Папа (для) моей дочери (СИ) - Фомина Татьяна

– Как раньше уже не получится.

– Ира, ты свой нос можешь воротить сколько хочешь, – вставляет бабуля, – но я тебе вот что скажу: к Жене он относился хорошо, и девочка к нему привязалась. Так что мужик не только хорошо умеет…

– Мама! – одергивает бабулю моя мама.

– Ой, какие мы нежные! – фыркает ба. – Но с ребёнком общий язык он нашёл. Молодец!

– Нет, ну нормально?! Он, значит, общий язык нашёл, и уже молодец! – возмущаюсь я.

– Другой бы даже виду не подал, а он сколько с вами ходил!

– Давай ему орден выдадим? – взбеленилась я. Что за несправедливость: он молодец, а я так, рядом постояла!

– Орден пока рановато, а вот с дочкой видеться не запрещай. Ты, я так поняла, никому ничего говорить не собиралась? – прищурилась ба.

Пришлось промолчать.

– Ладно. На сегодня хватит. Утро вечера мудренее. Зуб-то куда девать будете? – спросила мама.

– Не знаю.

Глава 25

Скоро утро, а я так и не сомкнула глаз. В голове до сих пор звучат слова Клима. Я не понимаю, зачем он это сделал, и не знаю, как теперь буду объяснять всё дочери. Вчера Женя несколько раз пыталась про него спросить. Мне удавалось переключить её внимание, но она была с дороги, уставшая и измученная.

А ещё я до сих пор в шоке от её реакции. Не думала, что Женя успела так к нему привязаться. Или он это сделал специально? Хочется найти в его действиях какой-то скрытый смысл, но я не могу, а память услужливо подбрасывает картинки, где он подшучивает над Кирой, съезжает с надувного батута с Женей, как они вместе смеются, катаясь в парке на машинках, как он везёт Женю на лошади, усадив впереди себя, и как выигрывает большого единорога к огромной радости моей дочери. Женя ведь так и спит с этим единорогом, используя вместо подушки.

Клим сумел завоевать любовь моей дочери.

А я… Я его ненавижу.

Мне удалось забыться, но он появился и во сне. Это снова был тот сон, от которого, как мне казалось, я смогла избавиться. Только теперь я видела лицо. Это было лицо Клима. Его руки. Его прикосновения. И я ничего не могла с собой поделать.

Я проснулась невыспавшаяся и обессиленная. Не помню, как отработала день. Нужно было срочно выплеснуть свои эмоции, поделиться с кем-то, чтобы меня выслушали и поняли, и я позвонила Олесе. К моей огромной радости, у Малевской был выходной, а Ромка был на сутках.

– Лесь, ты даже не представляешь, что я чувствую, когда его вижу!

– Ир, я тебя понимаю.

– Я не знаю, что мне делать.

– Ира, давай ты просто не будешь усложнять всё ещё больше.

– Куда больше-то?! Всё и так хуже некуда!

– Ириш, может, тебе всё-таки немного смягчить свою ненависть, а? – спрашивает Малевская, а я смотрю на неё, и хочется закричать: «И ты, Брут?!», но слова застревают в горле. – Не надо так на меня смотреть, Ир. Ведь ничего плохого в том, что Клим хочет видеться с дочерью, нет.

– Плохое есть в том, что это я не хочу его видеть!

– Не видь! – успокаивает меня Малевская.

Как объяснить подруге, что я вижу в нём совсем не того, кто стоит передо мной, а того, кто был той ночью?! И от этого становится ещё хуже.

– Лесь, это ведь из-за Клима наш брак распался, – произношу то, что мучает меня с самого начала. – Только он виноват в том, что мой муж стал видеть во мне шлюху.

– Да неужели?! А может, он дал тебе почувствовать, что всё бывает совсем по-другому?

– Я не хотела по-другому. Меня устраивало, как было. Я до сих пор люблю Вадима, – выдыхаю признание. – А Клим…

– А Клим – отец твоей дочери, который, узнав, что ты растишь ребёнка одна, старался как можно больше времени провести с ней. Ира, вы ведь взрослые люди и можете договориться, в какие дни он может общаться с дочерью.

– Олесь, я не могу просто так оставить с ним дочь.

– Оставь не просто так, – шутит Леся. – И вообще, я не понимаю, что ты так на этом зациклилась. Вы ведь нормально контактировали, пока не вмешался Бархалей.

При упоминании Вадима я снова вздыхаю, и Леся это замечает.

