Папа (для) моей дочери (СИ) - Фомина Татьяна

– Но восстановить прежнюю клиентуру будет непросто, – возражает Кира.

– Не думаю. Постоянные клиенты останутся, а так как владелец будет другой, то дальше раздувать шумиху не имеет смысла. О скандале очень быстро забудут.

Кира не мигая смотрит на Шастина, словно сканирует его мысли, но Серёгу это, кажется, нисколько не напрягает.

– О скандале могут забыть, если будет новый скандал, и желательно громче предыдущего. – Кира кладёт руки перед собой на стол и, подавшись вперёд, ждёт ответа от Сергея.

– Всё верно. И ты его устроишь, – соглашается с ней художник.

– Как?!

– Дочь известного бизнесмена Станислава Шелеста, бросившая безутешного мужа, отдыхает на берегу моря со своим любовником. – Шастин копирует позу Киры и тоже тянется к ней.

– Да-а?!– удивляется с издёвкой Кира. – И как же этот герой-любовник спасёт меня от повторного замужества, а?

– Мы поженимся, – отвечает Серёга. – Ты сама только что заявила, что готова выйти замуж за первого встречного. За брата замуж не выйдешь, однополые браки у нас не практикуются, а я ничем не хуже первого встречного для фиктивного брака.

Я сижу с открытым ртом и не знаю, что сказать. Нарисовал так нарисовал! Картина маслом. Художник Сергей Шастин.

Эти двое смотрят друг на друга, словно оценивают. Кира откидывается назад, и её губы искривляет лукавая усмешка.

– Заказывай билеты на море, дорогой! – с ехидцей выдаёт сестра.

– Какое предпочитаешь, дорогая? – не моргнув глазом, отвечает Сергей.

– Я не была на Красном. Говорят, оно самое красивое?

Я же ничего не понимаю: Кира сейчас издевается над ним или говорит серьёзно?

– Не могу утверждать, но мы можем это выяснить, – совершенно спокойно отвечает Шастин. – Только сначала нужно переоформить документы на фотосалон.

Кира выпрямляется и поворачивается к Ирине.

– Ириш, ты справишься одна?

– Думаю, да, – рассеянно отвечает Ирина. Кажется, она тоже в лёгком шоке.

– Эй, вы что, серьёзно решили пожениться? – отмираю я.

– У тебя есть возражения? – мило интересуется у меня сестра.

– Никак нет, – поднимаю руки в знак капитуляции. Попробуй ей возрази!

– Кстати, ты узнал, как фотографии попали в сеть? – спрашивает Ирина у новоиспечённого жениха моей сестры.

– Да. Ай-пи ваш. К сожалению.

Ирина и Кира смотрят друг на друга и одновременно произносят:

– Стелла!

– Я даже догадываюсь, чьи фотографии были выложены, – ухмыляется Кира.

Фото были заретушированы, и «пострадавшая» пожелала остаться неизвестной.

– Туманской, – заканчивает за неё Ирина.

– Клим, а у девушек определённо есть хватка! – восхищается Сергей.

– Это ты их детей ещё не видел, – добавляю я.

Сделку купли-продажи решают провести завтра. Про «регистрацию» сестры я вроде как ничего не знаю. Юридически они не могут составить ни брачный контракт, ни описать условия фиктивного брака, чтобы всё выглядело правдоподобно, и я очень надеюсь, что Кира не пожалеет о своём решении. Реакцию отца предсказать не берусь и, чтобы не спалить сестру с её скоропалительным браком, стараюсь как можно меньше с ней пересекаться.

Ирина с головой уходит в работу, и между нами ничего не меняется. Она словно не видит меня. Это какая-то мёртвая зона, из которой я никак не могу выбраться. Радует только одно: вряд ли Ирина сейчас оставит фотосалон. По крайней мере, у меня появилась надежда, что она никуда не уедет, а Бархалеев точно не останется здесь. Даже ради неё.

Телефонный звонок разрывает давящую тишину пустой квартиры. Даже не сразу реагирую на него. Скорее всего, звонит отец, а у меня нет ни малейшего желания с ним разговаривать. Кира улетела два дня назад и попросила посмотреть за квартирой, аренда оплачена вперёд ещё на три месяца. Не представляю, как Серёге удалось такого добиться, но их зарегистрировали в этот же день, как они обратились.

Звонок повторяется. Это не отец. Тот никогда не звонит дважды. Отрываюсь от окна и ищу телефон, брошенный сгоряча на разобранный диван. Сестры нет – ругаться некому. Добыв несчастный мобильник, смотрю на экран, и брови медленно ползут вверх.

