Чародей звездолета «Посейдон» - Генри Балмер

Девушка из охраны почему-то засмеялась, услышав последние слова Хаффнера.

Думая об Элен, Хаулэнд спросил:

— Что будет с нами?

— С вами? Что вы имеете в виду? Фронт свободы относится враждебно только к правительству и его прихлебателям. Людей, подобных вам, мы просто презираем, потому что вы год за годом избираете одних и тех же бесчестных правителей. Но мы не собираемся убивать вас — если это то, что вас интересует и чего вы боитесь.

Хаулэнд обнял Элен и почувствовал ее частое, прерывистое дыхание.

Волна нежности к ней снова охватила Питера, он теперь твердо знал, что любит Элен. И если кто-нибудь попробует причинить ей зло, он будет беспощаден и убьет обидчика. Пришедшая в голову мысль не показалась Хаулэнду странной и несовместимой с его званием доктора наук.

В это время появились трое мужчин, двигавшихся, как тени, — быстро и бесшумно. Один из них держал оружие, нацеленное на спину другого, а третий шел с таким видом, как будто он только что покорил всю Галактику.

Заговорил третий.

— Этот человек по имени Варнер, — сказал он, показывая на пленника, лицо которого было мертвенно-бледным от ощущения приставленного к его спине оружия, — говорит, что он чуть не запер всех вас четверых в камерах.

За что?

Отвечал ему, конечно, Рэндолф:

— Мы не знаем. Как мы предполагаем, он или допустил ошибку, или сошел с ума. Скорее всего, он просто ошибся. Вы — те люди, которых он искал.

Глядя на Варнера, Хаулэнд почувствовал некоторую жалость к нему, несмотря на то, что тот так жестоко поступил с ними, прикрываясь внешним дружелюбием. Но все же это был живой человек.

— Может быть. Он мерзкий флотский шпион. Но мы не убиваем, если в том нет необходимости. Что касается вас, то вам придется подождать здесь, пока не появится наш корабль.

— А как насчет пассажиров? — спросил Хаффнер. — Они, наверное, хотели бы знать, что происходит…

Собеседник ученых засмеялся. У него были хорошие зубы, энергичный рот, нос строгой формы и узкие горящие глаза. Одет он был в серый пиджачный костюм, на ремне, обвивавшем талию, висело оружие. Он ответил Хаффнеру:

— Пассажиры ничего не знают. Им вообще не до того! Они, как безмозглые бараны, собрались вокруг динамиков и в большом салоне и, затаив дыхание, ждут результатов мелочной игры. А настоящая игра здесь — здесь происходит большая игра.

Рэндолф, улыбнувшись, сказал:

— Вы замечательно говорите.

— Не могли бы вы сказать мне, мистер… — снова заволновался Хаулэнд.

— Можете называть меня Марко. Это не настоящее мое имя, но все знают меня как Марко.

— Не станете же вы отрицать, что ваши люди тоже купили лотерейные билеты?

— Конечно, нет. Мы это сделали, чтобы выглядеть, как все беззаботные туристы.

Стелла, должно быть, сейчас подходит к микрофону в большом зале.

Громкоговорители были включены на всем пространстве звездолета, кроме рубки управления. Здесь находился капитанский мостик, это место считалось святая святых на корабле. Хаулэнд, волнуясь, сказал:

— Мистер Марко, у нас с вами нет претензий друг к другу — не разрешите ли послушать, как будет проходить большая лотерея?

Марко фыркнул, выражая презрение к таким ничтожным интересам. А потом сказал:

— Аларик, включи трансляцию из парадного зала. Мне надо знать, что делает там капитан и заняли ли свои места блеющие бараны.

Один из стражников бросился выполнять приказание. Динамик, установленный в стене далеко от главных приборов управления кораблем, ожил.

— Я бы хотел находиться там, — сказал Хаффнер, — и видеть лица тех, кто будет выигрывать.

Хаулэнду вместо громкого треска, доносившегося из динамика, слышалась песня, где были такие слова: «Из всех звезд Галактики она — единственная для меня». Ему казалось, что все вокруг тоже слышат музыку и пение.

— А теперь я с удовольствием представляю молодую леди, которая будет объявлять счастливых обладателей…

Голос капитана грубо оборвал такую сладкую для Хаулэнда мелодию и спустил его, как говорят на Земле, с небес, но не на грешную Землю, а на корабль, продолжавший мчаться к другим планетам. Капитан, наверное, сейчас стоит там и, как дурак, смотрит на всех с сияющей улыбкой, даже не подозревая, что он пойман Стеллой в ловушку и больше не будет командовать своим звездолетом. Ну, а пока капитан продолжал:

— Дамы и господа, миссис Стелла Рэмзи!

Послышались аплодисменты, но быстро стихли. А здесь, в рубке, в этот момент многие повернули головы к Хаулэнду, и он поймал не один любопытный взгляд на желтый листок, который Питер постарался быстро спрятать назад в свой карман.

— Похоже, у вас обоих была одна и та же цель, — сказал Рэндолф, как бы заигрывая. — Варнер пытался арестовать нас, а вы, мистер Марко, напали на нас, причем оба перед началом грандиозной лотереи. Интересно.

— Благодарю вас, дамы и господа, — голос Стеллы звучал совершенно спокойно и сдержанно. — Я считаю большой честью для себя находиться здесь сегодня вечером и очень волнуюсь. Уверена, что и вы все сильно взволнованы и заинтригованы. Все прекрасно — замечательное путешествие среди звезд с превосходным капитаном да еще в придачу возможность выиграть очень большую сумму денег…

Смех, аплодисменты.

— Я сейчас перемешаю содержимое этого ящика у вас на глазах, — в эфир прорвался еще один голос — это был голос корабельного казначея.

В тишине, воцарившейся в рубке, послышались громкие звуки, похожие на щелчки трещотки. Через некоторое время казначей сказал:

— А теперь, миссис Рэмзи, — все в ваше распоряжение!

Барабан продолжал вращаться, и все население лайнера затаило дыхание.

Рэндолф улыбнулся. Он — а также и Хаулэнд и Хаффнер — знали, что притаившиеся по всему лайнеру звуковые вирусы ждут сигнала и скоро начнут работать на них.

Азарт овладел душами пассажиров, все застыли почти в одной и той же позе, оцепенев от волнения и забыв обо всем на свете, даже о том, что они летят на межзвездном корабле, выполняющем долгий туристический рейс.

Каждый на борту «Посейдона» будет оставаться в этом напряженном, почти неподвижном состоянии, пока Стелла не вытащит счастливый номер. Хаулэнд с удовлетворением подумал, что таким образом каждый пассажир прекрасно подготовил себя к тому, что должно произойти дальше.

Между тем напряжение достигло наивысшего предела. Обстановка всеобщего волнения, мощно овладевшего находившимися вокруг людьми, подействовала даже на Марко, несмотря на его презрительное отношение к лотерее и ее участникам. Из динамика вдруг раздались звуки редких, непродолжительных хлопков. А затем Стелла четко сказала: