Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов (сборник) - Николай Ломакин

А вышло так, что сыщик Фикс в полной мере оценил выгоду, которую мог извлечь из этого злополучного инцидента. Отсрочив свой отъезд на двенадцать часов, он успел переговорить со жрецами Малабар-Хилла, посулил им значительную денежную компенсацию, поскольку знал, что английские власти очень сурово карают за преступления подобного рода. Затем следующим поездом он с ними вместе пустился по следу святотатца. Однако из-за того, что освобождение юной вдовы потребовало времени, Фикс и жрецы прибыли в Калькутту раньше Филеаса Фогга и его слуги, которых местные власти, предупрежденные депешей, должны были задержать, как только те сойдут с поезда. Каково же было разочарование Фикса, когда ему сообщили, что Филеас Фогг все еще не прибыл в индийскую столицу! Ему оставалось лишь предположить, что вор вышел из поезда на одной из промежуточных остановок и бежал куда-то в северные провинции. Целые сутки Фикс, изнывая от мучительного беспокойства, подстерегал его на вокзале. Зато как возликовал сыщик, когда поутру увидел его выходящим из вагона, правда, в компании прелестной женщины, чье присутствие он не мог себе объяснить. Фикс тотчас напустил на него полисмена, вот почему мистер Фогг, Паспарту и вдова раджи Бундельханда предстали перед судьей Обадиа.

Да, если бы Паспарту не был так озабочен своим делом, он приметил бы в дальнем углу зала заседаний детектива, следившего за ходом процесса с напряжением, которое легко понять, если вспомнить, что и в Калькутте также, как в Бомбее и в Суэце, ордера на аресту него все еще не было!

Тем временем судья Обадиа велел занести в протокол признание, что вырвалось у Паспарту, который отдал бы все на свете, лишь бы взять обратно свои неосторожные слова.

– Вы признаете, что факт преступления имел место? – спросил судья.

– Признаю, – бесстрастно отвечал мистер Фогг.

– Поскольку английский закон в равной степени и самым неукоснительным образом защищает религиозные культы всех народностей Индии, за преступление, в коем сознался господин Паспарту, 20 октября уличенный в попытке опорочить своей кощунственной стопой священные плиты пола пагоды Малабар-Хилл, что в Бомбее, означенный Паспарту приговаривается к пятнадцати дням тюрьмы и штрафу в триста фунтов стерлингов (7500 франков).

– Триста фунтов?! – возопил Паспарту. Из всего сказанного по-настоящему проняла его только сумма штрафа.

– Молчать! – взвизгнул судебный исполнитель.

– А также, – продолжал судья Обадиа, – коль скоро господина надлежит признать ответственным за действия его слуги, хотя факт соучастия между ними не находит материальных подтверждений, суд приговаривает вышеупомянутого Филеаса Фогга к восьми дням тюрьмы и штрафу в сто пятьдесят фунтов стерлингов. Секретарь, вызовите тяжущихся по следующему делу!

Детектив, затаившись в своем углу, испытывал чувство неописуемого удовлетворения. Филеас Фогг задержан в Калькутте на восемь дней – следовательно, ордер на арест успеет дойти по назначению, даже если почта будет медлительнее обычного.

Паспарту был огорошен. Этот приговор разорил его хозяина. Пари на двадцать тысяч фунтов проиграно, и все потому, что ему, зеваке несчастному, вздумалось забрести в проклятую пагоду!

Зато сам Филеас Фогг и бровью не повел, он сохранял самообладание настолько безукоризненное, словно этот приговор его вовсе не касался. Но когда секретарь суда объявил, что слушается следующее дело, он поднялся с места и сказал:

– Предлагаю залог.

– Это ваше право, – отвечал судья.

У Фикса холодок пробежал по спине, но он тотчас взбодрился, услышав, что судья, «принимая во внимание, что Филеас Фогг и его слуга являются иностранцами», назначает каждому из них чудовищную сумму залога – тысячу фунтов (25 000 франков). Так что если мистер Фогг не желает посидеть за решеткой, это ему обойдется в две тысячи фунтов.

