Всегда бывает первый раз (сборник) - Лариса Райт

– Я сейчас вернусь. – Натка буквально вскочила из-за стола. Конечно, муж опешил. Она явно выбрала не самый подходящий момент для того, чтобы попудрить носик. Андрей молча смотрел на нее вопросительным, растерянным взглядом. Разве они все сказали друг другу?

Натка молча оправдывалась: «Не все, но достаточно для того, чтобы на секунду прерваться. А, ладно! К черту секреты и недомолвки!»

– Мне надо позвонить Аленке.

– Аленке? – Удивление в глазах Андрея достигло предела. Он походил на человека, которому жена, с которой он прожил двадцать лет, только что сообщила, что все это время работала на иностранную разведку. Во всяком случае, вид его буквально кричал: «Господи! Кто это? Я ее совсем не знаю!»

«Не знаешь. Но она тебе понравится». Натка дерзко подмигнула мужу и сказала:

– Да, Аленке. Я что, не могу позвонить родной сестре? У меня же есть сестра, ты не забыл?

– Я думал, ты забыла.

Натка смутилась и огорошила мужа очередным признанием:

– Андрюш, я вспомнила. Я пойду позвоню быстро, а потом мы договорим, хорошо?

– Хорошо. Если это так срочно…

– Ты даже не представляешь как!

Натка буквально выбежала из ресторана. Она не смогла бы четко объяснить, почему этот звонок, с которым она так долго тянула, теперь не терпел отлагательств, но внутри ее буквально клокотала уверенность в том, что она должна, просто обязана выяснить отношения с сестрой прямо сейчас и ни минутой позже. Скорее всего, она хотела чувствовать себя абсолютно счастливой, а счастье, над которым сгущаются тучи нерешенных проблем, никогда не бывает безоблачным.

Натка набирала номер, не зная, что скажет, как и чем объяснит свой звонок. Впервые в жизни она собиралась сказать нечто важное, не продумав заранее и не отрепетировав каждую фразу, не отточив ее до зеркальной глади и не вызубрив все слова наизусть. «А что, если ее не окажется дома?» – обдало Натку внезапным ледяным холодом, но в трубке тут же раздался спокойный голос сестры:

– Алло.

– Аленочка, я тебя люблю! – выпалила Натка и затихла. Во всей Вселенной существовало только два звука: тихое дыхание сестры и громкий стук Наткиного сердца. Наконец раздался и третий: Аленка отозвалась просто, без всяких затей, – так, будто они болтали друг с другом почти каждый день и только вчера расстались:

– И я тебя люблю, Наталочка.

Натка счастливо засмеялась.

– Мы живем на самом берегу моря. У нас большой дом, а у меня куча свободного времени для приема гостей. Приезжай, пожалуйста. Приезжай с мамой, с дочкой. Приезжай одна. В общем, просто приезжай, и все. Когда хочешь.

Аленка молчала всего несколько секунд, потом произнесла будничным тоном, так, будто сестра каждый день звонила и делала ей подобные предложения:

– Ладно, приеду на Рождество.

Натка взвизгнула от удовольствия и выронила телефон. Связь, естественно, прервалась. Но Натка сказала главное. Можно было и не перезванивать. Однако Аленка, видимо, решила иначе, потому что трубка в Наткиной руке требовательно завибрировала и заиграла «Хабанеру».

– Да, я поняла, ты приедешь на Рождество! – закричала Натка. – Это здорово, так здорово, что ты даже не представляешь как!

– Вообще-то, – зазвучал в телефоне удивленный голос подруги Люськи, – я не думала, что в твоей жизни все настолько здорово. Ожидала услышать голос замученной жизнью женщины, которая грустит о своей несложившейся судьбе.

– Почему это? У меня все сложилось.

– Уже развелась? – Люська оживилась, как собака, учуявшая мозговую косточку. – Довольна?

– И ничего не развелась. Не собираюсь даже.

Натка стала ждать слов о том, что она живет скучной жизнью и ничего не понимает в прелести свободного порхания от мотылька к мотыльку, но вдруг услышала:

– Ну вот и молодец! А то я уж за тебя испугалась. Думала лететь спасать от неверного шага, а ты и сама все правильно сделала. Ну и отлично. Ладушки, тогда, – она вздохнула, – значит, тогда прилетать не надо… – многоточие и очередной, уже вопросительный, вздох.

Натка засмеялась: открытая хитрость Люськи была такой родной и приятной.

– Почему не надо? Приезжай, конечно!

– Правда, а когда?

– Когда? Да вот хотя бы на Рождество. Каникулы будут. Поездим везде, посмотрим достопримечательности, поболтаем. Да и компания будет большая.

– Лечу! – воскликнула Люська и отсоединилась.

Натка собралась вернуться в ресторан, но, обернувшись, столкнулась с мужем.

– Я расплатился, – объявил он и объяснил: – Мы все съели и, кажется, все решили.

– Да, – согласилась Натка.

– Что будем делать?

