Приключения 1989 - Василий Викторов

— РСЕ-РС в Мюнхене случайно не находится в «уязвимой зоне»? — машинально вырвалось у Ричарда, прежде чем он осознал зловещий смысл своего вопроса. Джон тоже, видимо, об этом не задумывался. Они молча смотрели друг другу в глаза, оба пораженные простым и очевидным ответом на этот вопрос. Лодейзин первым отвел глаза в сторону.

— Ну ты, наверное, знаешь, что в случае конфликта предусматривается эвакуация в США всех американских граждан, работающих на РСЕ-РС. Если будет невозможно вести передачи из Мюнхена, включим в работу запасной радиоцентр в США, который до поры до времени держит для нас законсервированным Пентагон.

— А эмигранты, архивы, документы ЦРУ: досье, агентура, связники — это куда? Или ты хочешь, чтобы всё это досталось русским в качестве трофея? — Ричард повторил вопрос, заданный ему ранее Лодейзином.

— Тебя волнует судьба «нафталинников» и прочего сброда? — Лодейзин продолжал смотреть куда-то в сторону. — Не беспокойся. О них позаботятся. Ни один из них не попадет в плен. Материалы и документы тоже. Ты слышал что-либо об Абердинском полигоне в Мэриленде? «Лаборатория ограниченной войны»? Психотропное оружие?

— Откровенно говоря, не доводилось. — Каммингс силился вспомнить, где-то он видел этот адрес, и совсем недавно. «Мэриленд…» — где? Ящики, Ящики на складах в подвалах РСЕ-РС, «деодоранты, улучшающие состав воздуха в помещении». Прижимистый кладовщик. — Нет, не доводилось. Это для меня китайская грамота.

— Всякое оружие, Ричард, имеет своего генерала или адмирала. Адмирал Хаймэн Риковер протолкнул ядерную подводную лодку, генерал Кэртис Лимэй — стратегический бомбардировщик, адмирал Нимиц глотку рвал за авианосец, генерал Паттон отстаивал танки. Генерал психохимической войны — это Уильям Кризи. Он создал отравляющее вещество, известное в НАТО как ЕА-3167. Бесцветное, бездымное. Поначалу жертвы, вдохнувшие его, ничего не чувствуют. Слабые неприятные ощущения, легкий шум в ушах, потение, небольшая дрожь. Со временем всё вокруг приобретает карикатурный характер, они не просто смотрят на окружающие предметы, а как бы купаются в них. Их тянет к открытому окну, на свежий воздух. На улицах люди, кое-как одетые, а иногда и голые, бредут без цели, что-то бормоча. Автомобили наскакивают на тротуары. Десятки граждан, в том числе полицейские, сидят посреди улицы беспомощные и хохочут. Другие в экстазе исполняют что-то вроде пляски святого Витта…

— Хватит, Джон. У меня и так натянуты нервы.

— Представь себе; военное противоборство в Европе, на РСЕ-РС среди эмигрантов паника или бунт. Этот сброд становится неуправляемым. Легкая доза ЕА-3167… Нет, дело не в том, чтобы убивать, хотя без жертв, видимо, не обойдется. Просто парализовать их волю, на время лишить рассудка, после чего их можно как овечек переправить в другой город… Прости, Ричард, но мне надо быть на радиостанции. — Джон бросил на стол деньги — Предпочитаю ужинать по-немецки, каждый платит за себя.

Каммингс остался один. Он посмотрел на часы. Пора в аэропорт, надо успеть на последний рейс в Барселону.

«Вы верите в приметы или вещие сны?» — припомнились ему слова Ирми, когда в салоне самолета он решал, куда бы сесть. «Если в «Боинге-737» твое место в хвосте самолета, то непременно останешься жив даже в самой невероятной катастрофе». Каммингс грузно опустился на сиденье в конце салона и мгновенно заснул.

Глава VII. ОТЕЛЬ «ФЛАМБОЙЯН»

В Мадридском аэропорту Ричард прошел в зал для транзитных пассажиров.

— Солнечная Испания приветствует господина Каммингса!

Этот голос мог принадлежать только одному человеку — Уильяму Чамберсу, с которым Ричард когда-то учился на курсах переподготовки.

— Билл! Откуда… — Каммингс хотел спросить, откуда Чамберс узнал о его прилете, но что-то его остановило. Всё равно он услышал бы в ответ хорошо продуманную легенду.

— Если ты имеешь в виду аэропорт, то случайно. Провожал нашего Дина Хэнсона. Парень не выдержал пробега. Дошел до белой горячки. Беспробудные запои, пришлось отправить досрочно. Что касается Мадрида, то позвольте представиться: начальник службы безопасности посольства к вашим услугам.

Они прошли в бар. Уильям заказал для приятеля и для себя ликер.

— И много у тебя «динов хэнсонов»? — начал Каммингс, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

— Американская колония здесь — 40 тысяч человек. Люди разбросаны по всей стране. От станций слежения в Сеуте, Мелилье и на Тенерифе на юге до Барселоны на востоке. Сотни местных граждан работают на наших объектах. Для слежки используем целый легион кубинских эмигрантов, выходцев из Пуэрто-Рико и Филиппин. Публика разношерстная. А сколько здесь профашистских тайных организаций и союзов! Каждый день приходят сообщения. Если сутки прошли без происшествий, считай, что наградили. Сейчас у меня головная боль — один тут из резидентуры. Мартин Купер. Да-да, тот самый, перевели из Пакистана. Сюда прибыл в одно время с твоим тезкой Ричардом Киноманом. Так вот, этот Купер после 14 лет супружеский жизни бросает жену с малолетними детьми и ударяется в разгул. Американки, испанки, пуэрториканки — все подряд. Я беседовал с его женой Джин Бентли. «Подонок! — кричит. — Если бы у меня был пистолет, я бы разрядила в него всю обойму!» Действительно, этот Купер — штучка. Отец у него офицер ВМС США в отставке. Не знаю уж, какой там чин, но Мартин слишком высокого мнения о себе, самолюбив, обидчив, на всех смотрит свысока. Чувствую — это очередной «дин хэнсон».

— Странно, Билли. Я слышал, Испания — самая привлекательная страна для людей нашей профессии. Попасть сюда нелегко, можно сказать, очередь…

— Чего-чего, а работы у нас хватает. Правительство готовится к вступлению страны в НАТО. Возрастает наше влияние на политику Мадрида, возрастает роль ЦРУ. Представляешь, какие ставки! Вот наш резидент Рональд Эстес и ломает голову над тем, насколько далеко он может пойти в принятии решений. Кроме НАТО, цель миссии Эстеса — создание помех в работе советских представителей.

— Каторжный труд, — посочувствовал Ричард.

— Это точно. Ты бы посмотрел на нашу резидентуру, на посольство. Как шутят в Мадриде, это самое охраняемое здание во всей Испании. Телекамеры внутри и снаружи, металлодетекторы на входе и бронированные двери, открывающиеся с помощью кодированной пластинки-пропуска. Днем и ночью работаем при искусственном освещении и принудительной вентиляции. Могильный склеп, а не резидентура.

«Плакаться начал, — подумал Ричард, — как им всем трудно живется в этой обласканной богом стране».