Обручальный кинжал - Александра Руда

…Наверное, мы бы так и умерли в том домике, если бы не Чистомир. Не знаю, как он почувствовал, что мне плохо, но Мирик прискакал к охотничьему домику на следующий вечер нашего «славного» прибытия в убежище, бросив все свои дела и загнав по дороге несколько лошадей. Когда он ворвался внутрь, мы так и лежали посреди холла, не в силах подняться. У няни вылетел позвонок, а я все еще была без сознания.

Не знаю, сколько усилий и умений пришлось приложить другу детства, чтобы привести нас в порядок. Я очнулась только через несколько дней, уложенная на кровать и, судя по тяжести на теле, заботливо накрытая несколькими одеялами. Рядом, подложив под спину несколько подушек, сидел Чистомир и читал книжку. Я протянула к нему руку, успев удивиться, насколько она исхудала, и погладила его по бедру.

Мирик повернул голову и улыбнулся:

— Ну, как ты себя чувствуешь? Я впервые, знаешь ли, занимался исцелением, так что лучше тебе ответить, что все хорошо.

— Все хорошо, — послушно сказала я. — Мирик, какой день я тут нахожусь?

— Четвертый. — Лицо Дуба стало серьезным, он явно ожидал от меня объяснений.

— Меня ищут, — честно сказала я.

— Я догадался, — кивнул он, — поэтому не применял высшую магию, а этот домик мы с тобой вместе зачаровывали от возможности быть найденным как с помощью магии, так и с помощью собак. Против совместной магии Крюков и Дубов у них нет шансов.

— Я ушла из дому, — призналась я Чистомиру. — И хочу покинуть Дом.

Он ничего не сказал на это и только удивленно поднял брови.

— Я не могла больше находиться в замке!.. — торопливо принялась объяснять я.

— Стоп! — Молодой Дуб закрыл мне рот ладонью. — Я не хочу слушать о твоих моральных страданиях. Что сделано, то сделано. Я, как твой лучший друг, должен задать только два вопроса: ты приняла это решение, хорошо подумав? Ты взвесила и учла все возможные последствия этого поступка? Теперь твоя жизнь полностью изменится, и я хочу знать, готова ли ты к этому?

— Да, — твердо проговорила я, смело встретив его обеспокоенный взгляд.

— Что ж, — Мирик пожал плечами, — набивать свои собственные шишки я тебе никогда не мешал. Я могу только приложить к ним лед, если потребуется.

— …Ах, Чистомир, Чистомир, — застонала я. — Какой же глупой я была! Разве может бегство от судьбы спасти от самой себя? Разве может бегство от проблем решить эти проблемы? Почему я этого не понимала?

Мои стоны смешались с воем ветра в кронах деревьев.

Схватившись за голову, я мерно раскачивалась, продолжая взывать к Мирику. Наверное, где-то в глубине души я ждала и надеялась, что неунывающий друг придет ко мне на помощь…

— …Ну, чего ты ноешь? — вырвал меня из переживаний звонкий мальчишечий голос.

Я торопливо вытерла лицо рукавом и подняла глаза. Передо мной, невесть как очутившийся на заднем дворе нашей небольшой усадьбы в деревеньке на границе домена, стоял худощавый светловолосый мальчишка чуть постарше меня, одетый в какие-то жуткие лохмотья.

— Не смей таким тоном разговаривать с дочерью Сиятельного! — строго сказала я ему.

— Это почему же? — удивился мальчишка, присаживаясь передо мной на корточки. Я посмотрела на него внимательнее и наконец-то заметила высокие скулы, характерные для аристократов, и ясные серебристо-серые глаза чистокровного благородного.

— Здравствуйте, Сиятельный! — Я вскочила и присела в реверансе: — Ясноцвета Крюк, младшая дочь Владетеля Крюка. С кем имею честь знакомиться?

Мальчик махнул рукой:

— Не разводи церемоний! Я — Чистомир Дуб.

Ага, Дубы — Владетели соседнего домена, на границе с которым мы как раз и находились.

— Ты неправильно представился! — топнула я ногой. — Мой отец говорит, что это унижает достоинство благородного!

— Мой отец тоже так говорит, — вздохнул Чистомир. — Только что они понимают, эти взрослые? Подойди ближе.

Я нерешительно подошла, не зная, чего ожидать от этого странного мальчика. Он наклонился к моей разбитой в кровь коленке и подул на нее. Потом огляделся по сторонам, сорвал какой-то листочек, плюнул на него и ловко прилепил к ранке, затем погладил мою ногу и пробормотал:

— У Милки больше не боли, у злодея заболи!

Как ни странно, но саднящая коленка тут же перестала болеть, но я все равно упрямо сказала:

— Я не Милка! Я Ясноцвета!

