За тридевять морей - ТемныйКот

— Пигмент волосяного покрова заложен в конфигурацию ментальной модели, изменение невозможно, — бесстрастно сообщила 400-я, вокруг которой уже заискрилось облако наноматериала, формируя джинсы, толстовку и кроссовки.

— Да я имел в виду покрасить… — начал было я, но, не договорив, махнул рукой: — А, ладно, проплыли.

Один фиг, как их ни маскируй, а вблизи с людьми не спутаешь. Так что, переодеть, и хватит. Наверное.

Переведя взгляд на 402-ю, понял, что не хватит. Та явно решила не заморачиваться и один в один скопировала выбор сестры: те же джинсы, такая же толстовка, разве что кроссовки выбрала с зелёными вставками, а не синими. Выделилась, типа.

Да уж, замаскировались. Хотя, для них ведь «замаскироваться» — это нырнуть поглубже, да залечь на грунт, отрубив все активные системы. А если тебя банально видят, то о какой незаметности вообще можно говорить?! По уму, им бы детективов каких в качестве пособия учебного, книжек там, фильмов, но… страшновато. «Бондианы» в их исполнении я точно не переживу — даже если сами они меня в гроб не вгонят, то Конго за подобный голливуд стопроцентно голову оторвёт. Так что в другой раз, как-нибудь.

— Капюшоны хоть накиньте… диверсантки, — выдохнул я тоскливо, выбираясь из кресла и чувствуя себя старым брюзгливым дедом.

***

— Деда, там чужак! — возбуждённо замахал руками вбежавший в комнату Казуки.

— Какой ещё чужак? Где? — брюзгливо прокряхтел Йоширо. Ну, какие чужаки могут быть в их позабытом богами и правительством районе? Социальщики? Так те раз в неделю приезжают, и утром, а не под вечер.

— Странный. Прямо перед домом стоит.

— Стра-анный… — передразнил внука Йоширо, но всё же поднялся на ноги.

Подойдя к окну, он чуть отодвинул занавеску и, выглянув наружу, невольно замер от открывшейся картины. Сумерки, абсолютно пустая улица и трое неподвижно стоящих перед их домом людей. Да и людей ли? Если мужчину ещё можно было принять за неизвестно как забредшего в их район жителя Верхнего города, то стоявшие по бокам от него девочки… чистые, отглаженные, совершенно одинаковые, словно манекены в витрине магазина… Когда же эти «девочки» механически, как по команде, повернули головы, встретившись с ним взглядом, Йоширо отшатнулся, лихорадочно шепча молитву Аматэрасу-оми-ками. Оставалось надеяться, что старые сказки не врут, и без приглашения эти жуткие чужаки не смогут войти в дом.

Увы, надежда оказалась тщетной. Через минуту в дверь постучали. Несильно, но уверенно, как стучат, когда точно знают, что хозяева дома.

— Казуки, иди к себе в комнату.

— Но деда… — запротестовал внук.

— Сейчас же… — Йоширо поморщился, растирая левую сторону груди и негромко добавил: — Не спорь, иди.

Ходить по полузаброшенному посёлку в вечерних сумерках оказалось откровенно неприятно. Прямо-таки физически давило на плечи ощущение умирающей деревни. Обветшалые пустые дома, растрескавшийся асфальт, полное безлюдье… тоска и безысходность. Не самое лучшее место для прогулок. А я ещё и заблудился вдобавок! Сумерки же. Вроде бы светло, а местность совсем иначе выглядит. Так что минут пять стоял, как дурак, посреди улицы, соображая — тот дом или нет? Можно было, конечно, у лолит спросить — они-то знали наши текущие координаты с точностью до десятка сантиметров, но… стрёмно как-то. Хорош лидер — высадился на берег и тут же в трёх домах заплутал.

Повезло, что Инга о новом наблюдателе сообщить изволила. Они, оказывается, сразу выглядывающего на улицу пацанёнка засекли, а потом к нему ещё и старик присоединился. Так что, подавив облегчённый вздох, я лишь с умным видом покивал, типа, наконец-то! И неторопливо направился к дому.

Поднявшись на крыльцо, постучал в дверь. Ещё раз. И только на третий раз дверь открыл старик. Тот самый, которого Конго с флагманского плеча «палантиром» одарила.

— Добрый вечер, Ивасаки-сан. — Улыбаемся и машем.

Хм… молчит. И таращится странно. Чего это он? Ну да, говорю на английском, но мне, гайдзину, можно. Сам он английский тоже знает (да и кто его тут, в прибрежных районах, не знает, молодняк разве что), так какого тогда смотрит, словно… А, блин, я же поклониться забыл! Прокол. Отвык в Тумане от японских политесов.

— Прошу простить, Ивасаки-сан, так уж получилось, что местных традиций… — я извиняющеся развёл руками.

— Понимаю, — старик медленно кивнул.

Хм, от радости не пляшет, но и гнать проклятого гайдзина поганой метлой не спешит. Логично, в принципе.

— Вы позволите? — я указал подбородком вглубь дома.

Старик зачем-то опустил взгляд на ступени у меня за спиной, помялся, и с какой-то обреченностью кивнул:

— Входите.

Нет, ну это он зря! Про обувь я помню. В смысле, что у японцев, так же, как и у русских, в уличной обуви по дому ходить не принято категорически.

— Инга, Инна, кроссовки снимите, — напомнил я лолитам машинально.

Ага, молодец, чо! Разумеется, подлодки со шнурками возиться и не подумали, а просто-напросто деактивировали данный элемент одежды. Так что их кроссовки прямо на глазах у старика рассыпались облачком искрящейся пыли.

Я едва не заплакал. Маскировка восьмидесятого уровня, блин! Поднял взгляд… Ого, а старикан крут, даже не вздрогнул. Вздохнул лишь обречённо-тоскливо, словно к нему тут ежедневно по десятку туманниц заглядывает, и молча направился в дом.

Повторив его вздох, разве что мысленно, я направился следом, мимоходом оглядываясь. Ну, что сказать… если в этом доме и был достаток, то очень давно. Сейчас же, прямо-таки иллюстрация честной бедности. Потёртые циновки на полу, минимум мебели, расставленные по углам хибати (этакие горшки-жаровни с углями для обогрева)… Впрочем, последнее нынче дело обычное — электричество-то денег стоит, и немалых, а центральное отопление в Японии редкость. Короче, чисто, пусто, бедно. А здесь, видимо гостиная — низенький столик в центре комнаты и разложенные вокруг него толстые циновки в качестве «стульев»… японская классика.

Привычно подогнув ноги, Ивасаки уселся на одну из циновок и приглашающе повёл рукой. Внутренне поморщившись (никогда не понимал эту японскую манеру — есть на полу), я устроился напротив и, секунду подумав, провёл пальцами по предплечью, открывая архив импланта. Раз уж всё равно спалились, так какой смысл вокруг да около ходить? Выбрав рассчитанную ремонтницей матрицу, скинул её устроившейся справа от меня 400-й…

— Инга, сделай девять штук. — Та молча провела рукой над столом, формируя шары датчиков, и поочередно коснулась каждого, активируя. — Ага, спасибо.

Я подбородком указал на вспыхнувшие ровным фиолетовым светом «палантиры».

— Это для вас, Ивасаки-сан.

Настороженно наблюдавший за колдунством старик, вильнул взглядом…

— Я не понимаю, господин…

Взяв один из шариков, я покатал его в ладонях, уточнив:

— Ну, не совсем для вас, скорее для ваших соседей. Копии того,