Звонит мама Ирины. Пытаюсь принять вызов, но сенсор будто специально не реагирует на касание.

– Слушаю, Наталья Сергеевна! – поспешно отвечаю, забывая дышать. Почему-то мне кажется, что ничего хорошего я сейчас не услышу.

– Клим! Слава богу! У меня мировая проблема! – раздаётся в трубке взволнованный голос заведующей.

Глава 24

– Что с-случилось?

– Клим, у Жени болит зубик!

– Наталья Сергеевна, эту «мировую проблему» можно легко решить, – отвечаю я, с облегчением выдыхая. Господи, как больной зубик может быть мировой проблемой?!

 – Клим, ты просто не представляешь, как Женя боится стоматологов! Панически! Ты сможешь подъехать, посмотреть? Я понимаю, что время уже позднее…

– Время значения не имеет. Через полчаса я буду на месте. Женя с вами?

– Да.

– Вы можете дать ей трубку? – прошу Наталью Сергеевну.

– Да, конечно!

– Да, – слышу заплаканный голосок своей дочери.

– Привет, Женя. Это Клим. – Назвать себя «дядей» язык не поворачивается.

– Привет, – шмыгает в трубку моя дочка.

– Сильно болит?

– Угу. – Слышу детский всхлип. – Я не пойду к врачу!

– А ко мне пойдёшь? – спрашиваю, но Женя молчит. – Женя, ты же меня не боялась.

– Я врачей боюсь!

– Я их тоже боюсь! – нагло вру, хотя в детстве и правда очень боялся уколов. – Но я знаю, что можно сделать, чтобы твой зубик не болел.

– Правда?

– Да. Ты мне покажешь его?

– Угу, – неохотно соглашается Женя.

Неужели надо мной сжалились, и я смогу увидеть свою дочь? Наверное, надо бы купить ей какую-нибудь игрушку, но я не хочу заставлять их ждать. Вызываю такси и мчусь на работу.

Жени и Натальи Сергеевны ещё нет. Набираю номер заведующей.

– Клим, мы уже подъезжаем, – слышу ответ.

Странно, что Ирина не с ними. Или она ничего не знает? Вряд ли она согласилась бы везти Женю ко мне.

Чтобы не пугать дочь, жду их не в кабинете, а на входе. Вижу через стеклянные двери, как подъезжает машина и водитель достаёт из багажника чемодан. Наталья Сергеевна только что вернулась с внучкой из поездки?

Помогаю поднять чемодан по ступенькам крыльца.

– Да брось ты его куда-нибудь! Вон в тот угол! – просит Наталья Сергеевна. Поездка была нелёгкой: она выглядит измученной.

Послушно ставлю чемодан в сторонку и приседаю на корточки перед Женей. Беру её ручки в свои.

– Привет!

– Баба сказала, что мы не поедем к врачу! – обиженно сопит Женя.

– Женя, это больница для взрослых. Детских врачей здесь нет.

– Правда?

– Правда!

– А почему ты не можешь посмотреть зубик дома?

– Я не прибирался, – придумываю на ходу причину, делая вид, что не понял, о чьём доме идёт речь.

Женя хихикнула.

– Пойдёшь со мной?

– Куда?

– Там есть кабинет, но он не работает, – отмахиваюсь я, показывая, что это совсем пустяк. – Мы сейчас у бабушки попросим ключ.

– А нас пустят?

– Думаю, да.

Встаю и протягиваю руку. Мне важно, чтобы она пошла сама, и Женя идёт.

– А врача точно не будет?

– Нет. Только мы. Обещаю!

Пропускаю дочь в свой рабочий кабинет. Сейчас, когда свет приглушён, он не выглядит таким пугающим для ребёнка.

– Я включу лампочку и только посмотрю твой зубик, можно?

– Ага. – Женя послушно открывает рот.

– Жень, здесь ничего не видно, – притворно вздыхаю я. – Давай ты сядешь вон туда. Там лампочка ярче светит. – Чувствую себя Лисой, уговаривающей доверчивого Колобка.

Вижу, как Наталья Сергеевна прячет улыбку, киваю ей, и она выходит из кабинета. Женя идёт к стоматологическому креслу и замирает.

– Давай помогу, залезть? – предлагаю я.

Женя смотрит на меня взглядом, говорящим «я и не на такое залезала!», и послушно садится.