Кремлевский пасьянс - Сергей Соболев

Результат? Только через восемь месяцев стало известно, кто причастен к похищению – исламская экстремистская организация «Хизболла». Ни самого Бекета, ни его следов обнаружить не удалось.

Попав в аналогичную ситуацию, русские действовали более решительно. Три советских дипломата, похищенные осенью того же года, были освобождены всего через месяц. Успех русских объясняется достаточно просто. Агенты КГБ захватили в Ливане близкого родственника одного из лидеров «Хизболла»: убили его, а тело подбросили к дверям штаб-квартиры организации в Бейруте. В кармане убитого была найдена записка, в которой в достаточно энергичных выражениях высказывалась просьба освободить советских дипломатов. В противном случае все руководство «Хизболла» ждет та же участь. Поскольку мусульмане не слишком торопились на свидание с Аллахом, дипломаты были немедленно доставлены к советскому посольству и отпущены с миром. Да, в чем нельзя отказать Советам, так это в умении разговаривать с позиции силы.

Следует признать, что советская разведка действует достаточно эффективно, в ее работе чувствуется хорошая школа. Немалую роль в этом сыграла личность Андропова, который сумел поднять престиж и качество подготовки сотрудников спецслужб. Среди офицеров внешней разведки было немало людей с достаточно высоким уровнем интеллекта, хорошим знанием языков, истории и культуры, своими широкими взглядами во многом напоминавшими главу Лубянки. Впрочем, все это не мешало их основному занятию – шпионить в пользу Советского государства, скорее даже наоборот. Но с уходом Андропова из КГБ легкость в действиях противника исчезла, русские действовали менее удачливо, чем обычно, их операции стали какими-то тяжеловесными и зачастую легко читались аналитиками ЦРУ.

Когда Кейнс размышлял о Советском Союзе, в его сознании возникал образ холодной монолитной стены, за которой происходят странные, непонятные даже для него, главы американской разведки, события. В последнее время в стене появилась мелкая сеть трещин, она уже не выглядит такой монолитной и холодной, как прежде. Там, за железным занавесом, кипят бурные страсти, хотя никто в Америке не верит, что Россия, этот давно потухший вулкан, опять пробудится к жизни.

Кейнс был далек от мистики, но в одну религиозную истину он слепо верил – в наличие Антихриста. Советский Союз в его сознании всегда ассоциировался с образом Зверя, которому сопутствуют четыре всадника Апокалипсиса: глады, мор, болезни и войны. Это именно то, что Советы принесли в мир. Такого же мнения придерживался и президент США, но Уильям Кейнс готов был сегодня сделать все возможное, чтобы это мнение изменить. Зверь умирает, и Кейнс должен первым сообщить эту весть президенту.

Сквозь рваные полосы тумана промелькнуло солнце, впереди показались деревья Лафайет-парка. Машина приближалась к Белому дому и нужно было что-то решать, вернее, на что-то решиться.

Кейнс открыл портфель из крокодиловой кожи, который он всегда брал с собой на заседание Совета безопасности, и достал из него две одинаковые папки с голубыми поперечными полосками. Он подержал их в руках, словно взвешивая, и отложил одну в сторону.

Директор центральной разведки США Уильям Кейнс совершил тяжкое преступление против народа США, но он сделал это сознательно. В этих двух папках хранились сведения, полученные от инициаторов Игрока и Блаженного, а также критический анализ этих сведений, подготовленный советским отделом. Внешне эти два варианта ничем не отличались, но во второй папке, которую выбрал для доклада Кейнс, было на два листа больше. Директор ЦРУ напечатал эти листы собственноручно. Таким образом, в папке оказалось еще одно донесение от инициативного информатора, носящего агентурную кличку Блаженный. Кейнс не мог дожидаться пятого марта, следовало действовать решительно и без промедления.

В этой же папке хранилась информация, полученная от агента-инициатора по прозвищу Игрок. Кейнсу, начавшему собственную игру во имя президента, американского народа и всеобщего мира, не понадобилось придумывать что-либо за своего агента. Он оставил все, как есть, дополнив последнее сообщение лишь одной фразой: НАИБОЛЕЕ ВЕРОЯТНОЙ ЦЕЛЬЮ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО АКТА ЯВЛЯЕТСЯ УБИЙСТВО ПРЕЗИДЕНТА США.

Кейнс тяжело поднимался по лестнице Белого дома, и у него был вид человека, только что поставившего на кон все свое состояние. Он играл втемную, и ему оставалось лишь надеяться, что когда придет время открывать карты, на стол лягут четыре туза.

