АДСКИЕ ИГРЫТемная Сторона-7. - Саймон Грин

Между столиками изящно носились официанты, красивые, молодые парни и девушки, на которых из одежды были только воротнички и манжеты, предположительно, чтобы они чего-нибудь не пролили. Богатые, и поэтому очень важные дамы кучками сидят вокруг своих столиков, не обращая внимания ни на что, кроме собственных разговоров, громко смеясь и визжа и размахивая вокруг себя руками, чтобы всем было ясно, что они лучше всех проводят время. В задней части зала располагались несколько кабин для встреч более частного характера, но ими пользовались немногие. Единственная цель, ради которой приходили в Чайную Гекаты - доказать, что вы достаточно богаты и важны, чтобы быть допущенным в столь престижное собрание.

(Но только попробуйте появиться там после того, как вы развелись, разорились или лишились наследства, и посмотрите, как быстро перед вашим носом захлопнутся двери.)

Все женщины, разодетые в пух и прах, хрипло болтали, напоминая множество великолепных созданий из городских джунглей, распивая чай и кофе с тщательно отставленными мизинцами. Все они, не стесняясь, гладили и ласкали обнаженную плоть официантов, подходящих и отходящих с чашками свежего чая и кофе, а красивые молодые вещи механически улыбались, но не прекращали движения. Все они знали, что ласка могла превратиться в пощечину или затрещину по любой причине или вообще без таковой, как и то, что клиент всегда прав. Все столы был переполнены, дамы теснились в таких условиях, которые они никогда и нигде еще не стали бы терпеть. Это и были легендарные Обедающие Дамы, хотя нигде не было заметно ни малейшего следа самого обеда. Ведь во время еды невозможно выглядеть так хорошо и подтянуто, особенно в таких условиях. Фоном служила классическая музыка, но я едва мог ее разобрать сквозь шум громких голосов.

Вскоре я заметил Элеонору Гриффин, сидящую за столом в самом в центре зала, (конечно же), где каждый мог хорошенько ее рассмотреть. На ней было длинное, элегантное платье изумрудно-зеленого цвета, отделанное безупречными бриллиантами, и черный шелковый галстук с единственным шлифованным изумрудом на горле. Даже в этом собрании профессионально красивых женщин, было в ней нечто, что выделяло ее среди остальных. Не просто вкус или изящество, поскольку здесь у каждой были если ни они, то хотя бы их подобие. Возможно, это было то, что Элеонора, казалось, прикладывала меньше усилий, чем все остальные, потому что ей и не приходилось. Элеонора Гриффин был настоящей, а для женщин, которым приходилось тяжело потрудиться, чтобы быть тем, чем они были, нет ничего более угрожающего, чем это. Она была красива, спокойна и аристократична, не прикладывая к этому никаких усилий. Три отличные причины для этого круга, чтобы возненавидеть кого угодно. Но ее стол был больше большинства других, и его окружали женщины, которые явно приложили значительные усилия, чтобы появиться хотя бы наполовину такими же впечатляющими, как Элеонора. Круг «друзей», регулярно собирающихся вместе, чтобы поболтать, посплетничать и попрактиковаться, превосходя друг друга. Дамы, у которых не было ничего общего, кроме кругов, в которых они вращались, которые держались вместе только потому, что от них этого и ожидали.

Трудно дружить с кем-то, кто может исчезнуть в любой момент в результате развода или общественного осуждения, и больше его не будет ни видно, ни слышно. И когда они исчезают из вашего круга, единственное, что вы чувствуете - это облегчение, что на этот раз пуля пролетела мимо...

Некоторые лица за столом Элеоноры были мне знакомы. Там была Иезавель Рэкхам, жена Большого Джейка Рэкхема. Высокая блондинка с великолепной грудью и лицом слегка недоразвитого ребенка. Большой Джейк имел долю в каждом секс-бизнесе, действующем на Темной Стороне, большом или маленьком. К слову, до того, как он на ней женился, Иезавель была одной из его основных тружениц, но, конечно, больше об этом никто не вспоминает. Если дорожит своими коленными чашечками. Иезавель сидела за столом, как ребенок среди взрослых, следя за беседой, но даже не пытаясь принять в ней участие, и внимательно наблюдая за остальными, чтобы знать, когда смеяться.

Была там и Люси Льюис, прелестная, изящная и с экзотической ориентацией, в роскошном уголоно-черном платье в тон ее волосам и глазам. Жена Аптаунского Тэффи Льюиса, прозванного так потому, что он владеет большей частью земли, на которой стоит Аптаун. Что означало, что только от его доброй воли зависит, останутся ли в бизнесе все знаменитые клубы, бары и рестораны. Тэффи никогда и ничего не сдавал в аренду дольше, чем на двенадцать месяцев сразу, а о регулировании арендной платы он даже не слышал. Люси была известна тем, что знала все самые свежие сплетни, никогда не заботясь, кому причиняет боль. Даже если они сидели прямо рядом с ней.

Салли ДиВоур была замужем за Марти ДиВоуром, в основном, называемого Проглот (в оригинале - Devour -жадно есть;глотать, давясь), но только не в лицо. Никто никогда не мог доказать, чем Марти зарабатывает на жизнь, но если кто-то когда-то сможет, будет очередь из желающих вздернуть его на ближайшем фонаре. Салли - большая и рыжая, с громким голосом и еще более громким смехом. Когда люди боятся, они всегда говорят громче. Салли была четвертой миссис ДиВоур, и никто бы не поставил на то, что она будет последней.

И с этими женщинами обедает Элеонора. Лично я предпочел бы поплавать среди акул с привязанной к шее дохлой коровой.

И конечно, ни одна из них не пришла сюда в одиночку. Их вторые половинки никогда не позволят им передвигаться самостоятельно – мало ли что с ними может случиться. Они должны быть защищены от всего, в том числе - от избытка неправильных развлечений. Собственность всегда должна быть под надзором. Поэтому телохранители и сопровождающие всех дам сидели за столиками в отдельном ряду, заботливо установленном в сторонке. Они ничего не пили и не ели, просто сидели с равнодушными лицами и пустыми глазами и ждали, вдруг произойдет что-то, что даст им повод причинить кому-нибудь боль. Коротая время, они тихо и отрывочно переговаривались друг с другом. Интересно, что Элеонора приехала сюда в сопровождении своей последней игрушки, роскошного молодой человек по имени Рамон. Рамон был завсегдатаем таблоидов, сфотографированный под руку то с одной богатой женщиной, то с другой. С ним не разговаривал ни один из телохранителей или сопровождающих. Они были профессионалами. Профессионалом, но по-своему, был и Рамон. Он сидел, пялясь в пространство с великолепной небрежностью, возможно, уже рассчитывая новое место в Чайном Зале, откуда появится его следующий талон на питание. Я почувствовал смутноел разочарование. Элеонора могла бы выбрать что-нибудь получше Рамона.