За час до полуночи - Джек Хиггинс

– Но ты же знал, что он врет.

Дед спокойно кивнул.

– Первейшим признаком глупости Хоффера является то, что он не может себе представить, чтобы старый сицилийский крестьянин оказался сообразительнее его. Мне всегда удавалось идти на шаг впереди него – всегда. Фотокопию завещания его жены я получил еще до того, как он сам узнал о его условиях.

– Почему же ты ничего не сообщил совету?

– Мне было интересно. Хотелось посмотреть, как он будет выкручиваться.

– И оставаться на один шаг впереди? Ты знал, что он попытается избавиться от своей приемной дочери?

– Правильнее сказать, догадывался. Это для него один из вариантов. Позже я услышал о его делах с Серафино. Там у него что-то сорвалось.

– А потом появился я и рассказал тебе свежие новости. – Он начал выводить меня из себя. – Если ты знал, что девушка осталась с Серафино, потому что там она пряталась от Хоффера, для тебя не было тайной, что та цель нашего небольшого похода в горы, о которой он нам объявил, чистой воды вранье. Что истинная цель могла быть только одна – уничтожить Джоанну. – Я повысил голос: – Что же, по-твоему, оставалось делать мне, когда обнаружится правда? Или ты и мне не доверял? Или считал, что я стал убийцей молодых девушек?

– Не говори глупостей, Стаси, – произнес он холодно. – Ты моя кровь, я знаю тебя. Такие поступки оставим для хофферов и бёрков. Людей без чести.

– Чести? – дико захохотал я. – Ты разве не догадывался, что Бёрку придется разделаться со мной, когда он поймет, что я не соглашусь на убийство девушки? Что, промолчав, послал меня на смерть, так же как и Хоффер?

– Но у меня не было другого выбора, неужели ты не понимаешь? – настаивал дед. – Пойми же, Стаси. Совет дал Хофферу время – время для возмещения ущерба, а как он его будет возмещать, это не наше дело. Они требуют к концу срока или деньги на бочку, или его голову. Но когда члена Общества ставят на счетчик, он может проводить свои операции без помех. Если бы я предупредил тебя, что он собирается убить девушку, и ты бы помешал ему, я оказался бы виновен в нарушении одного из старейших законов мафии.

– А это означало бы смерть для Вито Барбаччиа. Ты это хочешь сказать?

– Смерть? – Он искренне удивился. – Ты думаешь, меня пугает смерть? Неужели я тебе еще не все объяснил? Правила должны соблюдать все, даже капо. Без них мы ничто. В них вся сила Общества, основа его существования. О нет, Стаси, тот, кто нарушил правила, заслуживает смерти – и пусть умрет.

На мгновение мне показалось, что я схожу с ума. Я попал в какую-то фантастическую страну с правилами и нормами поведения, столь же архаичными, как в средневековом рыцарском ордене.

Я не мог собраться с мыслями, но все же произнес:

– Никак не пойму. Если я не знал, что Хоффер из мафии, то он знал, что я твой внук. К тому же я не скрывал от Бёрка, что обсуждал наше дело с тобой.

– Но почему это должно его волновать? История с похищением его падчерицы выглядела достаточно правдоподобно, включая и причины, по которым он избегал ее огласки. В его вторую историю с деньгами кредитных фондов, как он считал, поверили все, в том числе и я. Так какое отношение происшествие с девушкой могло иметь к его деньгам?

Это было формально логичное объяснение. Во всяком случае, столь же логичное, как любое другое, если рассуждать в рамках их абсурдной логики.

– Все-таки я не вижу, почему ты никак не мог предупредить меня, хотя бы намекнуть об их намерениях или сообщить, что Хоффер из мафии, – еще в тот первый вечер, когда я рассказал тебе, зачем сюда приехал?

– Только нарушив закон, Стаси, что выше моих сил. Хоффер тоже знал и хотел меня на этом поймать. Но все вышло чисто. Хоффер втянул тебя в свои махинации, они с Бёрком врали тебе. Если теперь ты им помешал, то обвинять им некого, кроме самих себя.

– Твой совет может решить по-другому, – усмехнулся я. – Никто не поверит, что твой внук действовал не по твоей указке.

– Вот мы и посмотрим, – ответил он. – Но ты должен прийти на заседание, Стаси, и все увидеть собственными глазами. Предстоит довольно забавное зрелище.

– Забавное! – Если бы он сидел ближе, я мог бы не сдержаться и ударить его. – Меня же могли убить там, ты понимаешь? Я любил тебя, любил всегда, несмотря ни на что, а ты спокойно послал меня на смерть во имя каких-то маразматических правил – ничего себе забавы у вас.

Дед нахмурился.

