Жить стало лучше, жить стало веселее! - Широков Алексей

Точно так же я не стал рассказывать об онлайн-казино. Мне и своих дел хватало, чтобы еще преступников ловить. Малому совет я дал от души, но последует ли он ему, – это уже не мои проблемы. Пусть это противоречило менталитету советского человека, но я считал, что каждый сам кузнечик своего счастья и сам отвечает за свои поступки. Так что я выбросил из головы неудачливого пацана вместе с Черновым и занялся своими делами. Например, накидал несколько идей из будущего, которые можно было реализовать без особых усилий. А то что-то я уперся в песни, айти да квадрокоптеры, а ведь есть масса гораздо менее затратных и весьма выгодных проектов.

У Льва Ивановича дома ничего не изменилось. Та же беседка с шашлыками, тот же накрытый стол, разве что на этот раз вместо грузина дяди Гиви за ним сидел Иосиф Эмильевич Цемель, заслуженный работник культуры, ныне находящийся на пенсии, но еще бодрый старичок очень характерной наружности. И, глядя в его умные, хитрые глаза, я сразу понял, что мы договоримся. Но, как и положено, сразу разговор о делах никто не начинал, нас ждала баня.

Что я могу сказать после практического сравнения двух разных бань, так это то, что даже в Союзе далеко не все люди равны. Некоторые все же равнее. И хоть у мастера с военного завода была неплохая зарплата, все же возможностями он не дотягивал до директора крупного кооперативного торгового центра. Так что Шилов мог заслуженно гордиться своей баней как произведением искусства.

Оно и понятно, одна отделка из абаша чего стоила. Я очень удивился, когда увидел это дерево, все-таки у нас оно не росло, а возить из Африки его весьма недешево. Хотя… эта версия Союза не спешила помогать угнетенным колонизаторами неграм за здорово живешь, справедливо полагая, что нахлебников у него и так хватает. Так что вполне могли наладить поставки, тем более что для той же бани это был один из лучших вариантов. А уж баньку у нас любили.

Кроме материалов, уважение вызывала печь, явно не самодельная, а продукт работы НИИ, настолько грамотно и удобно для использования она была сделана. Да и фабричное исполнение заметно отличалось лучшим качеством от кустарной поделки. Ну и комната отдыха, большая, просторная, с камином, удобными диванами и баром, идеально подходившая для переговоров, завершала композицию. Это если не считать бассейна, но тут он скорее напоминал купель. Оно и правильно, не плавать же ходят в баню, а вот окунуться в ледяную водичку после парной – это идеально, и бегать далеко не надо.

Мы с Ванькой от души отхлестали друг друга по спинам веником, несколько раз прыгали в воду и снова шли на заход в парную. Вывалились из бани без сил, но распаренные и довольные, словно слоны. Лев Иванович и его гость, успевшие помяться до нашего захода, лишь посмеивались, глядя, как мы пыхтим и пытаемся отдышаться. Идти с нами они не рискнули, все-таки выносливость энергетов, даже Юниоров, – это не то, с чем стоит соревноваться, особенно людям в возрасте.

– Пейте квас, мальчики, – Сара Семеновна, супруга Льва Ивановича, поставила перед нами большие кружки, полные холодного напитка. – Разве можно так париться. Я зашла за вами, так термометр больше сотни показывает!

– Самое то, – я приложился к живительной влаге, разом залив в себя пол-литра. – Ух, хорошо! Вот это я понимаю, баня!

– Так приходите с Валентиной Сергеевной, будем только рады вас видеть, – добродушно усмехнулся хозяин дома. – Мы каждую субботу топим, у нас традиция, можно сказать. И двери всегда открыты!

– Передам маме, – я кивнул, благодаря за приглашение. – Там новой информации по проверкам нет?

– Мутно все, – тяжело вздохнул Шилов. – Вроде как и подкопаться не к чему, все проверяющие выполняют свой долг, да и претензии обоснованны, но по факту другие годами и десятилетиями работают с такими нарушениями, и ничего. Но такая массовая проверка не может случиться сама по себе, уж поверь моему опыту. Однако мои источники пока молчат.

– На производстве, особенно пищевом, всегда есть за что прикрыть лавочку, – понимающе кивнул я. – Значит, заказчик еще не объявился. Тогда остается только ждать и компенсировать убытки из других источников. Иосиф Эмильевич, я так понимаю, вы готовы взяться за организацию нескольких вокально-инструментальных коллективов и их продвижение?