– Не-ет, – тянет подруга. – Только не говори, что ты общаешься с бывшим?!

Я молчу. Общением это назвать сложно, потому что оно идёт только с одной стороны. Не прошло ни одного дня, чтобы Вадим не прислал сообщения. Сначала он звонил. Много. Часто. Но я просто скидывала звонки. Потом стали приходить сообщения. Номер не определялся, но я знала, что это Вадим. Только вот ни на одно сообщение я не ответила.

– Ира! – требует ответа Малевская.

– Нет, – отвечаю ей. – Он пишет.

– И что он пишет? – фыркает Леся.

Я просто пожимаю плечами. Как сказать подруге, что Вадим искренне во всём раскаивается? Вижу в глазах подруги нескрываемое любопытство. И как специально звуковой сигнал сообщает о входящем СМС.

– И чего это он активизировался? То, понимаете, исчез, словно его никогда не было, а тут вдруг решил о себе напомнить!

– Я не знаю.

Это правда. И я даже не уверена, что хочу знать, потому что прекрасно помню, каким настойчивым и убедительным бывает Вадим. Только сейчас для меня важнее всего Женя.

Звук второго входящего сообщения заставляет Леську дёрнуться.

– Что, опять?! – возмущается она.

Я просто пожимаю плечами. Я устала. Устала настолько, что хочется куда-нибудь спрятаться и вернуться только тогда, когда всё закончится, но из-за дочери я не могу себе этого позволить.

Третий звуковой сигнал окончательно выводит из себя Малевскую, и она хватает мой телефон. Пароль на нём никогда не стоял – Женя частенько брала его.

– Нет, ну каков наглец, а?! – возмущается Леся, пролистывая сообщения. – Очнулся! «Я был неправ!», «Не смог дождаться!». Сказочник!

Леся усиленно и с каким-то непонятным остервенением хозяйничает в моём телефоне.

– Я всё удалила! Это ложь! Я бы поверила, если бы он сказал это сразу, а не спустя столько лет! «Я был не в себе!» – повторяет Леся прочитанные фразы. – Ни фига он не раскаялся! Не верю! Он увидел тебя с Шелестом, вот и взбесился! А до этого и дела ему никакого не было! А тут весь такой белый и пушистый. Раскаивается он! Ага! Кающаяся жрица любви! Не смешите меня!

– Лесь, – зову подругу, которую просто понесло. Я начинаю жалеть, что позволила Олесе удалить сообщения. Наверное, я мазохистка, раз сама расковыриваю почти затянувшуюся рану.

– Я докажу тебе, что он не такой, каким прикидывается! – шипит Леся.

– Лесь, я знаю, какой он, – пытаюсь успокоить подругу.

– Нет, Ира, ты его совсем не знаешь! Ты влюбилась в него без памяти и не видела ничего, пока… пока он… – Леська замолкает на полуслове.

– Я поняла, Лесь.

– Нет! Ты не поняла! Вот именно тогда он и был настоящий! Другой бы помчался за тобой и вымолил прощение, но не Бархалей! Потому что он считает, что всегда прав! А сейчас решил показать, как раскаивается?! Да ни фига! Его просто переклинило из-за того, что ты с другим! – Леся почти кричала.

– Лесь, это ничего, что никакого другого нет?

– А ему это и неважно! Ты была с мужчиной – этого уже достаточно!

– Лесь, он случайно нас увидел.

– Случайно?! Чёрта с два! Не верю я в случайности! Обещай, что ты не будешь с ним встречаться! – вдруг требует подруга и, судя по её воинственному взгляду, она не шутит.

– Лесь, Вадим почти сразу вернулся в Москву, – успокаиваю её.

– Вот! А если бы он одумался, то остался! Клим ведь никуда не уехал!

И эта туда же!

– Клим здесь из-за сестры, – объясняю я.

– Ира, вот ты меня поражаешь! Приехал он, может, и из-за сестры, но остался явно не из-за Киры! И знаешь, что я тебе скажу: это вообще знак судьбы, что вы с Кирой познакомились! – выпаливает подруга.

– А зовут этот «знак судьбы» случайно не Олеся Малевская?

– Ты что, думаешь, я специально это подстроила? – Леська, кажется, сама такого не ожидала.

– Ну, даже и не знаю, судьбоносная ты моя.

***

– Мам! Что так долго?! – нетерпеливо прыгает рядом Женя, стоит мне открыть дверь.