Холодный Огонь - Тамора Пирс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы можем найти кого-то другого, ‑ предложил Коул. ‑ Ты — наша гостья, а не учительница для девочек.
Даджа могла избавиться от обузы, оставить всё свободное время себе… нет. Её наставники не отлынивали от своих обязанностей по обучению новых магов, и она тоже не должна. И она была в личном долгу перед близняшками за их уроки по катанию на коньках; она должна была отплатить им за это, чтобы свести баланс. Она прикрыла рот ладонью, чтобы скрыть зевок. Чай или не чай, она почти засыпала на ходу.
— Нет, я их обнаружила, я за них и отвечаю. Кроме того, я никуда не денусь до весны. ‑ Она переборола ещё один зевок и встала на ноги. ‑ Простите. Я устала.
Коул и Матази встали вместе с ней и протянули ей свои руки. Даджа в недоумении посмотрела на их вытянутые руки, потом на них самих. Коул сказал:
— Мы перед тобой в долгу, который нельзя выразить словами. Ты нашла в наших девочках то, что все остальные упустили, что могло принести им несчастья.
— Мы знаем, что это для тебя — труд, и что у тебя есть собственная учёба, ‑ добавила Матази. ‑ Если мы когда-нибудь сумеем надлежащим образом тебя отблагодарить…
Даджа устыдилась того, что вообще в какой-то момент возмущалась своими обязанностями перед Ниа и Джори. Вся семья приняла её так, будто она была одной с ними крови. Они давали, не прося ничего взамен; и она должна поступать так же. Она сжала их протянутые ладони:
— Посмотрим, что выбудете думать к весне, после проведённой вместе с нами зимы. ‑ Она сжала их пальцы в ответ, затем отпустила, тронутая их благодарностью.
Прежде чем лечь спать, Даджа написала записку и оставила её слугам, чтобы ты отнесли её утром в Дом Ладрадун. На следующий день она должна была работать с железом у кузнеца Тэйрода. Если закончит пораньше, она хотела начать примерять Бэну перчатки.
Первый Посвящённый храма Огня, храма правосудия, закона и боевых действий, был закалённым, тощим белым мужчиной с короткими рыжими волосами, торчавшими во все стороны, и короткой рыжей бородой. Когда он говорил, звук был такой, будто кто-то ссыпает гвозди в металлическое ведро. Он был генералом, но потом взял себе имя Скайфайр, когда посвятил себя храму. Той ночью Дадже снилась практикуемая Скайфайром форма медитации. Во сне она снова была на тренировочном дворе, используемом воинами храма Огня. День был летним, во дворе было так сухо, что пыль подобно дыму поднималась с земли и с тренировочной одежды всех присутствовавших.
Даджа тяжело дышала, обходя Посвящённого Скайфайра кругом, держа в руках посох. Он был стар, но был изворотливее угря. Она чувствовала, как ноют места, по которым он наносил стремительные карательные удары, когда ему казалось, что она теряла сосредоточенность.
— Перестань ожидать, когда я ударю тебя там или тут, ‑ рявкнул он. Его тёмно-синие глаза пылали сквозь покрывавший его лицо слой пыли. Оставленные стекавшим потом дорожки превращали его лицо и даже короткую рыжую бороду в подобие разрисованной маски. ‑ Перестань пытаться думать. Не ожидай ничего — ожидай всего. Будь открыта грядущему удару! Опустоши голову, иначе я её тебе раскрою, чтобы все мысли вытекли сами. Ты — такая же девочка с посохом и двумя ногами, как я — скрипучий старик, которые не должен быть способен тебя коснуться. Я не могу коснуться движения. Будь движением. Будь воздухом. Будь пустотой.
Он сделал выпад. Даджа моргнула, наполовину загипнотизированная его словами, наполовину находясь в тихом месте, где она была во время медитации. Она заблокировала удар и стала ждать его следующей попытки. Он сдвинулся. Она осталась неподвижной, желая услышать, что будет дальше. После пяти минут тренировки, когда ему удалось коснуться её ещё несколько раз, он объявил перерыв.
— Но это же медитация, только мы двигаемся, ‑ тяжело дыша сказала она, опираясь ладонями на колени. ‑ Она ощущала себя просто чудесно.
— Так всё и должно быть. Я никогда не мог сидеть на заднице и глупо считать про себя, ‑ ответил Скайфайр, переводя дух. ‑ Я так медитирую.
Сон остался с ней, когда она открыла глаза. Она улыбалась. Её уроки со Скайфайром после того дня стали совсем другими. Она подумала, что Джори крепкий старик понравился бы.
Даджа выпростала задеревеневшее тело из-под одеяла, — ей придётся найти другое время для катания на коньках, если они будут медитировать в этот час, — умылась и оделась. Она видела деревянные шесты в комнате по пути из конюшен в кладовую. Спустившись по задней лестнице, она прошла мимо кухни — ей не хотелось видеть кухню тёмной и без огня. Небольшое исследование помещений привело её в комнату, где хранились до востребования старые стулья, столы и другие предметы.
Шесты были сложены в углу. Они были гладкими палками длиной примерно в пять футов, скорее всего предназначенными для того, чтобы заменять ручку швабры или метлы, когда старая ломалась. Все они были обработаны наждаком, поэтому ей не нужно было волноваться о занозах; все они были сделаны из крепкой породы древесины, поэтому ей не придётся беспокоиться о том, что они сломаются от удара. По сравнению с её посохом они были до смешного лёгкими, но её собственное удобство значения не имело.
Даджа выбрала три шеста, когда услышала женский крик. Она бросила шесты и бегом бросилась в сторону криков, перебирая в голове пожар, убийц, крыс…
Она ворвалась в кухню. Кухарка Анюсса и домоправительница Вариша, полуодетые, прибежали из жилых помещений для слуг одновременно с ней. У одного из длинных столов съёжилась служанка, не переставая кричать. Когда Вариша и Анюсса подбежали к ней, та указала на большой камин, расплакалась и закрыла лицо руками.
Даджа ошибалась, когда ожидала найти кухню холодной и безжизненной. Судя по размеру огня, ревевшего в очаге, тот горел достаточно долго, чтобы сделать помещение восхитительно тёплым. В сердце пламени сидел Фростпайн, спиной к остальной части помещения, скрестив ноги, положив ладони себе на колени и закрыв глаза. Он так глубоко погрузился в медитацию, что даже не услышал криков служанки. Его копна волос и борода шевелились, ласкаемые пламенем. Его одежда была аккуратно сложена на табуретке рядом с очагом.
У Даджи задрожали губы.
Она повернулась на шум. В кухню набежало ещё народу, большинство людей всё ещё были одеты для сна. Анюсса и домоправительница, стоя по бокам истерической служанки, подошли ближе, глазея. Джори и Ниа, наверное, прибежали с третьего
