Тайны Кремля - Юрий Жуков

Так, с XVIII съезда, из-за всего лишь нескольких, казалось бы незначительных корректив, ВКП(б) перестала быть даже формально, по уставу, тем, чем она была в годы революции и гражданской войны, в первую пятилетку — революционной, радикальной и максималистской партией пролетариата. Открыто превратилась в партию власти для ее кадрового и идеологического обеспечения. Тогда же и в ее руководстве обозначились достаточно серьезные сдвиги, свидетельствовавшие об усилении позиции тех, кто был автором и проводником реформ.

На Пленуме, состоявшемся 22 марта 1939 года, в ПБ взамен Г. И. Петровского, давно уже не игравшего сколько-нибудь значительной роли, но бывшего олицетворением преемственности как славный представитель гвардии революционной эпохи, полноправно вошел А. А. Жданов, до съезда, до официального принятия резолюции о перестройке партаппарата, ставший начальником УПиА. Кандидатами в члены ПБ избрали Л. П. Берия, окончательно закрепившего тем свое вхождение в руководство, и Н. М. Шверника — но уже не столько как главу советских профсоюзов, сколько как своеобразный противовес «молодым кадрам». Более серьезными оказались перемены в составе секретариата ЦК. Из него удалили Л. М. Кагановича, что явилось для того очередным свидетельством заката карьеры, но зато ввели Г. М. Маленкова, избранного также и в ОБ. А месяц спустя, 31 марта, его утвердили и в должности начальника УК[115]. Столь заметный, вопиющий разрыв по времени в назначении Жданова и Маленкова можно объяснить лишь одним. Тем, что продвижению вверх Георгия Максимилиановича, явного реформатора, достаточно сильно, упорно сопротивлялось консервативное крыло узкого руководства. Те, кто справедливо должен был опасаться не только полной смены кадровой политики, но и, как следствие ее, за свое будущее — потерю прежней безраздельной власти.

Глава пятая

На XVIII съезде открыто, во всеуслышание о реальной боеготовности СССР не говорили, хотя по утверждению Сталина война уже началась. Лишь пока не приобрела всеобщего, мирового характера. Но именно потому для подготовки отражения почти неизбежного нападения делалось весьма многое. Прежде всего — довольно быстро, за несколько месяцев, была проведена реорганизация явно негодной системы управления теми отраслями экономики, которые напрямую или опосредственно были связаны с производством вооружения.

11 января 1939 года огромный и неповоротливый, доказавший свою неспособность добиться положительных сдвигов в работе, наркомат оборонной промышленности (М. М. Каганович) разделили на четыре, отчетливо выражавших их узкую специализацию. Создали наркоматы: авиационной (НКАП, М. М. Каганович), судостроительной промышленности (НКСП, И. Ф. Тевосян), боеприпасов (НКБ, И. П. Смирнов) и вооружений (НКВ, Б. В. Ванников). Правда, допустили при этом и неизбежные, незначительные огрехи. Ответственность за производство патронов, например, возложили на НКВ, а за выпуск для них гильз и пороха — на НКБ. Кроме того, танковую промышленность, несмотря на всю ее значимость для современной войны, сохранили в виде всего лишь главка (главспецмаш) наркомата машиностроения.

24 января выделение в самостоятельные наркоматы важнейших отраслей продолжили ликвидацией многократно и длительное время преобразовывавшегося наркомтяжпрома (Л. М. Каганович). Взамен его остатков создали наркоматы топливной промышленности (Л. М. Каганович), электростанций и электропромышленности (М. Г. Первухин), черной металлургии (Ф. А. Меркулов) и цветной (А. И. Самохвалов), химической промышленности (М. Ф. Денисов). 5 февраля узкую специализацию управления промышленности продолжили делением наркоммаша (В. К. Львов) на наркоматы тяжелого (В. А. Малышев), общего (П. И. Паршин) и среднего машиностроения (И. А. Лихачев), сохранив в последнем «танковый» главк, а 12 октября завершили, разделив наркомтоппром на наркоматы нефтяной (Л. М. Каганович) и угольной промышленности (В. В. Вахрушев).

