Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945 - Петер Нойман

Он изобразил улыбку и сделал неопределенный жест рукой.

– Это все, господа. Казнить немедленно.

Только теперь я понял, что служу в войсках СС в боевых условиях.

29 июня. Три часа ночи. Время «Ч» назначено на 4.15.

Мы на берегу реки Сан, зажатые в бронетранспортерах. Ждем сигнала из штаба дивизии, который даст понять, что и для нас настало время выступать в поход на Москву.

На Москву… Возможно, это слишком далекая цель. Вначале надо довольствоваться меньшим.

Переживания перед первым боем, перед испытанием огнем, перед неизвестным и холодок раннего утра… Всего этого не чувствую. Знаю только, что в бронетранспортере не очень комфортно.

В белой дымке тумана на заре начинают проступать мощные силуэты танков и бронетранспортеров.

Механики заняты наладкой броневых и бетонных громадин, которые поведут огонь раньше нас, прикрывая наше наступление.

На противоположной стороне реки все спокойно. За чащей деревьев небольшая деревушка Невеская, которая, по данным полковой разведки, совершенно разрушена. Неделю назад оттуда сбежало все население, и для входа в деревню нет никаких препятствий. Вероятно, мы не встретим сопротивления до самого города Вишня.

Мелькает фигура Франца, который, должно быть, ищет меня. Подзываю его жестом. Увидев меня, он подходит.

– Непыльная работа в штабе, судя по всему.

Серьезное выражение его лица противоречит легкомыслию слов.

– Значит, все начнется через полчаса, – говорит он отрывисто. – Удачи, Петер.

– Удачи, Франц. И Карлу тоже передай, если увидишь его.

Франц качает головой и не отвечает. С натянутой улыбкой он медленно удаляется. Осознаю вдруг, что именно я втянул его во все это, откуда он может не вернуться.

Но у меня не осталось времени на переживания. Воздух прорезают резкие свистки. Вижу, как командиры взбираются на свои танки, за ними следуют наводчики и водители. Раздается приглушенный шум заводящихся двигателей.

Гляжу на часы. Только 3.45. Неужели перенесли время пересечения реки Сан?

Заметив мое удивление, молодой лейтенант, стоявший рядом со мной, тупо роняет:

– Полк выдвигается на рубеж наступления. Это недолго.

Через несколько минут открывает огонь артиллерия.

Неясный рокот из глубины леса быстро превращается в ужасающий, апокалиптический грохот, который заставляет дрожать землю и все вибрировать. Резкие хлопки легких орудий вскоре поглощаются оглушающим мощным ревом 600-миллиметровых снарядов сверхмощного орудия на железнодорожной платформе.

Таково для нас было начало боевых действий. Оно очень впечатляло.

Медленно наступал рассвет, рассеивая остатки туманной дымки, которая висела над рекой Сан и плыла между ветвей деревьев, искалеченных разрывами снарядов.

Вдруг мы слышим пронзительный визг сигнальной ракеты, посланной в серое небо с продолжительным свистом. Огромная зеленая вспышка – и светящаяся ракета, подвешенная на парашюте, медленно спускается вниз.

Зеленый цвет… Это сигнал к наступлению!

Громоподобный грохот. Первые танки проходят через понтонный мост. За ними следуют наши бронетранспортеры. Преодолеваем метров двести, подскакивая на разбитой дороге. Водитель изо всех сил старается избежать воронок, все время петляя. Затем пересекаем реку Сан и выезжаем на довольно широкую дорогу, которая, однако, тоже сильно разбита. Полевая полиция с красными и белыми личными знаками сигнализирует нам по мере продвижения, что все в порядке. Пока.

Наступление на Восток для нас началось.

5-я дивизия СС «Викинг» рвется вперед на максимально возможной скорости, рвется на равнины Украины.

Мы проходим городок Вишня: внушительные груды щебня, сожженные постройки, чьи черные остовы еще дымятся. Другие избы стоят полые и пустые, как сценические декорации, как металлические каркасы, гнутое железо. На улицу свисают электропровода. Стоит на коленях над мертвым телом плачущая женщина.

Наш бронетранспортер наезжает на собаку, которая исчезает с жалобным воем под его гусеницами. Если исключить грохот артиллерийской канонады, город спокоен. Поразительно спокоен. Безжалостное солнце освещает руины, высвечивая каждый уголок и углубление, так что все их ужасное состояние выходит из тени.

На углу улицы с разбитого грузовика свешивается тело, скаты грузовика горят. Лицо трупа наполовину обуглилось. Зубы торчат, как клыки животного. Это – русский, на нем еще фуражка цвета хаки с красной звездой.

Мы едем по сельской местности.

По мере того как солнце поднимается выше, жара становится невыносимой. Пыль, поднятая танками и грузовиками, липнет к нашей потной коже. Я снимаю фуражку и обтираю лицо носовым платком, который немедленно покрывается длинными темными полосками.

Бросаю это занятие, когда пыль затвердевает на моем лице в виде плотной маски, оставив только щели для глаз. Вокруг рта пыль, смешавшись со слюной, образует некую черную массу.

Душит запах перегретого масла и бензина. Я наклоняюсь за борт бронетранспортера в попытке сделать глоток свежего воздуха.

Пшеничные и кукурузные поля сожжены. Небольшие сельскохозяйственные постройки разрушены до основания. Телеграфные столбы повалены. Уничтожены даже дорожные знаки.

Здесь для создания зоны «выжженной земли» поработал спецназ НКВД. (Специальные подразделения, подготовленные в районе Ладожского озера, для проведения саботажа и диверсий. НКВД, Народный комиссариат внутренних дел, располагал несколькими полками с приданными им двадцатью подразделениями коммандос. Во время отступления Красной армии на эти подразделения возлагались задачи выведения из строя шоссейных и железных дорог, памятников культуры, мостов, заводов, электростанций, плотин и т. д. – Авт.)

Внезапно колонна останавливается. Вижу, как головные танки со скрежетом тормозят в 600–700 метрах перед нами.

Сквозь колонну проносится мотоциклист в защитном шлеме, неистово сигналя, чтобы освободить себе проезд.

Танки открывают огонь. Резкие хлопки их орудий контрастируют с тупым уханьем артиллерийских орудий, все еще посылающих на восток смертоносные снаряды.

– Боевое построение! Быстро!

Приказы сыплются со всех сторон. Я выскакиваю из бронетранспортера в совершенном замешательстве, пытаясь утихомирить беспорядочное биение своего сердца.

– Смотри туда, юнкер! Ложись! Неужели не видишь, что нас обстреливают? – слышу над ухом голос.

Не осознавая четко, что делаю, я бегу позади группы истребителей танков, которые бегут к танкам, попавшим в беду.

И вот я сразу оказываюсь в самом центре группы.

Кладу на бедро автомат МР и нажимаю на спуск. Посылаю длинную очередь в направлении лесочка, охваченного пожаром, вызванным огнем нашей артиллерии. Должно быть, среди деревьев укрыто несколько противотанковых орудий противника, поскольку броня некоторых наших танков получила глубокие вмятины.