Зеленые глаза Баст - Сакс Ромер

— Дама? — переспросил я. — Но я никого здесь не знаю. Вы уверены, что она говорила именно обо мне?

— Уверен, сэр, — ответил трактирщик, в силу обстоятельств откровенно растерявший обычное самообладание: по его поведению я сразу смекнул, что на его памяти в «Эбби-Инн» такого не случалось. — Так и сказала — мистер Аддисон. Она ожидает в кофейной, сэр.

Недоумевая, я направился в комнатку по соседству с питейным залом, получившую от мистера Мартина гордое звание «кофейной». На скамейке у входа в трактир я заметил потрепанного вида человека, которого принял бы за местного торговца, если бы не было ясно, что он тут впервые и с Мартином не знаком. Он читал газету, а рядом на скамейке стояла чашка кофе.

В воздухе висела утренняя дымка, как правило, предвещающая жару. Войдя в «кофейную», я обнаружил там странный полумрак, как бывает летом в сумерки. Красноватые лучи солнца, пробивающиеся сквозь легкий туман, делали этот мягкий свет еще теплее; в комнате было лишь одно окошко, и мгла царила здесь даже в полдень.

С диванчика, обитого бортовкой[21] и стоявшего под окном, навстречу мне поднялась посетительница, а я застыл, держась за дверную ручку. Безусловно, передо мной была совершенно незнакомая дама!

Высокая и очень стройная, одетая с большим изяществом, она выглядела иностранкой, прибывшей, должен сразу отметить, из экзотических земель. На ней была шляпка, по-моему, парижская и дорогая; узорчатая вуаль, спускавшаяся с полей, полностью скрывала лицо, но не прятала — случайно или намеренно — сверкающих миндалевидных глаз гостьи. На какое-то мгновение меня посетила чудовищная мысль, однако самое страшное воспоминание о тех, иных, ведьмовских глазах, сосредоточивших в себе столько тайн, было неразрывно связано с их сияющим зеленым цветом. Глаза этой леди, пусть и необыкновенно большие и блестящие, были совершенно другими — продолговатыми, узкими и чудесного янтарного оттенка.

Она заговорила хорошо поставленным негромким голосом, но я все равно вздрогнул; даже не сомневаюсь, что я пристально и очень грубо уставился на нее. Голос звучал немного хрипловато, она явственно контролировала свою речь, отчего я опять не мог не вспомнить ночь в моем кабинете, закончившуюся исчезновением статуэтки Баст.

По-моему, уже упоминалось, что я из тех, кто не принимает поспешных решений; и вот, убежденный, что воспоминание о светящихся глазах грозит стать наваждением и я примусь выискивать этот горящий взгляд у каждой встречной незнакомки, я заставил себя поверить, что меня обманула случайная схожесть голосов посетивших меня дам.

— Мистер Аддисон, — произнесла гостья, — боюсь, мой визит покажется вам несколько неуместным, но… — она на миг прервалась и продолжила: — сейчас я живу во Фрайарз-Парке, и леди Каверли узнала от доктора Грифа о вашем желании осмотреть особняк.

— Право же, — пробормотал я, — не стоило вам так беспокоиться, я бы…

— Мне это совсем не сложно, — заявила она. — Я все равно шла в эту сторону, и леди Каверли попросила меня завернуть к вам и передать, что хотя она не в состоянии принимать гостей, вы можете прийти и осмотреть старые помещения дома.

— Буду премного обязан, — сказал я и умолк, почувствовав некоторую неловкость. В ту минуту мне и в самом деле хотелось забыть о неприятных подозрениях насчет леди, специально свернувшей со своего пути, чтобы передать мне приглашение, но я все еще не мог связать эту элегантную женщину из поместья с тем, как старый сплетник в «Тре-шерз» описывал Фрайарз-Парк.

Я мысленно решил как бы невзначай расспросить о ней Мартина и желательно Хокинса, как только это станет возможным. Я хотел задать все вопросы трактирщику сразу после того, как гостья уйдет, но она, кажется, не спешила.

— Вы впервые в этих местах? — продолжала она тем же мягким, нежным голосом, настойчиво пробуждающим воспоминания о событиях в моем коттедже.

Она опять села на диван, не оставляя мне выбора: теперь я мог занять только тот единственный стул, которым могла похвастать кофейная. Нельзя было не заметить, что, хотя леди и называла меня мистером Аддисоном, сама она предпочла не представляться. Более того, все это время посетительница держалась спиной к окну.

— Впервые, — ответил я, — но успел убедиться, что здесь много любопытного.

— Фрайарз-Парк чрезвычайно понравится вам, — заверила она. — Раньше в этом месте располагался один из самых старых и крупных монастырей юга Англии. И некоторые части дома, к примеру, часовня или западная башня, кажется, видимая отсюда, сохранились от первоначальной застройки.

Она откровенно старалась увлечь меня; понимая, что если она и вправду та, за кого себя выдает, то есть подруга леди Каверли, мое равнодушие выглядело бы неучтиво, и я в свою очередь попытался выказать разумную заинтересованность в старом монастырском здании.

Я не жалею, что так поступил. Полагаю, мне еще не доводилось сталкиваться с сухими историческими фактами, столь привлекательно представленными. Осведомленность об этом древнем монашеском уголке Англии, продемонстрированная моей незнакомкой, воистину поражала. Оказалось, что род Каверли играл видную роль в истории страны еще в туманные англо-саксонские дни. И сцены, возникшие в моем воображении при первом взгляде на удивительно дикий пейзаж между деревней и далеким поместьем, обрели краски и правду настоящей жизни. Эта женщина, казалось, знала едва ли не все важные подробности о каждом Каверли со времен Кнуда[22] и о деяниях всех настоятелей, когда-либо главенствовавших в Круа-де-Лис.

Я слушал с нарастающим изумлением, завороженный широтой кругозора этой необыкновенной женщины, а также ее хрипловатым мелодичным голосом; наконец она осознала, что прошло уже немало времени, и внезапно встала, смеясь, а ее смех вновь разбудил мою память.

— Какая я глупая, мистер Аддисон! — сказала она. — Вы, конечно, подумали, что я весьма эксцентричная особа: сижу здесь и играю в местного экскурсовода.

Пока она говорила, на улице послышался шум. Сначала раздались тяжелые шаги — это к двери трактира подошел человек, а затем голоса:

— Мартин!

— Обождите минутку, пожалуйста.

Это был доктор Дамар Гриф!

Если звук его голоса лишь заставил меня вздрогнуть, воздействие его на мою гостью было совсем невероятным. Она быстро шагнула ко мне и схватила за предплечье удивительно тонкой рукой, обтянутой перчаткой. Только теперь, увидев ее так близко, я понял, что она даже выше, чем я предполагал, то есть почти одного со мной роста. Ее стремительные и ловкие движения были исполнены неописуемой, в чем-то сверхъестественной грации, сравнимой — и эта мысль внезапно показалась мне отвратительной — с кошачьей.