– Я заплачу, – сказал джентльмен.

Достал из сумки, что была у Паспарту, и положил ее на стол секретаря суда.

– Эти деньги будут вам возвращены, когда отбудете свой срок, – пояснил судья. – Пока же вы отпускаетесь под залог.

– Идем, – сказал Филеас Фогг слуге.

– Пусть мне хотя бы башмаки вернут! – в ярости выкрикнул Паспарту.

Башмаки ему отдали.

«Вот обувка по дорогой цене! – бормотал он про себя. – Больше тысячи фунтов за каждый! Не считая того, что они мне жмут!»

Абсолютно подавленный, Паспарту поплелся вслед за мистером Фоггом, который вел молодую даму под руку. А Фикс все еще тешил себя надеждой, что вор никогда не расстанется с двумя тысячами фунтов, он вернется, чтобы отсидеть в тюрьме свои восемь дней. Пока же он устремился вслед за Фоггом.

Джентльмен нанял экипаж и тотчас уселся в него вместе с миссис Аудой и Паспарту. Фикс со всех ног погнался за экипажем, который вскоре остановился у набережной.

В полумиле оттуда стоял на рейде «Рангун». Флаг, развевающийся на его мачте, означал, что судно готовится к отплытию. Послышался бой часов: одиннадцать. У мистера Фогга все еще оставался в запасе час. Он вышел из экипажа, на глазах у Фикса сел в шлюпку вместе с миссис Аудой и Паспарту.

– Негодяй! – прорычал взбешенный сыщик, топнув ногой. – Он уезжает! Ему плевать на две тысячи фунтов! Поистине воровская расточительность! Эх! Но я от него не отстану, если надо, до края света дойду! Да только при своих замашках он по пути все, что украл, размотает!

У полицейского инспектора были основания для беспокойства. Ведь и вправду: с тех пор как выехал из Лондона, Филеас Фогг потерял более пяти тысяч фунтов (125 000 франков) на путевых расходах, наградных выплатах, приобретении слона, штрафах и залогах. А поскольку причитавшееся детективу вознаграждение за поимку вора исчислялось в процентах от возвращенной суммы, оно при этом тоже непрестанно таяло.

Глава XVI

в которой Фикс притворяется, будто знать не знает, о чем ему толкуют

«Рангун», один из пакетботов компании «Пенинсула энд Ориентл Стим Навигейшн», предназначенных для морских перевозок, ходил в порты Китая и Японии. Это был винтовой железный пароход мощностью в четыреста лошадиных сил и грузоподъемностью в тысячу семьсот семьдесят тонн. По скорости он мог бы тягаться с «Монголией», но по части комфорта сильно ей уступал. Таким образом, там мистеру Фогту не удалось устроить миссис Ауду так удобно, как он бы хотел. Впрочем, речь шла всего лишь о трех сутках пути, а молодая вдова раджи оказалась не слишком притязательной пассажиркой.

За первые дни этого плавания миссис Ауда познакомилась с Филеасом Фоггом поближе. Она не упускала случая выражать ему живейшую признательность. Флегматичный джентльмен внимал ее излияниям в высшей степени холодно (по крайней мере, с виду), ни тоном, ни единым жестом не выражая ни малейших чувств. Однако бдительно следил, чтобы молодая женщина ни в чем не нуждалась. И регулярно, в определенные часы навещал ее, если не затем, чтобы поболтать, то выражая готовность хотя бы слушать. В обращении с ней он строжайшим образом соблюдал правила учтивости, но ждать от него изящества и непосредственности стоило бы не более, чем от автомата, изготовленного специально для этой цели. Миссис Ауда от этого терялась, не знала, что и думать, но Паспарту как мог объяснил ей, каков характер его эксцентричного господина. Он рассказал ей и о том, какое невероятное пари побудило джентльмена-домоседа пуститься в кругосветное путешествие. Этот рассказ вызвал у миссис Ауды улыбку, но поскольку она была обязана жизнью Филеасу Фоггу и смотрела на него не иначе как на своего спасителя, он ничего не мог потерять в ее мнении.