Невидимый враг - Поль д'Ивуа

— Понимаю. Значит, купцы злоупотребляют своим положением.

— Это закон спроса и предложения. Не нужен вам продукт, и цена понижается, необходим — повышается.

— Так что?..

— Так что одно яйцо стоит пять франков, бутылка воды — четыре, обыкновенное вино — двадцать франков бутылка, цыпленок — луидор, а то и два, пиво — десять франков литр. Одним словом, обыкновенный обед стоит франков тридцать. А прибавьте сюда одежду, инструменты! Увидите, что и при ста франках в день рабочий влезает в долги.

— Верно, пожалуй.

— Да и это еще не все. Торговцы золотом преисправно обирают рабочих. Они-то ведь знают их положение. Как только рабочий найдет хорошее место, а уж купец тут как тут и предлагает ему четверть цены. Тот из нужды соглашается, а купец и рад. Нет, скажу я вам, тут около самого золота и живет самая ужасная нужда.

— Придется с вами согласиться. Но все-таки приготовьте-ка нам поужинать. Только не обирайте нас, как здешних рабочих…

Хозяин громко расхохотался на это замечание. Он быстро, насколько это позволяла его толщина, накрыл стол, позвал двух темнокожих и отдал им какие-то приказания.

— Извините, — обратился он к своим постояльцам. — Вам придется чуточку подождать. Моя жена Пэгги отправилась к местному банкиру. Мы, знаете, дома не держим много денег, а то рабочие с отчаяния вдруг не станут церемониться!

— Купцы грабят их, они грабят купцов. Это закон равновесия сил.

Хозяин почесал себе затылок.

— Не слыхал я такого закона. Но, раз вы так говорите, значит, и такой закон есть. А скажите, есть такие золотоискатели, которые все же составляют себе состояние?

— Как не быть! Одному на тысячу удается найти себе золотую богатую жилу. Если ему удается скрыть это от других, он обеспечен на всю жизнь. Ну а если услышат другие, то не миновать ему ножа. Всякому лестно поживиться на чужой счет.

Проводник слегка дотронулся до плеча капитана.

— Мора-Мора и его братья презирают золотые камни, — сказал он. — Кто храбр, тот с карабином и хорошим бумерангом найдет, чем прокормить себя и свою подругу. Белые презирают золото на словах, а сами из-за него режутся. Почему же они называют нас дикарями?

Капитан не нашелся, что ответить, и только покачал головой.

— Коусон, — обратился он к хозяину, — вы не знаете, там такого Боба Сэмми?

— Боба Сэмми? Это такой великан?.. Все молчит и хмурится? Как же, знаю.

— Этот самый. Что он за человек?

— Чудак какой-то. Все его боятся, он ни с кем не дружен. Построил себе хижину отдельно от всех на утесе, между двумя оврагами, и живет там, точно в крепости. Работает один, а вечером выходит на свой утес и стоит там целыми часами, глядя на запад, иногда, говорят, он целыми днями так дежурит и ночами. Однажды, во время полнолуния, одному рабочему вздумалось подстеречь его, и он вот рассказывал потом, что после полуночи Боб целый час махал руками, как будто кого-то узнал. Впрочем, он никому не причиняет зла, но все его считают немного сумасшедшим.

Путешественник не успел ответить, так как в это время внесли жаркое из опоссума, очень аппетитное с виду.

Пригласив проводника последовать своему примеру, путешественник с аппетитом принялся за ужин и, казалось, что он всецело поглощен делом самонасыщения. Поужинав, он завернулся в одеяло, которое у него было уложено во вьюках, откинулся в угол и закрыл глаза. Вследствие этого хозяину так и не удалось поболтать.

Он хотел было обратиться к проводнику, но и тот успел последовать примеру капитана. Таким образом, хозяину пришлось отказаться от своих надежд, но он легко примирился с этим, вознаградив себя нескончаемым монологом, который он произносил, закрывая двери и окна. Наконец, и он угомонился и ушел к себе.

На другой день путешественники распрощались с толстым философом, сели на лошадей и крупной рысью поехали дальше на восток, в полдень они отдохнули в небольшой рощице, окружавшей полувысохший источник, а ночевали в каменистой долине, так как нигде не было видно жилья. Однако было настолько тепло, что эта ночь, проведенная под открытым небом, ничуть им не показалась неприятной, но зато на другой день им пришлось плохо. Зеленеющая равнина кончилась и сменилась холмистой, бесплодной местностью. Песок здесь чередовался с красноватыми камнями. Это было начало Сэнди, большой австралийской пустыни.

Но, к счастью, чутье Мора-Мора, настоящее чутье дикаря, помогло им около полудня найти небольшой грот, где они смогли укрыться от палящего воздействия полуденного зноя. И только когда жар спал, они двинулись дальше.

Еще два дня они ехали по сухой и раскаленной равнине пустыни. На утро третьего дня показался какой-то неправильный силуэт.

— Бримстонские горы, — сказал Мора-Мора.

— Это там, где Боб Сэмми?

— Да.

Триплекс пришпорил лошадь, но туземец быстро удержал ее за повод.

— Если вы будете скакать, то сегодня не доедете.

— Почему? Тут же не более десяти миль.

— Скажите вдвое и не ошибетесь. Вы не слишком-то привыкли к равнинам, ваша честь, и потому неверно оцениваете расстояния.

Замечание туземца полностью оправдалось. Солнце уже приблизилось к горизонту, когда путники въехали в ущелье, прорезывая крутые Бримстонские горы. Дикий пейзаж произвел сильное впечатление на европейца.

Выветренные скалы, разделенные глубокими долинами высоты, громоздились друг на друга, и все это было окутано дымкой голубоватого тумана. Запах этого тумана невольно обратил внимание Триплекса.

— Черт возьми! Да ведь это сернистый ангидрид! — вскричал он.

Химический термин, разумеется, ничего не сказал проводнику, но сопровождавшая этот термин гримаса показалась тому совершенно ясной.

— Серой пахнет, — сказал он. — Здесь ее добывают. Здесь такие источники, которые выбрасывают грязь, смешанную с серной пылью. Да вот они, близко, посмотрите. Здесь же и золото встречается чаще всего.

Во время этого разговора они въехали в долину, которая была несколько шире остальных. Повсюду торчали небольшие возвышения, из которых вырывался голубоватый огонь, все склоны этих возвышений были покрыты серым цветом.

Это и были те серные вулканы, от которых получила название и вся цепь холмов, где проезжали наши путешественники. Сначала капитан не заметил никого, но, вглядевшись попристальнее, он рассмотрел человеческие фигуры. Одни, нагнувшись над желтоватой рекой, промывали песок и грязь в надежде найти крупинки золота, другие долбили ломами утесы из кварца.

Действие подземного огня проявлялось повсюду. Там и сям поднимались огромные базальтовые глыбы, отделенные ущельями от отвесных склонов гор. На дне этих ущелий шумели мутные потоки. Почва под ногами была трепещущей, как стенки парового котла. Изо всех отверстий выделялся острого запаха газ, раздражавший и нос, и горло, и глаза. Мора-Мора наконец остановился перед одним из золотоискателей.