Профессорская служка - Мари Ардмир

С сожалением во взгляде взяла его за руку и мягко пожала. Девятый посмотрел удивленно, а я улыбнулась, мысленно прося прощения за удавшуюся роль. Что ж, отыграть назад не получится, так что продолжим.

— И все-таки для начала мне нужно связаться с папенькой, доктором и нянюшкой. Вы извините нас?

— Конечно. — Они улыбнулись синхронно и слаженно.

— Дейр, твой кабинет…

— Ах да! — очнулся он и, кажется, заскрипел зубами. — Прошу…

И мы пошли, по лужам и чавкающим коврам, и, надо заметить, слишком стремительно пошли. Настолько быстро, что я даже не успела похвалить его обитель и невинно поинтересоваться, отчего в доме так сыро.

Дверь за нами хлопнула зловеще, и Лесски прислонился к ней со вздохом сквозь сжатые зубы. Минуту он стоял неподвижно, словно бы прислушиваясь к себе, а затем со злостью спросил:

— Вы хоть понимаете, что только что сделали?

Смолчать — значит признать свою вину в непростом обороте, но подобной ситуации могло и не быть, не застынь он столбом посреди холла, так что…

— Прекрасно понимаю. Я только что осчастливила ваших родителей, освободила ваш день и сделала ваш предлог еще более приличным, веским и живым. — Посмотрела на него прямо и без улыбки спросила: — Хотите что-то еще сказать, быть может, обвинить?

Мотнул головой, прищурился сердито:

— Что значит «освободить день»? Думаете, я потрачу его на разъезды с вами в качестве невесты? — не жалея издевательских ноток, спросил стихийник.

Ах так?! И куда, спрашивается, запропастилась его благодарность?

В отместку я позволила себе ехидную улыбку и пропела:

— При-и-и-и-и-де-е-е-е-ется! Спорим, сейчас ваши родители приличья ради предложат сопровождать нас в романтической поездке. Или же пригласят в свое поместье.

— Зачем? — Его искреннее недоумение весьма меня порадовало.

— Чтобы ваши старания не пропали понапрасну, — пояснила, взглянув из-под ресниц, — и мы все-таки провели день вместе.

— Всенижний! Вы издеваетесь?

Совсем чуть-чуть подтруниваю, но говорить этого не стоит. Я отмахнулась, прошептала заговорщически:

— Лучше решите, на что будем спорить. Ваша ставка?

Он неожиданно резко оторвался от двери и, подойдя вплотную, посмотрел на меня внимательно сверху вниз и отчеканил:

— Я не буду с вами спорить.

— Почему? Вы только что услышали подтверждение моих слов?

— Нет. Я только что понял, как просчитался, согласившись на ваши условия. И более чем уверен, что Ксил и Ганс также попали в вашу ловушку. — Девятый правообладатель смотрел проницательно и улыбался странно и кривовато. — Поэтому мой дом пережил потоп, в воздухе витает заклинание постепенного осушения, прислуга отсутствует, а единственная сухая комната — ваша…

Догадливый.

И голос его становится приглушенным шепотом:

— Могу я узнать, как давно произошло это безобразие?

— Вчера утром. Я… ставила опыт с летним дождем, — смущенно потупилась и заверила: — Никто не виноват. И вы не узнали бы, если бы…

— О! Я понял, можете не продолжать, — оборвал он на полуслове, и суровый осуждающий взгляд стихийника я почувствовала кожей. Итак, мое преступление открыто, осталось понести наказание. Хорошо, если он просто запретит приближаться к лаборатории, хуже, если на основе всего произошедшего он откажется от крибы. В любом случае, каким бы ни был приговор, я встречу его с достоинством, присущим леди.

— Ваше решение? — Я задала вопрос, твердо глядя в светло-голубые глаза Лесски.

Он долго молчал, не разрывая зрительного контакта, и я со всей ясностью поняла, что буду вновь метаться по стране от правообладателя к правообладателю. Опять начну мечтать о том, чтобы барон Кервас одним прекрасным утром смертельно подавился. Руки задрожали, коленки, кажется, тоже. С трудом удержала тяжелый вздох и всхлип и подступившие слезы, как вдруг девятый просиял одной из своих самых очаровательных улыбок.

— Так и быть, спорим! — Он хлопнул в ладоши, и воздух в кабинете зазвенел. — Если мои родители вызовутся составить нам компанию, я покупаю мороженое, если нет, то покупаешь ты. Согласна?

От такой неожиданной новости я не удержалась в рамках приличий, бросилась ему на шею, со смехом всхлипнула:

— Да!

И, по сценарию любовно-драматического жанра, в это мгновение дверь в кабинет открылась…

Через три часа гуляний по столице в сопровождении родителей профессора мы на время расстались со старшим поколением Лесски и заглянули в самую дорогую кондитерскую Ридмейры. Глядя на уютную обстановку светлого зала для посетителей с множеством ажурных столиков, накрытых белоснежными скатертями со светло-розовыми розанами на краях, на полосатые стулья и элегантную публику, наслаждающуюся выпечкой и кондитерскими изделиями, я улыбалась, а мой девятый правообладатель задумчиво выбирал мороженое.

— Что скажешь насчет фисташкового? Необычный цвет, и вкус наверняка такой же… необычный.

Посмотрев на сладость, я невольно усмехнулась:

— Надо же, вас действительно тянет на… экзотов.

— Виноват, — улыбнулся он и решительно подозвал служащую.

Однако я его остановила:

— Дорогой, не спешите с выбором! — Взяв его под локоток, тихо напомнила: — В нелегком споре с бесценной ставкой выиграли отнюдь не вы. — Маг удивленно вскинул брови, на что я продолжила с укором: — И вы вместо того, чтобы купить победителю ведерко ванильного, за те же деньги хотите взять стаканчик фисташкового.

— Я бы взял два, — ничуть не обидевшись, ответил стихийник. — Один мне, один вам.

— Ну знаете ли! — Взглянув на прилавок с маленькими стаканчиками, я невольно сморщила носик. — С такой порцией я не распробую вкус победы.

— Хорошо. Значит, берем ведерко ванильного… — Он подозвал хорошенькую женщину в светлом переднике и чепчике и озвучил заказ.

— И ведерко шоколадного! — пропела я, невинно хлопнув ресницами.

— В счет чего? — не понял девятый. — Неужели я проспорил вам что-то еще?

— Нет, но уж если вы хотели потратиться на два фисташковых, то держите марку.

Стихийник пробурчал что-то невнятное о наглости профессорских служек, но заказ все-таки сделал и попросил доставить сладость по адресу. Выйдя из кондитерской, мы медленно направились через парк к королевской оранжерее, месту встречи с Софией и Радосом Лесски. Солнечный свет заливал округу нежным сиянием, деревья и кусты, облепленные снежинками, стояли как завороженные, и казалось, что каждая искорка их белого одеяния пела. Волшебно.

Из восторженного созерцания окружающих красот меня вырвал вопрос профессора: