Девушка с секретом - Галина Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чувствуя, что безнадежно краснеет, девушка принялась сосредоточенно сгребать в кучку разбросанные по тарелке кружки поджаренной картошки. Баба Лиза протянула руку и легонько тронула Женькины волосы.
— А ты ведь кудрявая! Да?
Девушка молча кивнула, вспомнив свою непокорную гриву. Она всегда служила поводом для ревности подружек в интернате и радости для шаловливых подростков, любящих дергать ее за длинные локоны. Просыпаясь по утрам, она частенько не могла подняться с кровати. Лариса ночью привязывала ее косы к железным прутьям, с тем чтобы наутро потешаться вместе с остальными детьми…
— Ничего, — успокоила хозяйка, словно угадав ее мысли. — Отрастут! Ты за несколько дней, вишь, как посвежела, а поживешь у меня подольше, красавицей станешь. Пашка тогда еще пуще любить будет… И бродить по ночам перестала. По первости все шаталась. Сама идешь, а глаза закрыты. А сейчас, помилуй господи, все хорошо…
Она поднялась и принялась убирать со стола, тихонько бормоча прогнозы их с Пашкой совместного счастья. Слушая ее, Женька невольно и сама начала верить в то, что все будет хорошо. Но тут же что-то тревожно натянулось в ее душе и предостерегающе шепнуло, что для безоблачного будущего еще ой как далеко!..
Похороны Лаврентия были назначены на среду.
С утра подул северный ветер. Молодые курсанты местного милицейского училища зябко кутались в воротники бушлатов, розданных им по этому случаю. С нетерпением поглядывая на двери подъезда дома, где не так давно жил и царствовал Лаврентий Степанович, они вполголоса о чем-то переговаривались.
Наконец двери широко распахнулись, пропуская гроб с телом покойного и многочисленную толпу близких родственников, вытирающих платками непрошеные слезы.
Татьяна, подхваченная с двух сторон убитыми горем дочерьми, с плотно сжатыми губами смотрела перед собой. Со стороны казалось, что она находится на грани помешательства. Остановившийся взгляд, отсутствие какой-либо реакции на происходящее сильно заботили престарелого отца, который был тут же рядом и с тревогой посматривал на дочь.
Лишь на кладбище она обвела взглядом всех присутствующих, судорожно вздохнула и через мгновение разразилась рыданиями.
— Николай Федорович! — стонала она сквозь всхлипывания. — Как же я теперь?! Кто мне его заменит?!
Прокурор угрюмо посмотрел на гроб и, тяжело вздохнув, легонько похлопал ее по плечу.
— Крепитесь, Татьяна Николаевна, крепитесь, — пробормотал он, играя желваками. — Не оставим, поможем…
Люди стали подходить прощаться…
Перед тем как опустить крышку, слово взял прокурор.
Его твердый, проникновенный голос умело играл на чувствительных струнах человеческих душ, вызывая целый шквал эмоций…
— Каков оратор! — невольно вырвалось у Игоря Владиславовича, который стоял чуть в стороне от процессии и внимательным взглядом следил за происходящим.
Николай Федорович между тем принялся восхвалять достоинства без времени усопшего и так увлекся, что едва не допустил оплошность, в завершение своей речи заявив, что виновные понесут наказание… Лишь заметив, как гул недоумения пронесся по толпе, поспешил исправить положение.
— Как неосторожны бываем мы за рулем?! — смутился он. — Дорога наказывает нас за небрежность!..
Толпа облегченно вздохнула и закивала в знак согласия с высокопоставленным начальником. А тот, во избежание дальнейших эксцессов, скомкал речь и, пожав руку Татьяне, быстрыми шагами удалился с кладбища.
Игорь, поначалу последовавший за ним, внезапно остановился, заметив среди памятников женскую фигуру. Что-то показалось ему в ней знакомым. Он посмотрел вслед удаляющемуся прокурору и, махнув рукой, пошел по направлению к ухоженной могилке.
— Виктория Львовна! — тихо окликнул Игорь Владиславович, поравнявшись с высокой оградой и узнав наконец женщину. — Здравствуйте…
Женщина подняла на адвоката потухшие глаза.
— Простите?! — склонила она чуть набок прекрасную головку. — Что-то не припомню!.. Извините, еще раз.
— Я Игорь Владиславович, адвокат вашей невестки, — представился он, протягивая руку. — Мы неоднократно с вами встречались.
— А-а-а, — протянула она, смутившись от того, что ее руки были перепачканы землей. — Да, да, конечно… Простите, у меня руки в земле, решила немного привести в порядок могилку Антона.
— А вы давно приехали? — Игорь Владиславович помог ей подняться с коленей и, дождавшись, когда она ополоснет ладони водой из пластиковой бутылочки, вызвался проводить.
Решено было идти пешком.
Ветер понемногу стих, и на город опустилась редкая для этого времени года тишина. Когда воздух до хрустальной прозрачности чист, а на душу снисходит удивительное ощущение покоя.
Виктория Львовна, поначалу с недоверием поглядывавшая в сторону молодого адвоката, постепенно разговорилась и скоро посвятила его во все злоключения, которые произошли с ней после смерти мужа.
— Вы знаете, — говорила она, проникновенно заглядывая ему в глаза. — Антон умер. Приехала к маме, а у нее новый муж. Хотя возраст уже… а она все никак не найдет себя. Пришлось возвращаться. Деньги после Антона остались, сняла скромную квартирку на окраине, там и живу.
— А вы давно в городе? — поинтересовался Игорь.
Сложная судьба этой миловидной женщины невольно вызывала сочувствие.
— Нет, не так давно. Даже на работе еще не успела восстановиться. Но мне обещали помочь.
Виктория облокотилась на перила моста и задумчиво посмотрела на неподвижную воду, серой пугающей ртутью распростертую далеко внизу.
— Жутко, — тихо промолвила она.
— Что вы говорите? — склонился к ней Игорь.
Виктория Львовна резко отпрянула, и если бы не была вовремя подхвачена сильными мужскими руками, то наверняка упала бы.
— Извините, — тихо произнес он, почувствовав, как напряглось тело женщины под его ладонями.
Недоуменно глядя на него, она тихо шевелила по-детски пухлыми губами и не произносила ни слова. Игорь пристально посмотрел ей в глаза и неожиданно почувствовал, как теплая волна мягко обдала его изнутри.
Вмиг обострившееся зрение мгновенно выхватило всю яркую палитру ее на первый взгляд неприметной внешности. Полное отсутствие косметики лишь подчеркивало ее свежесть.
— Виктория… — тихо прошептал Игорь, проведя тыльной стороной ладони по щеке молодой женщины.
Нежный румянец вспыхнул на высоких скулах, и Виктория мягко высвободилась из его объятий. Чувствуя, как с теплом ее тела из его рук ускользает ощущение чего-то прекрасного, он торопливо произнес:
— Виктория Львовна, давайте как-нибудь вместе поужинаем?..
Она удивленно подняла на него глаза и, мгновение подумав, согласно кивнула головой.
Двадцать минут спустя, обменявшись телефонами, они попрощались у подъезда дома, где она не так давно сняла квартиру, и Игорь Владиславович побежал на автобусную остановку.
Радость, отчего-то переполнявшая его через край, была столь очевидна, что сердитая контролерша обошла его вниманием и не спросила билета.
Слежку Павел почувствовал сразу. Зеркало заднего вида упорно выхватывало из темноты ночи две настойчивые фары. Они неотступно вели его от самого проспекта, где он заправлялся.
Гадать о том, кто это мог быть, не приходилось. Бандитская радиопочта донесла, что на него объявлена охота. И не кем-нибудь, а тем, кто раньше во всеуслышание заявлял о своем покровительстве.
Озадаченный таким поворотом дел, Павел попытался было вчера сунуться в ресторан Башлыкова, но дальше ступенек его не пустили.
— Иди, иди! — побледнел Башлыков, лязгая дорогими зубами. — Сегодня ты ко мне зайдешь, а завтра меня рядом с тобой положат…
— А что произошло?! — стараясь казаться спокойным, спросил Павел.
— Будто ты не знаешь?! Ты на хозяина ментам стуканул?
— Не понял?! — Павел исподлобья посмотрел на хозяина ресторана. — Поясни мне, дураку, как я это мог сделать?..
— Тебе видней, — Башлыков попытался прикрыть входную дверь, но Павел резко схватил его за грудки.
— Говори, сука! — прошипел он. — А то я тебя раньше Джона уберу…
Башлыков затрясся осиновым листом и зачастил:
— Про то, что у Джона винный погребок, знал ты да еще несколько человек. Так вот вчера туда нагрянул ОМОН… Взяли всех, кто там работал… Не знаю, как теперь он будет отмываться?..
— А при чем тут я?! — заорал Павел. — Я же сам с ним в доле был! Я же не дурак, чтобы себе гадить?!
— Не знаю я ничего, — с этими словами Башлыков громко хлопнул дверью, оставив Павла в растерянности стоять на ступеньках.
А растеряться было от чего. В гневе Джон был страшен и беспощаден. Понимая, что у него осталось не так уж много времени, Павел решил сам во всем разобраться.