Глава восьмая

– Николай Андреевич, вам приходилось отступать? Насколько мне известно, вы на Отечественной с первого дня?

Министр обороны пожал плечами.

– И отступал и наступал, всякое было. Но я первым задал вопрос и хотел бы получить на него прямой ответ.

Разговор происходил на госдаче Сергеева, в живописном уголке Подмосковья. Кроме хозяина дачи и министра, в гостиной находился Якимов. Маршал хотел поговорить с Сергеевым наедине, но тот настоял на своем, дав понять, что от Якимова у него секретов нет. На улице завывал ветер, швырял горстями мокрый снег в оконные стекла, но внутри было тепло и уютно. В камине горели дрова, на покрытом вышитой скатертью столе чай, малиновое варенье, горка бисквитов с абрикосовой начинкой. От угощения гость отказался, впрочем, Сергеев особо и не настаивал. Сам он «употреблял» не часто, только по необходимости.

– Я неспроста задал вам свой вопрос, – мягко улыбнулся Сергеев. – Вот вы спрашиваете меня, насколько хорошо я знаком с ситуацией в армии и оборонной промышленности. И представляю ли я себе истинные масштабы нашего отставания от Запада. Какой ответ вы хотите от меня услышать, Николай Андреевич? Да или нет? Если речь идет о знакомстве с этой проблемой, то я скажу «да». Как член Политбюро и секретарь ЦК я обладаю всей полнотой знаний. Но правдива ли та картина, которую я вижу перед собой? Это вопрос и к вам, министру обороны, ведь львиная доля недобросовестной, а зачастую и лживой информации идет из вашего ведомства.

Маршал нахмурился, но опротестовывать мнение Сергеева не стал.

– Да это и не картина вовсе, – вступил в разговор Якимов. – Скорее мозаика, какие-то разрозненные фрагменты. К сожалению, приписки и очковтирательство проникли даже в армейскую среду и оборонные отрасли.

– А если говорить о реальном знании ситуации, – продолжил Сергеев, – то я вынужден сказать «нет». Я ее не знаю и думаю, ее не знает никто, в том числе и вы, маршал.

– Спасибо за прямой ответ. Именно это я и хотел услышать от вас. Я рад, что вы понимаете, с какими трудностями нам приходится сталкиваться.

– Нам, – жестко сказал Сергеев. – Нам приходится сталкиваться. Армия и оборонные отрасли пожирают до сорока процентов всего бюджета. Мы находимся на краю пропасти, нам грозит ступор. Вы знаете, что такое ступор, маршал?

Маршал пожал плечами.

– Загляните в любой психиатрический справочник. Убежден, вы сразу поймете мою мысль. Понимаете, Николай Андреевич, любой организм, в том числе и общественный, рассчитан на определенные нагрузки. Эту грань переходить крайне опасно, ибо организм в таком случае может не выдержать перегрузок, начнутся флуктуации, процесс саморазрушения. Так вот, дорогой мой маршал, считайте, что одной ногой мы уже заступили за эту грань. Я не знаю, может быть, уже поздно что-либо предпринимать…

Сергеев отпил глоток чая и задумчиво посмотрел на маршала.

– А если страна окажется в ступоре, никто из нас, ни я, ни Лычев, ни кто-либо другой не сможет ни-че-го предпринять. Уже сейчас чувствуется колоссальная инерция народнохозяйственного механизма, он уже почти неуправляем, другими словами, существует и развивается по каким-то своим внутренним законам.

– Я бы сказал, не развивается, а деградирует, – вставил реплику Якимов.

Сергеев кивком поблагодарил его и продолжил:

– Апатия в обществе достигла критической отметки. Помните, у Маяковского: «Нам, мол, с вами думать неча, если думают вожди».

На губах Якимова в это время появилась ироничная улыбка.

– Вот какова цена, уплаченная нами за статус сверхдержавы, – веско сказал Сергеев. – Такова цена паритета. Я не берусь утверждать, что во всех наших бедах виноваты военные, но оборонный комплекс вот где у нас сидит…

Сергеев весьма красноречивым жестом похлопал себя по шее.

– Наш хребет уже не выдерживает таких нагрузок.

– Но американцы продолжают наращивать свои усилия, – попытался оправдаться маршал, но Якимов не дал договорить ему.

– А что Америка? Америка богатая страна. Она может позволить себе такие расходы, а мы нет. И где гарантия, что и Америке это когда-нибудь не аукнется? В будущем, лет, скажем, через десять?

– Поскольку вы сами просили, чтобы разговор остался между нами, я буду предельно откровенен.