– Без сомнения! – бойкий старичок, которого назвать пожилым не поворачивался язык, кивнул и с живым интересом уставился на меня. – Таки хочу поинтересоваться, в чем вы видите мои обязанности?

– Думаю, что это вам виднее, – не поддался на провокацию я. – Вы у нас специалист, а я в области культуры полный дилетант. Так что вам и карты в руки. А с меня тексты и музыка.

– Таки за музыку, – тут же ухватился за мои слова импресарио. – Вы таки уверены в своем композиторе? Не получится, что мы понадеемся на вас, а в итоге выйдет полный гармидер? И шо нам при таком шухере делать?

– Ну, для начала предлагаю перейти на русский, – я слегка ухмыльнулся. – Я оценил ваш талант и полностью доверяю мнению Льва Ивановича. Но предпочитаю понимать, о чем идет речь.

– Как скажете, молодой человек, – хитро улыбнулся Иосиф Эмильевич, из речи которого пропал весь акцент. – Как говорится, хозяин – барин.

– А насчет вашего вопроса – думаю, не составит труда найти несколько композиторов, удовлетворяющих запросам. – Я пожал плечами. – Да и тратить талант Лены на аранжировку мелодий из туц-туц-туц – это преступление, я считаю.

– Согласен, – кивнул импресарио. – Я общался с Аскольдом Арсеньевичем, ее преподавателем в консерватории, так он прочит девочке большое будущее.

– Так и есть, – в отличие от остальных, я точно знал глубину таланта Зосимовой. – Поэтому отрывать ее от учебы не стоит. Пусть работает в удобном для себя темпе, а остальное можно отдать на откуп другим.

– Замечательно! – потер руки Иосиф Эмильевич. – И шо, молодой человек, у вас таки есть что-нибудь до меня? Извините.

– Ничего страшного, – я улыбнулся, доставая толстую тетрадь и флешку. – Именно сейчас это как никогда в тему. Вот мои наработки, а тут демки, что мы с Леной записали.

– А про любовь там есть? – не вытерпела Жанна, сестра Ивана, шустрая девчонка четырнадцати лет с огромными черными глазами, мышкой притаившаяся за столом.

– Конечно, – подмигнул я девчонке и прочитал: – Черные глаза, вспоминаю, умираю. Черные глаза, я только о тебе мечтаю.

Жанна пискнула, покраснела до корней волос и, молнией выскочив из-за стола, исчезла в доме. Остальные дружно рассмеялись, но не обидно, а оценив шутку. А я, подтянув тетрадь к себе, тут же записал вспомнившуюся песню, прикидывая, что можно еще использовать из обширного репертуара отечественной попсы, которую я пусть и не любил, но вынужден был слушать. А что делать, когда она звучит из каждого утюга. Однако, упоровшись по советским исполнителями, которых в этой реальности не оказалось, я как-то упустил этот поистине огромный пласт культуры.

– Неплохо, весьма неплохо, – дождавшись, пока я закончу, Цемель тут же вцепился в тетрадь и принялся мурлыкать себе под нос. – Простенько, но для танцев сойдет.

– Нужен исполнитель с кавказскими корнями, – посоветовал я. – чтобы такой, брутально-смазливый, с легким акцентом. И музыку со стилизацией под лезгинку. Репертуар, подходящий ему, я обеспечу. Есть у вас кто-нибудь на примете?

– Найдем, – ни секунды не сомневался Иосиф Эмильевич. – Такого добра всегда хватает. В музыкальных училищах не протолкнуться от поступающих из кавказских республик. Подберем кого-нибудь поголосистее, это оставьте на меня.

– Конечно, – я ничуть не сомневался в способностях импресарио, но все же уточнил: – Только прошу, пропишите в контракте жесткие условия по срывам концертов и прочему. Песни будут шлягерами, на это я даю стопроцентную гарантию. И как бы наш горячий парень звезду не поймал.

– О, не сомневайтесь, – вроде улыбнулся Цемель, но в глазах блеснул металл, – я работал с такой публикой. Все сделаем в лучшем виде. Пропишем и штрафы, и обязанности. Ну а если посчитает себя…