Наткин телефон не дал ей ответить. Он снова завертелся и закричал, и она даже не успела ничего сказать, а Люська уже гаркнула ей в ухо: «Целую!» – и снова нажала отбой. Натка весело взглянула на мужа и сказала:

– Что мы будем делать сейчас, я понятия не имею, но зато знаю, как проведем Рождество.

– Все хорошо? – спросил Андрей, обнимая жену за талию.

– Лучше и быть не может, – откликнулась Натка, уткнувшись ему в шею.

Постояли обнявшись целую вечность. Натка отстранилась:

– Андрюш, пойдем в кино.

– В кино? Хорошо. Если хочешь. Только ведь ты почти ничего не поймешь.

– А мне и не надо. Я не буду смотреть.

– Как это?

– Возьмем билеты на последний ряд и будем целоваться.

– Целоваться? Постой, ты не шутишь? Ты же никогда…

Натка прикрыла мужу рот ладошкой и многообещающе заявила:

– А теперь будем.

– Слушай, я незнаком с твоей преподавательницей, но мне уже нравится ее стиль. Я бы тоже чему-нибудь у нее поучился. Возьмешь меня с собой?

– Возьму. Только…

– Что?

– У нее своеобразный метод обучения.

После кино было кафе. Потом долго шатались по набережной в обнимку и все не могли наговориться. А к вечеру пошел дождь, и под одним зонтом стало еще уютнее. Домой вернулись уставшие, промокшие, пьяные и по-детски счастливые. Натка заглянула к сыну: Валерка спал, как обычно, не выключив плеер. Она сняла наушники, поправила одеяло. В комнате дочери погасила лампу (такая большая и все понимающая Ниночка все еще боялась неведомых монстров) и прилегла рядом. Погладила по руке свое спящее счастье, закрыла глаза и тут же провалилась в спокойный, безмятежный сон.

А на следующий день было настоящее семейное воскресенье. Они отправились в Фигерас, и там Андрей провел для домашних потрясающий экскурс в жизнь и творчество Дали, а потом накормил их в ресторанчике самой потрясающей паэльей на свете. Затем шатались по блошиному рынку и выбирали всякое совершенно ненужное, но такое замечательное, согревающее душу барахло для дома. На обратном пути остановились на диком пляже и купались, резвясь и играя, и смывали с себя старую кожу, наполняясь чистыми и радостными мыслями. А когда вернулись домой, Натка помчалась в кабинет и открыла заветные листы. Точнее, лист. Он оказался последним. И надпись на нем гласила:

Вы успешно прошли обучение. Вы – молодец!

– Я – молодец! – Натка исполнила танец папуаса прямо возле стола и отправилась кормить домочадцев незатейливым ужином.

Она нарезала овощи и хлеб, разбила яйца на сковородку, а когда выбрасывала скорлупки, громко и радостно засмеялась: прямо на нее из помойки смотрел уже ненужный Андрею дневник.

Эпилог

В понедельник Натка проснулась от яркого света. Она приоткрыла один глаз и с удивлением посмотрела на нахальное солнце, что без стеснения играло лучами на ее щеках. Золотистые блики лежали на одеяле, бегали по шкафу, барахтались на потолке и расплывались по полу. Свободные и ничем не сдерживаемые, они наполняли собой все пространство, весело подмигивая Натке с фотографий на стене, с экрана телевизора и даже с ночника, который они с Андреем вчера забыли выключить.

«Я уснула при свете», – подумала Натка. Такого с ней еще не случалось. Крепкий сон был гарантирован только в полной темноте и такой же полной, почти гнетущей тишине. Монотонные, пусть и далекие, приглушенные звуки и тонкая полоска неяркого света (да что там полоска, даже огонек включенного в сеть электроприбора) вызывали раздражение и не давали уснуть. Обычно Натка закрывала двери, задергивала плотные шторы, вставляла в уши беруши, а на глаза надевала специальную повязку путешественника и только так засыпала. Но сегодня она безмятежно дрыхла рядом с горящей лампой, а последние (она бросила взгляд на будильник) шесть часов и под сверкающими лучами солнца и наверняка немаленькое количество времени еще и при шуме, который доносился с улицы через открытое окно.

Часы показывали одиннадцать утра, а это означало, что экскаватор, гудевший где-то поблизости, делал свою работу по меньшей мере часа два, так и не потревожив спокойного сна счастливой женщины.

Натка сладко потянулась и медленно, даже вальяжно, спустила ноги с кровати. Но уже в следующую секунду она неслась из спальни в Валеркину комнату, подгоняемая угрызениями совести: проспала и не разбудила ребенка. Комната сына встретила ее убранной кроватью и отсутствием на месте школьного рюкзака. Обежав весь дом, Натка ребенка так и не нашла. Зато обнаружила записку от мужа, в которой говорилось: «Валерку отвез в школу. Завтрак выдал и ему, и себе. Ниночку посадил на электричку до Барсы. Сладких снов. Люблю. Андрей».