Приключения знаменитых первопроходцев. Океания - Луи Буссенар

Сеньор губернатор, страстно желавший скрыть свою крайнюю нищету, даже не позволил натуралистам высадиться на берег и собрать травы для гербария. Французы поняли, что обитатели острова испытывают нужду буквально во всем, и были вынуждены продолжить путь, так и не пополнив припасы.

Потратив некоторое время на поиски острова Вознесения и не найдя его, Лаперуз взял курс к берегам Бразилии и после 96-дневного перехода достиг острова Санта-Катарина. Благодаря строгому соблюдению правил гигиены, а также и тому, что руководитель экспедиции щадил матросов и давал им отдых, здоровье у членов команды было отменное.

Как говорится в отчете одного из участников плавания, остров Санта-Катарина простирается от 27°19′10″ южной широты[131], ширина его с востока на запад составляет всего два лье; и от материка он отделен проливом, ширина которого в самом узком месте не более двухсот туазов. На мысе, выдающемся в пролив, расположен город Носа-Сеньора-ду-Диштерру[132], являющийся столицей этого заповедного уголка. Там же находится и резиденция губернатора. В городе насчитывается самое большее три тысячи жителей и около четырех сотен домов. Выглядит городок очень мило и привлекательно.

Остров Санта-Катарина с 1712 года служил убежищем для бродяг, бежавших туда из различных районов Бразилии. Они оставались подданными Португалии чисто номинально, на деле же не признавали над собой никакой власти. Почва здесь была столь плодородна, что они могли существовать без всякой помощи из соседних колоний. Корабли, бросавшие якорь у острова, в обмен на продовольствие снабжали жителей только одеждой, в которой те испытывали большую нужду. Только в 1740 году король Португалии назначил на остров постоянного губернатора, под чьим управлением оказались и другие земли, примыкающие к материку.

Португальские власти, испытавшие сначала некоторое смущение при виде двух входящих в гавань военных кораблей, оказали затем членам экспедиции очень теплый прием (что, в общем, свойственно этой нации, представители которой отличаются как отвагой, так и гостеприимством). Здесь моряки получили все, что им было нужно. Лаперуз был очень доволен результатами своих переговоров с местными властями и потом долго вспоминал вежливость и предусмотрительность чиновников, а также отменную честность и порядочность всех прочих жителей острова.

Девятнадцатого ноября корабли вышли в море и взяли курс на внушавший морякам большие опасения мыс Горн. Они прошли через пролив Ле-Мер и обогнули мыс Горн, причем даже с большей легкостью, чем моряки смели надеяться. Лаперуз первым восстал против существовавших у мореплавателей предрассудков относительно трудностей и опасностей плавания в этих водах. Он говорил, что не стоит преувеличивать трудности, ибо они вполне сравнимы с теми, что встречаются морякам во всех высоких широтах.

Девятого февраля экспедиция оказалась на траверзе Магелланова пролива, а уже 24-го корабли стали на якорь в порту города Консепсьон. Все члены команды и все участники экспедиции были абсолютно здоровы, что несказанно удивило испанского капитана порта, который заверил Лаперуза, что ему еще никогда не доводилось видеть в столь прекрасном санитарном состоянии корабль, обогнувший мыс Горн.

Город Консепсьон был разрушен землетрясением в 1751 году и отстроен заново на берегах реки Био-Био, в трех лье от моря. Землетрясения здесь случались довольно часто, а потому в городе строили только одноэтажные здания, а это, в свою очередь, привело к тому, что Консепсьон занимал довольно большую площадь. Население его достигало 10 000 жителей. Бухта же является одной из самых удобных корабельных стоянок в мире, ибо море в ней всегда спокойно и течение совсем не чувствуется.

В отчете Лаперуза написано:

«Эта часть Чили отличается исключительным плодородием. Урожай пшеницы достигает сам-шестьдесят, виноград дает тоже очень обильные урожаи, а на лугах пасутся бесчисленные стада, увеличивающиеся с совершенно невероятной быстротой.

Женщины, принадлежащие к богатому сословию, сходят с ума по туалетам. Женский праздничный наряд состоит из плиссированной юбки из старинной золотой или серебряной парчи, изготовлявшейся когда-то в Лионе. Юбки эти, приберегаемые для особо торжественных случаев, являются фамильными драгоценностями, как бриллианты, и переходят от бабушек к внучкам. Впрочем, такими нарядами обладает лишь незначительное меньшинство местных жительниц, другие же едва прикрывают наготу».

После того как французские моряки получили от местных властей и общества чрезвычайно горячий прием, какой умеют оказать очень экспансивные и ни в чем не знающие меры испанцы, Лаперуз приказал сняться с якоря. 15 марта 1786 года он покинул гостеприимный Консепсьон и 9 апреля вошел в залив Кука на острове Пасхи.

С первого же взгляда начальник французской экспедиции и его офицеры определили, что Ходж, художник, сопровождавший Кука, очень плохо изобразил обитателей острова. И в наши дни данное обстоятельство бросается в глаза всякому, кто посетил эти края или даже просто видел фотографии, сделанные путешественниками. Действительно, приходится задавать себе вопрос: какими же глазами смотрел Ходж на островитян и что он держал в руке вместо кисти, чтобы изобразить дикарей, у которых головные уборы из перьев, одеяния и даже черты лиц напоминали бы строгие линии одеяний и лиц древних греков и римлян. Возможно, конечно, что такой эффект получался из-за того, что в эпоху Ходжа людям, в особенности художникам, было свойственно все приукрашивать и идеализировать, вплоть до того, что пастухов и пастушек изображали в кружевах и лентах, овец — словно только что вымытых с мылом, а всех остальных персонажей — словно обсыпанными пудрой и разодетыми в пух и прах. В любом случае, надо было до крайней степени пропитаться духом античности, чтобы превратить дикарей в воинов Древней Эллады и Древнего Рима. Корабли недолго находились у острова Пасхи и уже через день снялись с якоря. 10 апреля эскадра взяла курс на Гавайи, куда и прибыла 29 мая.

Хотя Лаперуз и оказался первым европейцем, ступившим на берег острова Мауи, он не счел нужным объявить его именем короля французским владением по причинам, весьма необычным для человека старой закалки, что делает ему особую честь.

Лаперуз писал:

«Обычаи европейцев в данном вопросе смешны и являются полной нелепостью. Великие философы должны испускать дружные стоны при виде того, что люди, обладающие пушками и штыками, совершенно не считаются с мнением шестидесяти тысяч себе подобных только по той причине, что у них есть грозное оружие, а у тех — нет. Любой благоразумный человек должен страдать из-за того, что европейцы, пренебрегая самыми священными правами других людей, смотрят как на желанную добычу на землю, которую ее обитатели обильно полили своим потом и в которой на протяжении долгих веков они хоронили своих предков».