Открытое море - Анника Тор

- Я всегда знала, что Бог послал мне тебя на время, - ответила тетя Марта. - Я благодарна ему за то, что ты так долго прожила у нас. И куда бы ты ни отправилась, я знаю, ты будешь вспоминать нас и писать нам.

- Да, конечно, но...

Тетя Марта сунула в рот кусочек сахара и отхлебнула кофе.

- Подумать только, когда-нибудь у нас снова будет настоящий кофе. Вот будет радость-то!

И Штеффи поняла, что тетя Марта взволнована гораздо сильнее, чем хочет показать.

Проснувшись на следующее утро, Штеффи услышала звон посуды, доносившийся с кухни. Она натянула одежду и босиком спустилась по лестнице.

Дядя Эверт сидел за кухонным столом и пил кофе. Он еще не снял теплый свитер и рыбацкие брюки. Только сбросил в прихожей сапоги.

Тетя Марта грела воду в большой кастрюле. Оцинкованный таз, в котором они мылись, стоял рядом.

- А вот и наша девочка, - обрадовался дядя Эверт. - Уже встала? Сейчас только шесть часов.

- Ничего. Я выспалась. Можно и мне кофе?

- Кофейник горячий, - сказала тетя Марта. - Наливай.

Штеффи посмотрела на нее, потом на дядю Эверта. Его не было дома больше недели. Он ничего не знал о телеграмме, если только тетя Марта ему не рассказала.

Штеффи бросила вопросительный взгляд на тетю Марту. Та торопливо покачала головой. Нет, тетя Марта ничего ему не говорила.

«Видно, хочет, чтобы я сама рассказала», - подумала Штеффи. Да, так будет лучше.

Штеффи подождала, пока дядя Эверт помылся, переоделся, поел кашу с бутербродом и выпил чашку суррогатного кофе. Затем сказала:

- Может, мы сходим в море на лодке? Или вы устали и замерзли?

- Вовсе нет, - ответил дядя Эверт. - Денек будет прекрасный, вот только туман рассеется.

- Я в церковь, - сказала тетя Марта. - А вы уж тут сами решайте, что будете делать.

На причале царил полумрак, но, отойдя от берега на некоторое расстояние, они увидели, как из-за острова показался бледный диск солнца.

- Кажется, ты хотела мне что-то рассказать? - спросил дядя Эверт.

- Да. Папа жив. У меня есть доказательства.

- Он хочет, чтобы вы приехали?

- Не знаю. Я получила короткую телеграмму.

- Наверняка хочет, - сказал дядя Эверт. - А ты как думаешь?

- Он мог бы приехать сюда.

- Это нелегко для взрослого человека. Новая страна, новый язык. Хотя если бы у меня была такая дочь, я бы отправился куда угодно, лишь бы быть с ней.

Слезы хлынули из глаз Штеффи.

- О, дядя Эверт, не знаю, как я смогу уехать от вас! Вы так добры ко мне. Я так люблю вас с тетей Мартой!

Дядя Эверт протянул ей широкий чистый носовой платок.

- Такова жизнь, - сказал он. - За горизонтом тоже что-то есть.

Над причалом возвышался огромный корабль. Несколько этажей круглых иллюминаторов. Открытая палуба, капитанский мостик, на самом верху - дымовая труба с тремя коронами.

Стоя на причале Стигберг с чемоданом в руке, Нелли чувствовала себя маленькой. Маленькой и испуганной. Скоро они с сестрой поднимутся на борт «Грипсхольма» - корабля шведско-американских линий, который повезет их по морю куда-то далеко-далеко. Первая остановка будет в Саутхемптоне в Англии. Там они встретятся с папой. Затем все вместе поплывут в Нью-Йорк. В Америку.

Даже в новых теплых ботинках у Нелли замерзли ноги. Вчера мартовское солнце превратило снег в слякоть. Сегодня ударил десятиградусный мороз, с реки подул сырой ветер.

Лица окружающих Штеффи людей были серьезны. Тетя Альма, дядя Сигурд, Эльза, Йон. Тетя Марта с дядей Эвертом. Все нарядные и торжественные. Май со своей мамой, Вера с двумя малышами. Рано утром на острове Нелли попрощалась с Соней. Обе плакали, и Соня вернула подруге коралловое ожерелье, подаренное ей в первое Рождество на острове. Мамино коралловое ожерелье.

- Я тогда зря его взяла, - сказала Соня. - Но мы были такими маленькими, ничего не понимали. Бери, оно опять твое.

Нелли могла бы остаться на острове у тети Альмы с дядей Сигурдом. Папа написал, что не будет препятствовать, если Нелли захочет остаться в Швеции.

«Я не могу требовать, чтобы ты ехала со мной, - писал он ей. - Я понимаю, что спустя столько лет ты чувствуешь себя в приемной семье как дома. Если они все еще хотят удочерить тебя и если ты сама этого хочешь, я не буду противиться. Но каким бы ни был твой выбор, знай, что я люблю тебя».

Нелли плакала, читая эти строки. Почему нужно выбирать? Почему все так сложно?

Однако Штеффи решила поехать с папой. Как Нелли могла остаться без нее? Она сделала свой выбор и ни о чем не жалела, хотя ей было больно покидать тетю Альму и всех остальных.

Штеффи огляделась. Все были здесь, как в день выпускных экзаменов. И так же, как тогда, рядом с ней не было Юдит. Сердце щемило при мысли о том, что придется оставлять ее в больнице. Электрошок не подействовал, улучшение не наступило. Как и полгода назад, Юдит жила в мире собственных образов и почти все время молчала. Штеффи написала письмо ее братьям в Палестину, рассказала, что произошло. Может, со временем они смогут забрать ее к себе? Может, ей станет лучше там, среди своих?

Не хватало и еще одного человека.

Свена.

Они так и не встретились. Он ни разу не дал о себе знать. То ли струсил, то ли никогда ее по-настоящему не любил. Теперь Штеффи этого уже никогда не узнает.

Последние месяцы она вспоминала Свена все реже, посвятив себя другим делам. Из папиного письма она узнала, почему тот не дал о себе знать раньше. Конец войны застал папу в концлагере Штуттхоф, который был освобожден русскими. Отправлять письма за границу ему запретили. Пешком он добрался до американской зоны, однако совсем ослабел и больше месяца провел в военном госпитале. Лишь в конце сентября папа смог приехать в Вену. Но не захотел там оставаться.

«Нашей Вены больше нет, - писал папа. - Никого не осталось - ни друзей, ни родных, ни коллег. Для меня Вена стала кладбищем. Австрийцы праздновали «освобождение» от нацистов, видимо, забыв, что всего несколько лет назад сами приняли их с распростертыми объятиями. Всякий раз, как я вижу дружелюбное лицо на улице, я думаю: что он делал во время войны? Когда снял повязку со свастикой?»

Папа решил приехать в Швецию, и Штеффи стала выяснять, что для этого требуется. Он мог бы получить вид на жительство, поскольку Нелли была несовершеннолетней. Но разрешение на медицинскую практику беженцам из Европы не давали, нужно было заново проходить весь курс обучения. В противном случае им разрешали лечить только «свой народ». Когда Штеффи написала об этом отцу, тот пришел в бешенство:

«Свой народ»! Нацисты тоже делили всех на расы. В тридцать восьмом году в Вене я тоже мог лечить только «свой народ»!»

Вскоре пришло письмо из Нью-Джерси. Тетя Эмилия писала, что дядя Артур с удовольствием поможет папе с работой. В США ему разрешат заниматься медицинской практикой, а дядя Артур может выступить его поручителем.

Это решило дело. Теперь они отправляются в путь. Весной Штеффи будет помогать отцу. Осенью сама начнет изучать медицину. Дядя Артур будет оплачивать ее учебу, пока папа не встанет на ноги. Нелли снова пойдет в школу и будет брать уроки музыки.

Начинается новая жизнь.

Штеффи тронула сестру за плечо.

- Пора, Нелли. Надо идти на корабль.

Прощались без слов. Все уже было сказано. Девочки взяли чемоданы и поднялись по трапу. Человек в форме собирался показать им каюты, но сестры хотели остаться на палубе. Чтобы как можно дольше видеть дорогих сердцу людей.

От стука двигателей завибрировал корпус корабля. Отвязали тросы, подняли трап. Фигуры на пристани были маленькими, будто игрушечными.

Корабль развернулся и взял курс на запад. Скоро они выйдут в открытое море.

Примечания

1

Терезиенштадт (нем. Theresienstadt) - нацистский концентрационный лагерь, располагавшийся на территории бывшего гарнизонного города Терезин в Чехии, на берегу реки Огрже. (Здесь и далее прим. редактора.)

2

Abgereist (нем.) - отправлен.

3

Марш смерти - пеший переход, к которому принуждают группу людей (часто заключенных или военнопленных) и при котором некоторая часть марширующих погибает из-за условий марша (длинная дистанция, погода, истощенность, жестокость конвоиров).

4

Auld Lang Syne (шотл.) - «Давным-давно» (название шотландской песни на слова Р. Бёрнса).

5

Во время войны и после ее окончания, в условиях дефицита, многие товары распределялись по карточкам (талонам).

6

Студенческая фуражка является в Швеции символом того, что молодой человек или девушка сдали выпускные экзамены в гимназии и могут поступать в высшее учебное заведение.

7

Кипа - традиционный еврейский головной убор.

8

Талес - молитвенная шаль.

9

В синагоге принято находиться с покрытой головой.