Куратор - Оуэн Кинг

генерала, Моузи не мог побороть своего природного пессимизма. Вся затея казалась ему кладкой грифоновых яиц, ящиком воздуха.

Далее решено было провести отдельные дискуссии между партиями, а затем выслушать предложения и поставить на голосование. Моузи, избегая любого общения, отошел к камину. Взяв кочергу с решетки, он потыкал ею в горящие поленья, подняв сноп искр.

К нему подошел Лайонел и встал рядом.

– Вы, наверное, думаете, что я авантюрист и для меня все это игра, – негромко сказал он.

– Ну, допустим, думаю, – отозвался Моузи, удивленный прямотой щуплого студентика.

– Сэр, я хочу, чтобы вы знали: я питаю к вам глубочайшее уважение. Я верю в общее человеческое начало, которое всех нас объединяет. Я не считаю, что люди, которых мы сегодня видели, должны жить так, как они живут, пока король, министры и члены правительства утопают в роскоши, а их друзья, владеющие огромными заводами, получают все контракты.

– Можно теперь я вам скажу, что я считаю? – Моузи искоса взглянул на студентика.

– Конечно, – согласился Лайонел.

– Я вот считаю, что умирать больно, – произнес Моузи.

Лайонел выдохнул через нос. Кадык на его щуплой шее торчал как дверной стопор.

– Думаете, этим для нас все и закончится?

Моузи сказал:

– Этим все для всех заканчивается, но, послушав этих двоих, я подозреваю, что для нас все закончится довольно скоро.

– Я готов рискнуть, – выпалил Лайонел и закусил губу, словно чтобы не дать сказанным словам вернуться в рот.

Грузчик уставился на него. Глаза Лайонела подозрительно блестели, но он не отвел взгляд. Моузи почувствовал, как отхлынуло раздражение и осталась безнадежная грусть, такая же неотъемлемая часть его натуры, как и Фейр. Студентик говорил правду. И он не трус.

– Для них это нормально, – проговорил Лайонел. – Под землю провалилось полдома и живой человек, а вокруг никто и ухом не повел. Хуже всего, что они даже не удивились, не схватились за оружие…

– Потому что это нормально, – пожал плечами Моузи.

– Но так не должно быть, – возразил Лайонел. – Вы поддержите нас на голосовании? Согласитесь объединить наших с вами последователей?

На каминной полке, под картиной с блондинистой охотницей, лежали полированные черепа каких-то животных, маленьких тварей с острыми зубами, большими пустыми глазницами и вызывающими жалость черными ямками там, где раньше были уши. Грузчик подумал, что если эти зверьки обладали разумом, то они испытывали страх до самого конца.

Он коротко кивнул, отвечая на предложение студентика:

– Согласен.

– Спасибо, – проговорил Лайонел.

– Не благодари меня. Коли дело провалится, нам повезет, если нас просто повесят.

– Что вы думаете о Ламме?

– У него в башке мозги скисли, и половина через уши вытекла.

– А о Кроссли?

– Мужик из камня. Я удивлюсь, если в нем вообще есть хоть капля крови.

– Как вы считаете, он лжет, что он на нашей стороне?

– Не будь он на нашей стороне, собрание закончилось бы в первую же минуту. Но мне не нравится доверять мою жизнь в чужие руки, особенно каменные, а таков уж он есть.

Лайонел, нахмурившись, взял один из черепов, повертел в руках и с глухим стуком вернул на каминную полку.

– Я пришел к аналогичным выводам. Нам нужно держаться друг друга, мистер Моузи. – Лайонел поглядел на докера. Глаза у него были сухи.

Искренность взгляда юноши заставила Моузи потупиться.

– Джонас.

– Лайонел.

Они обменялись рукопожатием и некоторое время так постояли. Портового грузчика нелегко было смутить, но внезапно открывшееся родство душ между ним и образованным молодым чужаком пробудило в душе Моузи нечто похожее на неловкость. Он пожалел, что в руке нет кружки пива, чтобы отпить, прикрывая лицо.

Лайонел снова его удивил, усмехнувшись углом рта:

– Впервые вижу столько хлама в одной комнате. А вы?

Моузи кивнул.

Лайонел повел рукой на камин:

– И это я не совсем понимаю. А вы, Джонас?

Моузи усмехнулся и тоже не одобрил дизайн. Прежде ему ни разу не доводилось видеть треугольных каминов.

Δ

Собравшиеся проголосовали за Джонаса Моузи, Лайонела Вудстока и Алоиса Ламма в качестве равноправных лидеров временного правительства. Их полномочия в этом качестве должны были продлиться вплоть до избрания первичных комитетов и написания и утверждения национального соглашения о всеобщем равенстве перед законом. Генерал Кроссли предложил свои услуги новому правительству, и услуги были приняты.

Приготовления начались всерьез.

Δ

И вот однажды ночью, спустя чуть более трех месяцев, силы, действовавшие от имени народа и под командованием временного правительства, захватили сторожевые башни над заливом, городские телеграфы и оба моста через Фейр. После непродолжительных уличных боев, ограничившихся пределами центрального округа, королевское правительство было низложено, а коррумпированные министры, судьи и чиновники изгнаны из всех официальных учреждений и выдворены за пределы города вместе с арьергардом из солдат-лоялистов.

На рассвете одержавшие победу бунтовщики насчитали менее двадцати случайных жертв среди мирного населения и всего несколько сожженных зданий.

Сквозь зеленое стекло

Гробовщики, приехавшие за телом Амброуза, завернули на него края простыни, снизу завели веревки и туго затянули, чтобы простыня не раскрылась. Первый человек легко взвалил запеленутое тело Амброуза на плечо и вынес вон. Следом за ним вышел второй, волоча одной рукой матрац, а в другой неся подушку.

Ди наблюдала за операцией с порога своей спальни. Нянька, источая аромат мятных леденцов, не снимала руки с ее плеча, будто в утешение, но на самом деле, как догадывалась Ди, чтобы не потерять равновесие и не грохнуться. Родители удалились в гостиную и плотно закрыли дверь. Матрац, волочась по полу, размазал меловую линию, которую нянька провела поперек входа в комнату Амброуза. Крошки мела, чертя изломанные линии, тащились за матрацем по всему коридору.

Заслышав, как грохнула входная дверь, Ди сбежала вниз поглядеть в узкое зеленое стекло, вставленное в одну из створок.

Мужчины свалили завернутое тело Амброуза в крытую повозку; туда же бросили матрац. Тот, кто нес подушку, швырнул ее сверху и вернулся к дому, держа перчатку. Ди встретилась взглядом с его усталыми глазами через волнистый ромб зеленого стекла. Мужчина кивнул ей. Послышалось звяканье, когда он приподнял железный дверной молоток и подсунул под него перчатку, чтобы соседи знали – в доме кто-то умер от холеры, нужно тщательно проверять, какую воду они пьют. Если больше никто не заболеет, родители Ди смогут убрать перчатку и зажить нормальной жизнью.

Мужчина забрался на козлы к напарнику, тот резко присвистнул, и лошади дернули повозку. Когда лошадиные копыта зацокали по мостовой, сзади из повозки выпала подушка, угодив в выбоину, наполненную водой.

Ди смотрела, как подушка темнеет, пропитываясь водой, и думала: «Подожди, подожди, чье лицо?»

Если брат кого-то видел, значит, он где-то существует, и,