Такого рода административные меры незамедлительно подкрепили и финансовыми. 23 марта ПБ пересмотрело ранее принятый народнохозяйственный план на 2-й квартал текущего года и утвердило расходную часть бюджета следующим образом. На НКАП — 1467 млн. рублей, на НКСП — 674,1 млн., на НКВ — 1147,9 млн., на НКБ — 1079,8 млн., на машиностроительные наркоматы — 3518,2 млн., а всего — треть из 23 178,9 млн. ассигнованных на всю промышленность. О возрастании внимания к боеготовности с еще большей очевидностью свидетельствовал и бюджет на весь 1939 год. На НКАП отпустили 2385,4 млн. рублей, на НКСП — 2162,7 млн., на НКБ — 2529,2 млн., на НКВ -1418,9 млн., на НКО — 33 379,3 млн., на НКВМФ — 7724,1 млн., на НКВД — 5442,7 млн., что в целом, с учетом танкостроения, составило ровно половину расходной части бюджета СССР. Данная тенденция стабилизировалась в следующем году. При очередной, ставшей чуть ли не обязательной корректировке планов, на 3-й квартал предусмотрели следующие расходы: по четырем наркоматам оборонной промышленности — в размере 2082 млн. рублей, по трем военным — 15 875 млн., то есть в сумме чуть более половины расходной части бюджета, составлявшей 35 463 млн. рублей[116].

Все это, бесспорно, означало, что стране пришлось отказаться от даже минимальных попыток улучшить в ближайшее время благосостояние населения. Ограничить потребление основных продуктов питания, не расширять, как и прежде, выпуск предметов широкого потребления, сократить расходы на образование, медицину и культуру. Рост затрат на оборону порожден был более чем серьезнейшими причинами. Так, гражданская война в Испании помогла установить донельзя неприятный факт: советское авиастроение не только отстает от германского вдвое по общему числу выпускаемых машин, но и производит устаревшие типы боевой техники. Немецкие истребители Me-109 Е продемонстрировали полное превосходство над отечественными И-16, а бомбардировщики Ю-87 — над СБ. Там же, в Испании, выявились серьезнейшие конструктивные недостатки советских танков, как легких, так и средних, которые предстояло как можно скорее заменить на новые, принципиально отличные от них типы. Наконец, оккупация Чехословакии поставила под сомнение выполнение фирмой Шкода поставок в соответствии с долгосрочным соглашением различных видов пушек, в том числе и 76-мм, 85-мм зенитных орудий, оказавшихся в годы Великой Отечественной войны основой артиллерии ПВО. Необходимые условия для модернизации старых, создания новых оборонных предприятий и обеспечивало как само создание четырех наркоматов оборонной промышленности, так и финансирование необходимых работ, включая разработку новых видов и типов военной техники.

Реформа системы управления, начатая с реорганизации тяжелой промышленности, неизбежно распространилась и на остальные отрасли народного хозяйства. Наркомат легкой промышленности (В. И. Шестаков) был разделен на два — легкой (С. Г. Лукин) и текстильной промышленности (А. Н. Косыгин). Пищевой промышленности (И. Г. Кабанов) — на три: пищевой (В. И. Зотов), мясной и молочной (П. В. Смирнов) и рыбной промышленности (П. С. Жемчужина). Водного транспорта (Н. И. Ежов) — также на два: морского (С. С. Дукельский) и речного флота (3. А. Шашков). Тогда же, весною 1939 года, комитеты промышленности стройматериалов (Л. А. Соснин) и по строительству (С. 3. Гинзбург) преобразовали в наркоматы, а заодно создали новый комитет, по геологии (И. И. Малышев).

И резкое увеличение числа членов правительства СССР, и их относительная свобода от прежде весьма назойливой опеки со стороны отделов ЦК ВКП(б), местных парторганов — ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, и новая кадровая политика, обеспечившая приток квалифицированных специалистов на руководящие посты всех уровней, все это оказало благоприятное воздействие на состояние советской экономики, в том числе и на улучшение оборонной промышленности. Однако более значимым здесь стала та стабильность, которая установилась с начала 1939 года в самом правительстве.

Совместные постановления от 17 ноября и 1 декабря 1938 года, как очень скоро выяснилось, не остались пустой, существующей только на бумаге, декларацией. Они действительно оказали воздействие, и притом решающее, на внутриполитическую ситуацию. Они еще не устранили сам факт необоснованных репрессий, как это можно было бы предположить по их содержанию. Незаконные аресты, приговоры, выносимые внесудебными органами, в том числе и к «высшей мере наказания», не прекратились. Но все же они утратили свой прежний, поистине всеохватывающий, не знающий предела характер. Постановления главным образом, если не исключительно, реально сказались на положении высшего слоя бюрократии — и партийной, и государственной. Ей, и прежде всего ей, обеспечили личную безопасность, устранили, но опять же лишь для нее, постоянную угрозу не просто потери должности, более страшного — потери свободы и даже жизни.