Ордалия - Сергей Владимирович Лян

— Это я не тебе, — Карнелия фыркнула, закатила глаза и перевела свой взгляд на Форсети, — Как там тебя — Фор… Форт…

— Я — Форсети., — все с той же усталостью на лице, поправил он, оторвавшись от раздумий. — Слушаю тебя внимательно, Карнелия.

— Мне вся эта ситуация ой как не нравится, — Карнелия скривила губы и скрестила руки на груди, — Надоело молчать… Какого хера я должна подвергать свою жизнь опасности ради той бредятины, что вы мне тут наплели о судьбе моего будущего отпрыска? Когда я могу уйти?

— Как же с тобой сложно. — отведя взгляд от собеседницы, ответил Форсети и покачал головой. — Неужели тебе действительно всё равно на ребенка? Ты готова расстаться с ним, лишь бы снова вернуться в жизнь, где ты продаешь свое тело за тридцать долларов в час?

Карнелия молча сверлила взглядом Форсети, пытаясь подобрать слова для парирования упрека.

— Из-за таких, как ты, — Форсети приблизился к Карнелии и навис над ней, окутав тенью, словно исполин, — Мир в скором времени разорвет на части от переизбытка цинизма, злости, алчности и других пороков, семенами которых ты, как и прочие человеческие особи, так нещадно разбрасываешься! Что ты ведешь себя как ребенок?! — гневно крикнул Форсети, а затем успокоился и положил руки на плечи Карнелии. — Всему миру грозит опасность, а ты раз за разом продолжаешь крутить одну и ту же пластинку, выражая недовольство о своем пребывании в стенах Ордалии. Мы не требуем от тебя ничего сверхъестественного. Твоя главная задача — это беречь себя и малыша. Нам важны вы оба и мы будем вас защищать даже ценой своей жизни.

— Верь нам, Карнелия. — Немесида подошла и взяла ее за руку. — Мы сумеем уберечь и тебя и твоего малыша.

— Угу. — хмыкнула Карнелия и отвернулась. По ее щеке побежала слеза.

Прикрыв лицо руками, она быстрым шагом покинула зал. В этот момент в дверях показалась Авелина. На ней было надето платье из плотной ткани цвета мокрого асфальта, а глаза прикрыты белой повязкой.

— Прошу прощения за задержку, братья и сестры, — даже лишившись зрения, Авелина уверено шла к овальному столу, ловко миновав три пилястры, встреченные по пути. — Рада всех вас видеть в добром здравии.

***

Выпущенные на свободу заключенные из Ранквиля сразу же обескровили город, захватив все военные объекты и полицейские участки. Супермаркеты, рынки, магазин и даже мелкие торговые точки подверглись нападению мародеров, ждавших своего часа. Каждые полчаса по радио передавали всё новые и новые сведения о пострадавших и даже погибших в результате стычек уличных банд, вышедших из подполья. Каждый проспект, каждая улица и даже переулки города превратились в поля сражений, где битвы не утихали ни на секунду. Подступавшие к границам города миротворцы с соседних городов сталкивались с ожесточенным сопротивлением банд, действовавших под предводительством бывшего преступного авторитета, а ныне бизнесмена Андрея Смольского, некогда мнившего себя боссом мафии, за что и получил кличку «Корлеоне». После отсидки в тюрьме он отошел от дел и почти пятнадцать лет о нем ничего не было слышно. Но все изменилось после встречи с незнакомцем, называвшим себя исполнителем желаний.

— Ты чё пургу мелешь, бес! — усмехнулся Смольский, оценивающе разглядывая незнакомца, — Какие на хер желания? Ты чё типа джин что-ли?

— Поправочка, — незнакомец указующе поднял указательный палец, — Я не джин, а ифрит и зовут меня Вергис это во-первых, а во-вторых…

— А во-вторых мне начихать на твою погремуху. Говори чего хотел и пшёл на хер отсюда!

— Хорошо. — Вергис кивнул и сложил пальцы домиком, — Господин Смольский, у меня есть для Вас уникальное предложение. Загадайте то, чего Вы желаете больше всего на свете и оно будет Вашим.

— Слышь, мужик, тебе лечиться надо. Всё давай, у меня нет времени слушать эту чепуху.

Смольский махнул рукой и закрыл входную дверь. Повернувшись он испугался, увидев Вергиса, сидевшего в кресле. Из ниоткуда материлизовавшаяся чашка в его руке наполнилась черным смолянистым кофе. Ошарашенный Смольский чертыхнулся и ринулся к двери, открыв которую, снова увидел, стоявшего за пором Вергиса. Обернувшись он увидел, что в кресле уже никого нет.

— Ты кто блять такой, чёрт тебя побери!? — Смольский стал испуганно пятиться назад, — Чё ты ко мне прицепился?

— Я Вам уже говорил. Мне нужно, чтобы Вы загадали желание… самое сокровенное, то что принесет Вам счастье. Вы ведь мечтаете снова обрести власть, которой обладали в молодости, так ведь?

— На хер надо! Знаю я все эти ваши комбинации! На кого работаешь, упырь?! На ментов или конторских?

Вергис ничего не ответил, лишь растянул широкую улыбку.

— Чего глаза вытаращил, наседка ментовская? Я вопрос задал!

— Каким же мерзопакостным языком ты глаголишь, — Вергис покачал головой, — Ни слова не разобрал из сказанного.

— Короче, — Смольский вытащил из кармана брюк складной нож и приставил лезвие к подбородку Вергиса, — Улепётывай с моей хаты, по добру по здорову, не то на ремни порежу. Так понятно?

— Нет!

Половина лица Вергиса расстаяло, выставляя на показ истинный истинный облик. Красная пористая кожа и грубый роговой отросток на скуле по настоящему напугали Смольского, который попятился и, споткнувшись, упал на спину.

— Что Андрюшенька не весел? — вернув себе человеческий облик спросил Вергис, — Что головушку повесил?

От страха у Смольского пропал дар речи и он стал, как рыба, беззвучно шевелить губами. Вергис провел рукой по воздуху и закрыл входную дверь. Это навеяло на Корлеон еще больше страха.

— Повторяю свое предложение, — в руке Вергиса снова появилась чашка кофе, из которой он сделал маленький глоток, — Чего ты желаешь?

— Моё единственное желание, чтобы ты исчез! — закрыв лицо руками, прокричал Смольский. — Что ты ко мне прицепился?

— И ты когда-то возглавлял самую могущественную банду в городе? — с отвращением на лице спросил Вергис, — Да ты просто трус и неудачник.

— Чё ты щас пролепетал, козёл? — Смольский встал, выпрямился и сжал кулаки. — А ну-ка повтори.

— Я говорю, что ты жалкий неудачник, побирающийся мелкими карманными кражами. Ну конечно. Этого же достаточно, чтобы купить пойла и напиться до беспамятства.

— Я — Корлеоне! Никто не смеет со мной так разговаривать!

— Пока ты лишь несчастный пьянчуга и бесхребетная тень упомянутого Корлеоне.

Смольский замахнулся и со всей силы ударил по лицу неприятеля. Послышался хруст костей и кулак Смольского обмяк, словно пластелин. Всю его руку пронзила острая боль. Скорчившись от боли, Смольский держал травмированную кисть перед лицом и истошно вопил, перебирая все известные матерные слова.

— Ты — смертный и будь у тебя хоть меч, особого вреда ты бы мне не причинил. — пробасил Вергис. — Не будь на то воля Хаоса, я