Беспредел в благородном семействе - Дарья Калинина

– И вы ее не сумели догнать?

– Куда там догнать! Мы даже не знаем, в каком направлении она потом побежала. На дорогу, видать, выскочила и фью-ють!.. Только мы ее и видели!

Зазнайка в этот момент выглянул из дверей дома. Физиономия у него была злая и раздосадованная.

– Какого черта вы тут торчите? – набросился он на полицейских. – Я что, один должен всю работу делать?

– Сейчас… идем, – услужливо засуетились те. – Не нашли вы ее, Арсений Владимирович?

– Нет! Нет ее тут!

И, взглянув на Ваню, он приказал:

– Едем к вам домой!

– С какой это стати?

– Может, Аделаида у вас! Она же ваша гостья, я правильно понял?

– Моя. Но вот ко мне вы не пойдете.

– Почему это?

– Не пойдете, и все! Я не Василий Петрович, у меня свои принципы.

– Противодействие полиции? – нехорошо прищурился на него Зазнайка. – Ну, вам это даром не пройдет! Я взял вот это…

И он помахал в воздухе пакетиком, на дне которого сиротливо лежала одна вилка.

– Это что? – удивился Ваня.

Но Игорь опередил Зазнайку, собиравшегося дать ответ:

– Дайте догадаюсь! – воскликнул он и скорчил испуганное лицо. – Видимо, по имеющимся у вас данным, в доме готовится новое убийство. И это, как я понимаю, орудие нового преступления?

– Вы – клоун, а не полицейский, – высокомерно отозвался Зазнайка. – А вилка – это улика.

– Улика чего? И где вы ее взяли?

– Прислуга на кухне дала. Сказала, что это вилка вашей гостьи. Она ею ела.

– И зачем вам ее вилка?

– Сниму отпечатки пальцев, пробью их по базе данных. Разве не ясно?

Все смотрели на Зазнайку и не знали, плакать им или смеяться над его глупостью. Но сам Зазнайка был твердо уверен, что все делает правильно.

– Она неспроста в бега пустилась, – бормотал он. – Этой дамочке есть что скрывать.

Уже садясь в машину и прижимая к груди свой драгоценный трофей, он воскликнул:

– Вот увидите, я буду прав! А вас всех я привлеку как укрывателей и сообщников!

И вторая ночь Нового года в поместье тоже прошла беспокойно. Никто из гостей так и не смог уснуть до самого утра. Все были возбуждены и очень несчастны. И для этого был веский повод, ведь рядом умер уже второй близкий им человек. Да еще и обвинение пало на одного из гостей – Аделаиду.

– Я начинаю думать, что наш праздник кто-то проклял, – пожаловался жене Василий Петрович спозаранку, проворочавшись без сна всю ночь.

– Будет тебе. Это просто совпадение.

– А я вот думаю, нет. Надо мне к отцу Андрею идти.

– Мириться с ним хочешь?

– Да.

Алена пожала плечами.

– Ну, иди… Хуже точно не будет.

– А потом заеду в отделение к ребятам.

– Ваню с собой возьми. Все-таки Аделаида – его невеста.

– Само собой.

Приободрившись, Василий Петрович вышел из дома. Когда он посмотрел по сторонам на чистый белоснежный снег, искрящийся под солнцем, вдохнул полной грудью морозный воздух, настроение у него стало чуть лучше.

Вчера, когда друзья узнали от полиции о бегстве Аделаиды, он лично не знал, что и подумать. Куда могла направиться молодая женщина в незнакомом ей месте? К кому она могла обратиться за помощью? Звонить ей пытались с разных телефонов, но номер Аделаиды оставался неизменно выключенным. Видимо, опасаясь, что ей может звонить также и полиция, Аделаида выключила свой телефон.

Правда, спустя где-то пару часов после появления в доме полиции у всех, кто звонил Аделаиде, появилось сообщение о том, что номер вновь в Сети. Но это длилось всего несколько мгновений – и Аделаида опять же не ответила на поступившие ей вызовы.

– Похоже, она сделала кому-то звонок и снова выключила телефон.

Но к кому и куда могла обратиться Аделаида? Вывод был очевиден: в «Дубочках» она могла прийти за помощью только в усадьбу или прямо к Ване домой. Но поведение Вани в таком случае выглядело довольно странным. Он хотя и не пустил полицейских осмотреть свой дом, но и сам туда тоже не рвался. Да и вообще он не демонстрировал практически никакого волнения за судьбу своей невесты. Держался так, словно Аделаида была ему посторонней.

Даже Василий Петрович и Алена куда больше переживали за судьбу беглянки, нежели ее жених. Но когда Алена намекнула на это мужу, тот ответил:

– Ты же знаешь Ваню, у него все внутри.

