу пришлось самому изобретать велосипед.

Греки оказались очень дружными людьми. Соседи помогали друг другу и предупреждали о разных напастях, делились опытом.

«Но когда фессалоникские иудеи узнали, что и в Вери проповедано Павлом, то пришли и туда, возбуждая и возмущая народ. Тогда братия тотчас отпустили Павла, как будто идущего к морю; а Сила и Тимофей остались там».

Местные товарищи провели Павла до Афин и вздохнули с облегчением — ходить с этим человеком было опаснее, чем сидеть на бочке с порохом и прикуривать трубку от бенгальского огня.

Павел попросил их прислать к нему Силу и Тимофея, который Лука. Товарищи радостно согласились.

«В ожидании их в Афинах Павел возмутился духом при виде этого города, полного идолов».

Да, тут было, где развернуться, один Парфенон чего стоил. Павел взялся за дело. Он не только проповедовал в местной синагоге, но и решил померяться силами с античными философами на городских площадях.

«Некоторые из эпикурейских и стоических философов стали спорить с ним; и одни говорили: «Что хочет сказать этот суеслов?», а другие: «Кажется, он проповедует о других божествах».

Да, философских знаний Павлу не хватало. Не забывайте, в это же время Сенека писал «Нравственные письма к Луцилию», которые по ясности мысли и утончённости стиля не превзойдены до сих пор. Никем.

Но недостаток образованности Павел с лихвой перекрывал своим юношеским задором.

«И, взяв его, привели в ареопаг и говорили: «Можем ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою? Ибо что-то странное ты влагаешь в уши наши. Посему хотим знать, что это такое?»

Он их купил с потрохами, завоевал умы, возбудил любопытство. С первого взгляда он раскусил праздных афинян.

«Афиняне же все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое».

Раскусить-то он их раскусил, но ещё нужно было покорить. Павел, ни секунды не сомневаясь в себе, пошёл в наступление.

«Афиняне! По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «Неведомому Богу». Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам».

Хороший ход, но не для афинян. Павел сделал ещё одну попытку и рассказал им о воскресении. Но всё напрасно, шанс был упущен.

«Услышав о воскресении, одни насмехались, а другие говорили: «Об этом послушаем тебя в другое время».

Проиграв спор, Павел вышел из Афин и направился к Коринфу.

Коринф и Афины. Эти города всю свою историю были соперниками. Если в Афинах не получилось, то в Коринфе удача может и улыбнуться. В логике ему не откажешь.

В Коринфе Павел обратил иудея Акилу и его жену Присциллу, которые недавно переселились из Италии. Дело в том, что Клавдий приказал выселить всех евреев из Италии — если верить Луке.

Поселившись у них в доме, Павел начал зарабатывать на жизнь — делать палатки вместе с Акилой.