– На смерть, Стаси? Ты действительно так думаешь? – Он резко рассмеялся. – Ну хорошо. Помнишь тот первый вечер, когда ты пришел сюда? Я собирался удержать тебя здесь силой, если бы потребовалось. Но потом поговорил со своим внуком, увидел его в деле и понял, кто передо мной – мафиози, такой же, как его дед, только еще лучше. А Бёрк, от которого уже несет мертвечиной, – пустое место. Ты думаешь, я мог поверить, что мой внук с ним не справится? – Его голос упал до хриплого шепота, пока он все ближе и ближе придвигался ко мне, опершись о край постели. Я смотрел на него не мигая, как Загипнотизированный. – Ты так и не понял, Стаси? Хофферу был положен шанс, таковы правила, но мне хотелось заставить его ползать на брюхе, потому что из них всех, скорее всего, он виновен в гибели моей дочери. Я хотел, чтобы его затея провалилась, поэтому я послал самого лучшего и закаленного мафиози из всех, кого знал, чтобы он провалил ее.

Холод сковал меня и прошиб ледяной пот, когда он откинулся в кресле и безмятежно закурил следующую сигару.

– Для тебя это игра в шахматы, не правда ли? Чем хитроумнее, тем лучше. Ты мог бы снести Хофферу голову в любой момент, когда тебе вздумается. Дома, на улице, в машине. Но тебе этого мало. Ты хотел разыграть спектакль по всем правилам.

– А они всегда идут долго. – Смахнув пылинку с пиджака и поправив галстук, он встал. Его лицо выражало спокойное достоинство. – Они скоро подъедут. Я пришлю Марко с одеждой для тебя.

Дверь за ним закрылась. Я продолжал лежать, уставившись в потолок. Затем опустил ноги на пол, встал и попытался сделать несколько шагов.

Дойдя до окна, повернул назад к кровати. У меня довольно сильно кружилась голова, а плечо адски болело при движении, но все же я мог пойти к ним, что меня пока устраивало.

Когда вошел Марко, я рылся в ящиках туалетного столика. Он положил на кровать замшевый пиджак, твидовые брюки, белоснежную нейлоновую рубашку с галстуком и достал из кармана «смит-и-вессон».

– Ты его ищешь?

Он кинул его мне. Я поймал, вынул револьвер из кобуры, несколько раз взвесил в левой руке, затем откинул барабан и высыпал патроны на одеяло.

Тщательно перезарядив, защелкнул барабан и вернул оружие на место.

– Там был еще бумажник.

– Вот он. – Марко достал его из кармана и протянул мне.

Я проверил его содержимое.

– Они уже здесь?

– Большинство пришли.

– А Хоффер?

– Еще нет.

Я попытался застегнуть рубашку, но понял, что руки слишком дрожат.

– Помоги мне одеться. Мы не должны заставлять их ждать.

Глава 16

Они собрались в салоне, а я опустился в плетеное кресло на террасе позади увитой виноградом шпалеры. Марко встал у меня за плечом.

Со своего места я все хорошо видел и слышал. За круглый стол уселись восемь человек, включая моего деда. С виду они производили впечатление довольно пестрой компании. Трое выглядели настоящими старомодными капо,носившими нарочито поношенную одежду. Четвертый, сняв с себя куртку, демонстрировал дешевые и безвкусные подтяжки. Остальные предпочли дорогие легкие костюмы, хотя ни один из них не смотрелся так элегантно, как мой дед, сидевший во главе стола в том же кремовом костюме, в котором встретил меня в первый вечер моего возвращения.

Глаза Хоффера скрывали темные очки. Он серьезно кивал в ответ на то, что говорил ему сосед справа, и выглядел вполне спокойным, видимо имея какое-то соображение наготове.

Мой дед поднял маленький серебряный колокольчик, и как только раздался его звон, все разговоры тотчас стихли. Головы разом повернулись в его сторону, но прежде чем говорить, он выдержал небольшую паузу:

– Карл Хоффер обратился с просьбой собрать специальное заседание. Я, так же как и вы, не знаю, что он желает нам сообщить, но думаю, все присутствующие в общем в курсе дела. Так что ему слово.

Хоффер не встал. Он только снял свои темные очки, и мне показалось, что у него усталый вид, и голос его звучал глухо и подавленно. Все вместе выглядело достойно и убедительно.

– Когда я предстал перед советом несколько месяцев назад, чтобы объяснить свои действия в нескольких неудачных деловых операциях, я пообещал возместить Обществу каждый пенни из денег, потерянных вследствие моего неблагоразумия. Я попросил шесть месяцев – срок достаточный для меня, – чтобы реализовать те активы, которые оставила мне моя покойная жена в Штатах. Некоторые из присутствующих решили, что я оттягиваю время и что Общество никогда не вернет эти деньги. Остальные, слава Богу, поверили мне.