Одержимые - Таня Хайтман

— С этого момента мы играем по моим правилам, — продолжал Адам. Он слегка отстранился и пристально вгляделся в ее лицо. — Если я захочу, чтобы ты была рядом со мной, то ты будешь рядом и будешь вести себя так, как я посчитаю нужным. Я не буду объясняться, не буду ни в чем оправдываться. Ни перед тобой, ни перед демоном, ни перед кем-либо еще.

— Если ты думаешь, что я позволю тебе собой командовать… — обессиленно начала Леа и вдруг поняла, что не знает, как закончить предложение.

— Я не стану прилагать усилий к тому, чтобы угрожать тебе, Леа, — угрожающе мягко промолвил Адам. — Я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы понимать, насколько бурная у тебя фантазия. Она тебе нарисует все, что я с тобой сделаю, если ты не покоришься. Может быть, ты просто вспомнишь о временах, когда ты почти не могла дышать, когда меня не было рядом.

И с этими словами, которые должны были окончательно пристыдить ее, он прислонился спиной к стойке бара. Вид его правильного, безжизненного профиля неожиданно причинил ей боль. Тогда, когда Адам следовал за ней словно тень, его отстраненность была для нее сущим мучением. Но упорная холодность, с которой он относился к ней теперь, и его беззастенчивый шантаж потрясли ее гораздо сильнее. Потому что теперь ему было все равно, чувствует ли она что-то — будь то влюбленность или же страх. Его интересовали только его собственные планы. От сознания того, что он растерял не только свою привязанность к ней, но, похоже, и уважение, на глаза Леа навернулись слезы.

Адам больше не смотрел на нее. Сегодня вечером Леа была свободна.

Потребовалось немало времени, чтобы она смогла взять себя в руки настолько, что оттолкнулась от стойки и пошла к выходу, стараясь не слишком шататься. Как раз в тот миг, когда она собиралась открыть двери, что-то мягко коснулось ее плеча, и девушка вздрогнула. Это была Надин. Прежде чем та успела что-либо спросить, Леа обессилено махнула рукой. Подруги вместе покинули бар и оказались на улице.

7

Под водой

Первые дни после возвращения Адама Леа не покидало ощущение, что она оказалась в звуконепроницаемом водолазном колоколе, а океан повседневности молча, спокойно плывет мимо, словно удивительное морское существо. Ночами Леа не решалась сомкнуть глаз.

Кончики ее пальцев то и дело касались мелких шрамов, которые оставила на ее щеке и ушной раковине кислота, точно так же как воспоминания о той ночи оставили отметины в ее душе.

По утрам Леа насыпала кошке полную мисочку еды и брела в издательство, где все события скользили мимо нее. Она терпеливо высиживала рабочий день, таращась в экран монитора, не в силах за что-либо взяться. Когда вечером она возвращалась в свою квартиру и ее приветствовал мигающая лампочка на автоответчике, у нее все судорожно сжималось внутри, прежде чем она решалась нажать кнопку прослушивания сообщений. Но слышала всегда только голос Надин. Словно парализованная, она слушала сначала вопросительный, затем разъяренный и под конец нерешительный голос своей единственной подруги, неспособная снять трубку и перезвонить.

Леа была не в состоянии разговаривать с Надин о той ночи в баре. Одна попытка сделать это означала бы, что пришлось бы рассказывать и о других ночах. Это было совершенно немыслимо. Конечно, она могла бы выдумать для Надин какую-нибудь историю отношений, рухнувших из-за садистских наклонностей ее возлюбленного — того самого потрясающего мужчины из бара, с которым она теперь, по прошествии столь долгого времени, встретилась снова. Эта ложь, как и множество других небылиц, которые она в отчаянии выдумывала, была очень заманчива. Потому что ей очень хотелось поговорить с подругой об Адаме. Но она слишком хорошо понимала, что любой намек на эту тему, безусловно, приведет к тому, что она расскажет Надин о жгучей боли в груди, потому что тоска об этом мужчине сводит ее с ума.

Леа так и видела перед собой озадаченное лицо Надин, на котором было написано непонимание и сочувствие. «Конечно, подруга — личность сильная, но для выслушивания о таком эмоциональном хаосе она просто неподходящая собеседница», — трусливо уговаривала себя Леа. Вполне вероятно, что Надин, не моргнув даже глазом, наберет номер телефона своего адвоката, чтобы Адам получил то, что, по ее мнению, положено всякому строптивому мужчине, а именно — пожизненное заключение. Кроме того, она стеснялась своей страсти, когда внутри должны были бушевать только ярость и неприятие.

Выходные встретили Леа мелким моросящим дождиком. Свободные дни, когда она не знала, чем себя занять, приводили в ужас. Перспектива снова быть пойманной в паутину противоречивых чувств доставляла мало радости.

Пока она в пещерке из одеял и подушек на своей постели предавалась меланхолии, над краем кровати внезапно показались два острых кошачьих ушка. За ними последовал жизнеутверждающий взгляд сверкающих кошачьих глаз, при виде которого Леа немедленно ощутила угрызения совести.

— Ты права, Миноу, — сказала она. — Пора прекращать впустую тратить свою жизнь.

Энергичным жестом сбросив с себя одеяло, она надела спортивный костюм и воткнула в уши плеер айпод.

Как и каждое утро, по парку вдоль и поперек бегали, ездили на скейтах и велосипедах люди в ярких дождевиках, похожие на поплавки на широких лужайках и парковых дорожках. Несмотря на дождь, на аллейках резвились дети, а собаки не обращали никакого внимания на команды хозяев.

Леа поплотнее надвинула на лоб бейсболку и добавила громкости, пока гитарные рифы «Seven Nation Аrmy»[4] едва не разорвали ей барабанные перепонки. Но она не хотела видеть ничего вокруг, хотела просто бежать, пока хотя бы один из освобожденных гормонов эндорфина не вызовет ощущение счастья. После продолжительной глухоты она наконец хотела снова ощутить себя саму, пусть даже ради этого придется погонять свое нетренированное тело.

Поначалу она смотрела на поблескивающие белым кончики кроссовок, пытаясь сконцентрироваться исключительно на дыхании. Но уже через некоторое время всплыло воспоминание о недавней встрече с Адамом. Она кое-что должна ему, так он сказал. Жалкий негодяй! А что он должен ей? Всего лишь такую мелочь, как душевное спокойствие. Ей пришлось одной справляться не только со всем этим безумием, но и с потерей своей великой любви. Он хотя бы представлял себе, как больно и пусто в то же время было ей?

Сама того не замечая, Леа побежала быстрее, подгоняемая ритмом музыки и яростными мыслями. Она давным-давно оставила позади дорожки парка и бежала по тропинке, когда внезапно мышцы в левой икре свело. Она вскрикнула от боли, и два других бегуна, двигающихся впереди нее, вернулись и бросились ей на помощь.