Одержимые - Таня Хайтман

Сама того не замечая, Леа побежала быстрее, подгоняемая ритмом музыки и яростными мыслями. Она давным-давно оставила позади дорожки парка и бежала по тропинке, когда внезапно мышцы в левой икре свело. Она вскрикнула от боли, и два других бегуна, двигающихся впереди нее, вернулись и бросились ей на помощь.

— С тобой все в порядке? — спросил один из них, краснолицый, пока Леа, опустившись в грязь, всхлипывала, обхватив левую ногу.

Судорога, — выдавила она сквозь стиснутые зубы.

— Нужно вытянуть ногу, — деловито пояснил другой бегун. Недолго думая он схватил Леа за ногу и вытянул ее.

Боль поразила ее словно молния, заставив снова закричать. А потом схлынула. Господин Безжалостный схватил Леа под мышки и поставил на ноги.

— Продолжай дальше, — сказал он.

Он поддержал Леа, пока она снова смогла нагружать больную ногу. В мышце все еще пекло и подергивало, и, поскольку Леа было больно, она вскрикнула еще раз. Затем, глубоко вздохнув, храбро сказала «спасибо» и похромала к камешку у дорожки. Оба бегуна что-то кричали ей про магний и разогрев в разумных пределах, но она от них только отмахнулась. Обессиленно опустившись на холодный камень, она дрожащими пальцами нащупала кнопку выключения айпода. По спине между лопатками стекал пот, футболка прилипла к хребту. Несмотря на боль в икре, она чувствовала себя на удивление живой.

Ей придется смириться с тем, что Адам будет делать то, что ему заблагорассудится. В конце концов, она не сможет ни спрятаться, ни дать ему решительный отпор. Она была слабее его во всех отношениях: как физически, так и эмоционально. Возможно, она действительно что-то должна ему… В отличие от нее, Адам тогда выбрал ее, потому что отчаянно хотел, чтобы она была рядом, хотя демон постоянно докучал ему. Зато Леа только что вроде бы сходила с ума от любви, а уже в следующий миг убежала.

Девушка осторожно массировала икру. Морось превратилась в проливной дождь, полностью промочив одежду. На полянке напротив две собаки, не обращая внимания на плохую погоду, носились по высокой траве, а их хозяева превратились в далекие размытые силуэты. Когда Леа уже не могла не обращать внимания на гусиную кожу, она встала и побрела по направлению к городу.

Она нехотя призналась себе, что прогнать Адама не представляется никакой возможности. Не только потому, что ему, очевидно, наплевать на ее мнение, но и потому, что внутри нее возродилось глубинное желание, сразу же, как только ее тело ощутило, что он рядом. Все те годы, что прошли со времен событий в доме Этьена Каррьера, оно как бы спало.

«В конце концов понадобилось не так уж много, чтобы возродить это томление», — насмешливо подумала Леа, покупая в булочной ароматный рогалик с маслом. Задержать воздух и думать, что все само собой наладится — тоже не выход. Потому что лучше не становится никогда. Последние годы ее жизни были такими же приятными, как и бесконечное ожидание на вокзале.

И так решила она тем субботним утром: она будет поступать так же, как Адам. Она может принять, что часть ее испытывает к нему неконтролируемое влечение, в то время как разум постоянно предостерегает об опасности. Та же Леа, на которую она может оказать влияние, будет безучастно играть в игру. Адам был прав, говоря, что нельзя уступать притеснениям других. Может быть, она слишком труслива и слаба, чтобы противиться ему, но она способна отнять у него свое расположение.

Вынашивая в голове план битвы, Леа заскочила в мясной магазин, чтобы купить немного корма для Миноу. Кошка его по-настоящему заслужила.

8

Приглашение

Леа враждебно уставилась на принтер. Запах, который он издавал в смеси с затхлым теплым воздухом, неприятно бил по пустому желудку. Кроме того, монотонное шуршание, с которым аппарат выдавал страницу за страницей, едва не сводило ее с ума.

День в издательстве был действительно слишком долгим и напряженным. Разговоры по телефону с авторами, метавшимися от отчаяния к эйфории и обратно, сменились бесконечным совещанием. Ассистентка, тщеславная девушка со склонностью к совершенству, утром, пожаловавшись на мигрень, капитулировала, и Леа пришлось в придачу ко всему этому хаосу организовывать спонтанную деловую поездку начальницы.

И вот уже она осталась одна на этаже, где размещалось издательство, все остальные закончили свой рабочий день и разбежались по домам. Как только этот чертов принтер выплюнет последние страницы рукописи, она наденет свои туфли-лодочки, которые уже несколько часов назад, разнервничавшись, забросила в угол, попросит у итальянца на углу завернуть немного антипасти,[5] а потом, добравшись домой, рухнет на диван. Красное вино, новейший роман любимого автора — вполне достойная награда за сегодняшний день.

Когда в конце концов она, словно за ней кто-то гнался, бежала через пустой холл, Адама она, можно сказать, даже не заметила. С непередаваемой небрежностью он сидел, забросив ногу на ногу, на кожаном уголке неподалеку от входной двери, рядом с ним лежал сложенный журнал. Под расстегнутым пальто виднелись костюм и галстук.

Еще одна новая особенность Адама. Раньше он никогда не выглядел на все сто, всегда носил простые брюки и свитер. Тогда эта непринужденность особенно импонировала Леа, потому что его стиль контрастировал с его необычайно красивым лицом и атлетическим телосложением. Эта модная элегантность в сочетании с отстраненным поведением Адама вызывала у Леа ощущение, будто на сцену вынесли неправильные декорации к спектаклю.

Некоторое время она подумывала над тем, чтобы просто пробежать мимо. Сделать вид, что Адаму не удалось проникнуть в ее затурканное сознание. В точности так, словно и не было той встречи в баре под девизом «Плохой сон» несколько недель назад. И пусть бежит за ней, если хочет!

Но затем взгляд ее упал на женщину, стоявшую за спиной Адама, словно адвокат дьявола. Она остановилась как вкопанная в нескольких шагах перед уголком. Неестественно стройная обладательница брючного костюма, светлые волосы которой были собраны на затылке в великолепный узел. Она стояла позади Адама, но слегка в стороне, положив руку на спинку дивана, совсем рядом с его плечом; так она могла бы быть вороном, что сидят на плече у волшебников из сказки и мрачно оглядываются по сторонам. Леа тут же почувствовала, как внутри у нее поднимается неизмеримое отвращение. Охотнее всего она зарычала бы на эту женщину, обнажив в оскале верхние зубы. Вместо этого она обернулась к Адаму, который как раз поднялся с дивана.

— Давай покороче, — поздоровалась с ним Леа. — У меня сегодня был ужасный день, и совершенно нет сил на эти твои игры.