— Не-э-э, — протянул Чистомир. — Ты Милка! Потому что ты такая милая, но милой называют девушек только взрослые парни. Вот когда вырастешь, тогда будешь милой, а сейчас ты просто милка. Давай дружить, а то мне скучно! Мама увезла меня сюда в гости, а отец сказал, что выпорет, если я не буду себя прилично вести. Ты себя хорошо ведешь?

— Конечно! — важно кивнула я.

— Вот и здорово! Если что, прикроешь! — Чистомир вскочил на ноги и схватил меня за руку. — Побежали!..

…Перед моим лицом калейдоскопом замелькали лица. Они вращались и вращались, грозя окончательно затянуть меня в омут из воспоминаний, мыслей, чувств и вины, из которого я потом уже не смогу выбраться.

— Ну, хватит! — сердито проговорил знакомый голос.

Я открыла глаза и увидела перед собой брата. Конечно, это был он, всегда и во всем копировавший поведение отца, но только у Пребыслава никогда толком терпения не хватало ни на что, и самой действенной фразой он считал «ну, хватит!».

— Что ты хочешь от меня? — в отчаянии спросила я. — Ты ведь женат, у тебя есть ребенок-наследник! Что тебе нужно? Ты ведь всегда был равнодушен ко мне, так почему сейчас… почему?!

Громовой удар развеял мое видение, а может быть, оно исчезло потому, что я зажмурилась так сильно, что стало больно глазам, сжавшись в комочек и обхватив себя руками.

Через некоторое время, сотрясаемая дрожью, я снова подняла голову. На меня пронзительно смотрели суровые глаза отца. Владетель Крюк унаследовал от своих предков, аристократов из северных удельных княжеств, пушистые волосы и невысокий рост, которые потом передал мне. Мы были очень похожи, но жаль, что только внешне!

— Отец, — пролепетала я, — простите меня, отец! Я признаю свои ошибки, но все исправлю! Я не буду больше убегать. Я докажу вам, что достойна носить фамилию Крюк и быть наследницей домена! Я больше не буду разочаровывать вас, отец!

Ледяные глаза отца чуть потеплели, и перед глазами снова завращался калейдоскоп из лиц и событий.

— Мирик, Мирик! — прошептала я, усилием воли выхватив из мелькающих образов самый яркий. — Почему все так происходит? Почему? Почему я совершаю ошибку за ошибкой? Мирик, прошу, ответь мне, ведь ты всегда, всегда все знал лучше меня!

Внезапно мое видение обрело объем и реальность. По лицу Чистомира, высоким скулам и крючковатому носу стекали капли воды, а мокрые пряди светлых волос прилипли ко лбу и щекам. Он смотрел на меня, и в серебристо-серых глазах, сияющих в отблесках молний, словно две звезды, застыла тревога. Я совершенно не удивилась такой четкости и подробности видения — во время грозы со мной чего только не происходило! Я протянула к Мирику руки.

— Значит, так нужно, — ответил он и прижал меня к себе, согревая в объятиях. — Это жизнь. Так ты набираешься опыта.

— Но это больно! — Я уткнулась ему носом в грудь и с наслаждением вдохнула запах взрослого и уверенного в себе мужчины. Как же быстро мы выросли! Сколько бы я отдала за то, чтобы вновь стать беззаботной девочкой, с хохотом спешащей за босоногим мальчишкой, в котором так трудно было узнать сына Владетеля!

— Когда ты училась ходить, тебе тоже было больно, — возразил Чистомир и нежно добавил: — Не плачь, девочка моя, все наладится.

— Мирик… — Я снова чувствовала себя четырехлетней девочкой с разбитой коленкой. Крохотной для своего возраста, в тяжелом многослойном платье, которое умудрилась порвать, споткнувшись обо что-то во дворе и покатившись кубарем. — Мирик, а заговор от боли сейчас не поможет?

— Наверное, нет, — со вздохом сказал он. — Но я рядом с тобой.

— Как всегда?

— Как всегда.

Я прижалась лбом к его груди, и это все, что было нужно для того, чтобы спокойно провалиться в беспамятство.

Высоко над головой звонко пели птицы. Солнечный луч скользнул по моему лицу, когда ветер пошевелил ветки деревьев. Я поморщилась и поежилась, только сейчас ощутив утреннюю прохладу. А потом, сообразив, что с одной стороны мне слишком тепло, резко рванулась. Обернулась, потерла в изумлении глаза, поморгала, и только после этого пришлось признать, что списать это на видения, навеянные грозой, было никак нельзя.

Рядом лежал Ярослав, до недавнего момента прижимавший меня к себе в крепком объятии. Разбуженный моими движениями, он неохотно открыл глаза и зевнул. Потом несколько раз моргнул, фокусируя взгляд и сказал:

— Доброе утро, Ясноцвета.

— Доброе утро, Ярослав, — ошеломленно проговорила я, осматриваясь.