Счастливый жребий - Джорджи Энн Дженсон

Одна? Мысль о том, что придется одной пройти по этим жутким местам, вселяла в нее ужас. Ей было страшно. Сейчас даже больше, чем прежде. Страшно за него. Но она не подаст виду.

И все же в голосе ее звучало отчаяние:

— Когда все это кончится, ты от меня не сбежишь? Мерфи воспользовался последним мгновением, чтобы еще раз полюбоваться ею. Он коснулся ее волос, потом провел ладонью по ее щеке.

— Когда все это кончится, я закажу тебе в ресторане огромный бифштекс, и мы будем танцевать при свете свечей до рассвета.

Сердце ее бешено колотилось. Мысли путались. Перед внутренним взором возникла картина. На ней платье из тонкого шелка, струящееся при каждом движении. Платье цвета сапфира, переливающееся всеми оттенками голубого и синего, — и она в этот момент плавно покачивается в его объятиях. В ушах ее бриллианты, волосы же подняты над макушкой в высокой прическе и скреплены заколкой, которую можно легко вытащить, чтобы позже он разрушил прическу и смотрел, как ее прекрасные волосы, рассыпаются по плечам. Он будет чистым, отдохнувшим, в темно-сером костюме. От него будет исходить пряный запах одеколона, и он поведет ее на танцевальный пятачок, бережно держа за кончики пальцев. Она закружится в кольце его рук, и они сольются друг с другом в мире, созданном специально для них; они будут танцевать в мире романтической музыки, озаренные огоньками свечей. Люди будут смотреть на них и вздыхать. Вместе они прекрасны.

Присев рядом с Мерфи, Мак смотрела, как он осторожно выглядывает из окна, оценивая ситуацию. Ее первой мыслью была тревога за него, но, увидев выражение его лица, она успокоилась. И все же ей не хотелось расставаться с ним. Она могла покинуть Мерфи только ради него самого. Она предпочла бы остаться, но ради него должна уйти.

В нем снова пробудился инстинкт выживания. Он почувствовал, как она прильнула к его спине, крепко прижимая к себе. Но он всецело сосредоточился на одинокой фигуре, приближавшейся к дому с оружием в руках. Ему необходимо обезвредить этого человека раньше, чем тот успеет предупредить других. Держа наготове стилет, Мерфи отмерил себе двадцать секунд до начала операции. Но даже сейчас он понимал, в каком состоянии находится Мак, понимал ее чувства.

Какими словами объяснить ей, как много она для него значит? Что он любит ее больше всего на свете. Наверное, ему не найти нужных слов.

Кровь бурлила в жилах. Она так много хотела сказать ему, объяснить. Но времени уже не осталось. Мак выпрямилась, расправила плечи.

— Мерфи. До встречи.

Он тотчас же обернулся, наклонился, сгреб с пола пригоршню цветов и протянул ей.

— До скорого, леди. — И прижался губами к ее губам. Потом легонько оттолкнул ее. В глазах его сверкала ярость. — А теперь иди. Пора.

Мерфи устремился к двери. Маккензй вырвалась черным ходом. И тут же услышала чей-то возглас, шум борьбы и сдавленные проклятия. Услышала хруст костей. Она набрала в грудь побольше воздуха и бросилась бежать. Бежала, словно спасая жизнь. Его жизнь. Их жизни.

Салли уже готов был повернуть обратно и с удовлетворением отрапортовать Гарри, что никого не видел. И тут на него прыгнуло… какое-то чудовище. В следующее мгновение тяжелый ботинок раздробил ему коленную чашечку. Салли упал на землю.

Она бежала во весь дух, и ветки хлестали ее по лицу, до крови царапали руки. Этот звук, хруст костей, преследовал ее, оглушал, впивался в мозг.

Прижимая руки к разбитому колену, Салли катался по земле, Мерфи поднял его ружье и перекинул ремень через плечо. Глядя на этого человека, он подумал, что Маккензй, возможно, права насчет посттравматического синдрома. Он явно не ощущал угрызений совести.

— Где остальные?

Салли выл и мотал головой. Боль, какой он никогда прежде не испытывал, сводила его с ума. Он ждал выстрела, ждал пули, которую, по его расчетам, должен был сейчас схлопотать. Он даже хотел этого.

— Не знаю, парень. Ради Бога, пристрели меня, и покончим с этим!

— Убить тебя? Не дождешься. Будешь хромать всю оставшуюся жизнь — от камеры к столовке, на прогулку и обратно. Так что запомнишь меня. А теперь отвечай: где твои дружки?

Салли громко застонал. Затем, успев почувствовать облегчение, потерял сознание.

Наконец воцарилась тишина; лишь время от времени раздавался случайный шорох: то вспорхнет испуганная птица, то пробежит мелкий зверек. Мак решила, что надвигается буря. Остановившись, чтобы перевести дух, она прислонилась к стволу дерева. Взглянула на небо. «Молю тебя, Господи, защити его! Я хочу, чтобы он был со мной долго-долго».

Мерфи смотрел на лежавшего перед ним человека, только что потерявшего сознание. Приятно было ощущать холодную и тяжелую сталь оружия. Что ж, одного он обезвредил. Остались двое. Маккензи сейчас должна уже быть возле коттеджа. Она вызовет полицию, и всей этой истории скоро конец.

Близился вечер. Маккензи пробиралась к коттеджу, стараясь не показываться на открытых местах. В горле у нее пересохло, ее мучила жажда. Она смертельно устала, и ей казалось, она вот-вот рухнет на землю и сердце разорвется у нее в груди. Ноги болели и ныли; исцарапанные ветками руки жгло огнем.

Наверное, уже близко.

Теперь Мак узнавала повороты дороги — знакомые места. Она шла и чувствовала, как глаза ее наполняются слезами. Вот он! Уже видна крыша! Маккензи ускорила шаг, потом пустилась бежать из последних сил.

Промчавшись мимо стоявших на опушке деревьев, думая лишь о том, что все это вот-вот закончится, она взбежала на крыльцо и настежь распахнула дверь.

Направлявшийся из кухни в гостиную мужчина резко обернулся; похоже, он испугался не меньше, чем Маккензи.

«Не может быть!» Этот вопль, прозвучавший у нее в голове, едва не оглушил ее. Мак заставила себя повернуться и бросилась бежать.

Турк уронил на пол тарелку и рванулся следом за ней. Гарри убьет его, если он позволит этой девке убежать. Он нагнал ее и обхватил руками за талию. Оба упали на землю и покатились вниз по пологому склону.

— Нет! — вскрикнула Маккензи.

Она лягалась и кусалась, пытаясь вырваться. Кровь стучала у нее в висках; отчаяние придавало сил, заставляло бороться. Она услышала мужской голос — грубую брань. И тотчас же увидела занесенный над ней кулак. Мак почувствовала, что проваливается во тьму. Ее последняя мысль была о нем, о Мерфи.

Маккензи услышала смех. И казалось, где-то далеко кто-то очень веселый хлопал себя ладонями по коленям. Наконец тьма рассеялась, уступив место свету. И она вспомнила…

Гарри и Турк сидели за накрытым столиком. Каждый держал в руке по банке пива. Дом был завален мусором. Чуть приоткрыв глаза, Маккензи увидела на полу грязные бумажные тарелки и горы пустых банок из-под пива.