Красные и белые - Олег Витальевич Будницкий

что командовать войсками с дулом револьвера у виска было некомфортно. Тем паче что, кроме комиссаров, надзор осуществлял Особый отдел ВЧК. От арестов никто не был застрахован. Три месяца, с ноября 1918‐го по февраль 1919 года, находился под арестом бывший генерал-лейтенант, командующий Северным фронтом Дмитрий Парский. Дело кончилось сравнительно благополучно: его перевели на военно-научную работу.

В июне – июле 1919 года возникло дело о заговоре в Полевом штабе РККА. Были арестованы бывший начальник штаба Западного фронта бывший капитан Н. Н. Доможиров, начальник разведывательного отделения Полевого штаба бывший капитан Б. И. Кузнецов, порученцы начальника Полевого штаба бывшего генерал-майора Генштаба Федора Костяева и главкома Иоакима Вацетиса, а затем и они сами. Для Костяева это был уже второй арест; первый случился в августе 1918 года, однако не имел серьезных последствий. Исследователи расходятся во мнениях о том, что лежало в основе дела генштабистов: неосторожные разговоры, внутренняя борьба в большевистских верхах, стремление чекистов выслужиться (руководил следствием печально известный чекист Иван Павлуновский) или же необходимость найти виноватых в тогдашних неудачах Красной армии. Как бы то ни было, Вацетис и Костяев после трех с лишним месяцев заключения были освобождены за недоказанностью обвинений, правда, прежних позиций не обрели, а были направлены всего лишь на преподавательскую работу. Остальные арестованные по делу были амнистированы в ноябре 1919 года в связи с годовщиной Октябрьской революции. Это наводит на мысль о том, что скорее всего заговор был чекистским изобретением.

Служили «бывшие» не только за совесть, но и за страх: отчасти гарантией верности служили их семьи, ставшие де-факто и де-юре заложниками. Правда, мне неизвестны случаи, чтобы репрессии в отношении родственников перебежчиков практиковались на самом деле. Мотивы службы бывших офицеров в Красной армии были различны: от увлечения революционными идеями и стремления сделать карьеру (когда еще поручик мог стать командующим фронтом, а окончивший предпоследним в своем выпуске Академию Генштаба полковник – главнокомандующим?) до невозможности иным способом заработать на жизнь. Служили советской власти отчасти «по привычке»; ведь речь шла о людях военных: власть, какой бы она ни была, мобилизовала – надо служить. Другие служили, так как считали, что советская власть, по крайней мере, защищает Россию от раздела ее иностранцами. Это был серьезный мотив.

Так что служили и по принуждению, и искренне – не за страх, а за совесть. В последнем случае – особенно когда дело касалось защиты Отечества, даже если Отечество теперь называлось социалистическим. Наиболее ярко это проявилось в период Советско-польской войны 1920 года, когда речь шла о защите территориальной целостности России, что было одной из основ мировоззрения российского офицера. Большевикам удалось привлечь к агитации за вступление в Красную армию одного из самых известных русских военачальников Первой мировой войны – генерала Алексея Брусилова. В мае 1920 года приказом Реввоенсовета было создано Особое совещание при главнокомандующем Вооруженными силами Республики. В состав Совещания, председателем которого был назначен Брусилов, вошли бывшие царские генералы: М. В. Акимов, П. С. Балуев, А. И. Верховский, А. Е. Гутор, А. М. Зайончковский, В. Н. Клембовский, Д. П. Парский, А. А. Поливанов, А. А. Цуриков. Особое совещание должно было давать рекомендации и советы по организации снабжения Красной армии и по борьбе с поляками, или, как их именовали, белополяками. Вот уж кто не имел ничего общего с белыми, сражавшимися за «единую, неделимую…»! Тридцатого мая 1920 года в «Правде» было опубликовано воззвание Брусилова «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились», в котором говорилось:

В этот критический исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старые боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы и где бы их ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную Армию на фронт или в тыл, куда бы правительство Советской Рабоче-Крестьянской России вас ни назначило, и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честною службою, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из‐за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку Россию.

Это был совершенно не коммунистический текст, явно адресованный офицерам по обе стороны фронта. На патриотический призыв откликнулось некоторое число бывших офицеров, хотя какое именно, мы вряд ли когда-нибудь установим. В политике советской власти как будто произошел сдвиг: ведь в 1918 году тот же Брусилов был арестован ВЧК «в профилактических целях». Однако сдвиг этот оказался видимостью: с момента создания Особого совещания ВЧК следила за генералами, и вскоре трое из них – Гутор, Зайончковский и Клембовский – были арестованы. Двое – скорее всего за польские фамилии. В 1921 году Клембовский умер в тюрьме, Зайончковский с того же времени стал секретным осведомителем ЧК-ГПУ. Гутора освободили в 1922‐м, уволили в отставку в 1931‐м, расстреляли в 1938‐м. Небезопасно было иметь дело с советской властью.

Генералы, служившие у красных, вызывали у многих современников не слишком позитивные чувства. Историк Юрий Готье записал в дневнике о том, как слушал 18 июня 1920 года доклад Парского в военно-исторической комиссии о Рижской операции августа 1917-го:

Генералы говорили о том, как их били, и мне не чувствовалось, чтобы кому-нибудь из них было особенно больно за себя, за армию, за Россию. Прежде столовые, теперь паек, вот все, что стояло и стоит на первом плане у русских вождей. Слушатели были большей частью обезьяны, настоящие горильи хари, призванные составить новое русское офицерство во славу мирового пролетариата. Было интересно, но я ушел с чувством боли, стыда и жалости.

Большевикам удалось создать массовую и в целом управляемую армию, обеспечить профессиональный уровень командования и в то же время контроль за военными специалистами, многие из которых служили красным лишь в силу сложившихся обстоятельств, найти, по словам С. С. Каменева, «удачное сочетание коммуниста и генштабиста». Эта гремучая смесь и дала, по выражению того же Каменева, «все 100% командования». Наряду с политическими причинами, это и обусловило в конечном счете победу красных в Гражданской войне.

Несколько штрихов к вопросу о том, как «делалась» история и формировалась память о Гражданской войне и ее военачальниках. Во времена Сталина и