Однако по всеобщему настоянию Ваня все же отправился к себе домой, дав клятву в случае, если Аделаида найдется, как-то уведомить об этом друзей.

– Ты ей сразу скажи: мы в ее виновность не верим. Чтобы девушка могла справиться с Толей! Чушь! Это было бы просто невероятно.

– Не говоря уж о том, что у Аделаиды не могло быть вообще никаких поводов, чтобы желать ему смерти. В отличие от всех нас она единственная, кто познакомился с Толей лишь на этом празднике.

– Все их с Толей общение свелось к нескольким общим фразам. Даже у Аллы с Раей и то, наверное, набралось бы больше поводов, чтобы желать зла Толе!

Тогда Алена невольно отметила эту странную фразу мужа. А сегодня утром, прощаясь с ним, спросила:

– Скажи, а почему ты вчера, когда говорил о том, кто бы мог желать Толе зла, упомянул Аллу и Раису?

– Я? Разве?

– Да. Ты так сказал.

– Ну… не знаю. Просто мне показалось, что они не очень-то ласково на него поглядывали, пока он был жив.

– Когда именно?

– За столом. И вообще… Но какое это имеет значение? Ну, не нравился он им? Что тут такого? Ты же знаешь политику этих двух баб. Они обе презирали Толю. По их мнению, если мужик не приносит домой твердую копейку, то его надлежит закидать камнями и даже сооружением ему могилки себя не утруждать.

Алена невольно рассмеялась. Муж очень точно подметил характерную особенность этих двух женщин, сильно сближавшую их друг с другом. Несмотря на различия во внешности, темпераменте и характерах, эти две женщины неизменно сходились в одном: муж – это добытчик. А если он ничего не добывает, то такой муж не нужен. Либо его гнать в три шеи, либо сделать его жизнь невыносимой, чтобы сам ушел или же одумался и начал таскать домой добычу.

– Был в жизни у Пашки и Юры такой период, когда они только ушли из армии, когда я думал, что бабы их живьем съедят. Ведь день и ночь мужиков своих пилили, ругали, чморили. Под конец Юрка вовсе домой перестал приходить. Да и Пашка… Ну, тот-то всегда не больно домой спешил.

Это было самое критическое замечание Василия Петровича насчет своих давних дружков.

– Ну а когда жизнь после девяностых у нас в стране немного устаканилась, я их к себе в бизнес взял. Потом помог каждому своим делом заняться. Ничего, успокоились бабы. Но я это тебе все к тому говорю, что их бабы Толю могли не принимать именно потому, что он не являлся добытчиком. А значит, в их глазах был существом не только бесполезным, но даже и вредным, от которого надо избавиться любой ценой.

– Но ты же не думаешь, что это они прикончили Толю?

– Нет, конечно! Личная неприязнь не тот повод, чтобы две домохозяйки вдруг сговорились друг с другом, чтобы прикончить Толю. Будь он мужем одной из них, еще возможно. Но так… Рисковать ради кого-то другого… Ради Лены, которая их об этом даже не просила?.. Нет, ты меня извини, но это еще больший бред, чем подозревать Аделаиду!

Первым делом Василий Петрович заехал за Ваней. Но, как он и предполагал, Ваня не смог сообщить ему ничего нового.

– Аделаида не появлялась и не звонила. Пришло одно сообщение, что ее телефон вновь доступен, но, когда я попытался ей позвонить, произошел сбой, а потом телефон снова оказался выключенным. Но зато мне буквально пару минут назад позвонил Генка, полицейский. Сказал, что хочет, чтобы я приехал.

– Зачем?

– Как я понял, у них появились какие-то новости насчет Аделаиды.

– Они ее нашли?

– Не нашли, но какие-то новости о ней имеют.

– Это хорошо, – оживился Василий Петрович. – Тогда ты поезжай в отделение, а я зайду в церковь к нашему батюшке. Закончим, встретимся и обсудим.

Ваня не удивился намерению Василия Петровича. Он тоже знал о ссоре хозяина поместья и священника. И хотя не придавал ей такого большого значения, как сам Василий Петрович, но все же понимал: жить с ощущением, что на тебя кто-то затаил обиду или даже зло, не самое приятное чувство.

– Съездите, конечно, поговорите, – солидно пробасил он. – Заодно и про Аделаиду спросите.

– Почему у него?

– Ну а куда еще она могла подеваться? В усадьбе, говорите, не появлялась. Ко мне не возвращалась. Куда еще ей податься у нас в «Дубочках»? Не к чужим же в дом соваться.

– Люди у нас все хорошие, могли и укрыть беглянку. Ну ты сам представь… Новогодние праздники. В дверь стучится молодая женщина, говорит, что замерзла, просит ее пустить, обогреться. Неужто ты бы не пустил?

– Исключено! – отрезал Ваня. – Ни к кому Аделаида ночью не стучалась.