Кровь дракона - Денис Чекалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На самом, деле не хотел Порфирий верить в то, что рассказала дура-сорока. В соседнем лесу жил, не бедствовал дальний родственник дракона — змей одноголовый. Прислал он весточку Порфирию, что надумал покончить с холостой своей жизнью и взять себе молодую спутницу. Дело-то оно, конечно, хорошее, но это уж кому что дорого. Он, Порфирий свою свободу ни на что не променял бы.
В любом случае, просьбу следует уважить и проведать молодых. Дракон взмыл в воздух, набрал высоту, чтобы люди-недотепы его не обнаружили, и полетел неторопко в гости к родственнику. Предвкушая вкусный обед и нравоучительные разговоры, Порфирий неторопливо приземлился и, неловко ковыляя, пошел в сторону пещеры, где проживал родственничек.
Хорошо, что драконы по земле ходят не очень быстро, а то было бы крайне неудобно. Наступил на что-то гость, а когда увидел на что, то понял, почему паскудница сорока так стрекотала. Отличная у нее появилась тема для сплетен.
Чуть было дракоша не раздавил в смятку нежное тело прекрасной, но, увы, мертвой нимфы.
«Совсем старый пень, пресмыкаемое полоумное, разум потерял, — мрачно негодовал Порфирий. — Ну хочешь брачные эти самые цепи на себя нацепить, изврат чешуйчатый, ладно. Дело твое, но чтобы змей взял за себя лесную нимфу. Это уж ни в какие ворота не лезет. Вот, он пример яркий и красноречивый — неравный брак и его последствия».
Сгоряча Порфирий решил скрыть следы преступления. Нимф этих в лесах полным-полно. Никто их не считает. Одной меньше, одной больше, кому какое дело. Вставал вопрос, куда девать тело.
Если закопать, то об этом станет известно деревьям. Чего доброго, и его обвинят в злодействе. Ну недаром же говорят, семейную жизнь и нечто неисправное, плохое одним словом зовут — брак.
Наконец, дракон решил отнести нимфу в пещеру родственника и завалить ее камнями. Поговорить с ним решительно, узнать, что и как, а потом взять на спину и улететь с ней в дальние страны, там где-нибудь в пустыне и кинуть. Взвалив легкую ношу на плечи, кипя от ярости Порфирий потащился к жилищу змея.
То, что открылось перед его глазами, разом заставило сбросить нимфу с крыльев.
У самого входа распростерлось тело мертвого змея. Видно было, что смерть он принял нелегкую, мучительную. Хотя, по мнению, Порфирия смерть никогда не была ни к кому милосердной.
Обозленный до крайности, дракон хлопнул семь раз крыльями. Поднял голову к небу и изверг такой столб пламени, который дошел до самых небес.
— Выходи, Даждьбог, хорош тебе прятаться в других мирах, — заорал дракон, — спускайся, где бы ты ни был. Это я, дракон Порфирий, вызываю тебя на серьезный разговор.
С тех пор, как забытые языческие боги ушли в другие миры, драконы остались самыми большими и сильными представителями древних времен. Не услышать подобный призыв было невозможно, а не ответить — неприлично.
Даждьбог с присущим ему благородством предстал перед драконом.
— Здорово, дракон Порфирий, почто, забыв о благородстве своего положения, о правилах благопристойности, стоишь ты здесь посередине лесной поляны и кричишь, как раненый кабан?
— Не знаю, кто как кричит, и разбираться в этом не собираюсь, — отрезал Порфирий. — А вот ответ получить хочу. Коли ты древний бог, и такой сильный, как об этом говорили в прошлые времена. К слову, теперь-то никто больше так не говорит. И видно никто уж так не считает, — подпустил шпильку Порфирий. — Объясни мне, что здесь происходит? Кто убил моего родственника и эту нимфу?
— Ну, что я могу тебе сказать? С тех пор, как неблагодарные людишки забыли своих богов, мы ушли из их мира Мы слишком благородны, чтобы жить там, где нас никто не почитает. Правда, многие остались нимфы, духи, кикиморы и прочая нечисть. Они не могли действовать вместе, потому что слишком глупы, склочны и недружелюбны. Иное дело — волшебники, маги, чародеи и колдуны. Вот кто вошел в силу, стал могущественным и принялся творить черные дела, склоняя на свою сторону овец неразумных.
Порфирий решил позже выяснить, почему драконов уравняли с какой-то нечистью, сейчас же необходимо было установить имя убийцы.
Кроме того, видимо, была еще возможность оживить и змея и нимфу.
Будь на то воля Порфирия, то он бы нимфу похоронил. С почестями, разорился бы и устроил ей достойные похороны. А змея бы оживил. И зажили бы они как раньше, без всяких осложняющих факторов в лице супружницы-нимфы.
Но кто мог поручиться, что влюбленный идиот, не побежит не покончит счеты с жизнью теперь уже по собственной инициативе. Второй раз его оживлять никто не станет.
— Итак, Даждьбог, я жду ответа.
— Благородный дракон, я помогу тебе. Но и ты должен помочь мне. Слыхал ли ты, о благородный дракон, какую силу взяли на земле колдуны?
— Слыхал, слыхал. И что?
— Разве не полнится земля слухами от мерзких делах грязного колдуна Велигора? Он напускает на землю омороки, затаскивает людей в тенета лжи и порока. Само великое Древнее Зло дрожит при одном имени Велигора.
— Чудные дела, однако, — поразился Порфирий, — ты живешь в иных мирах и все-то ты знаешь, я уж столько лет на земле и ни про что не слыхал. Нет-нет, постой, припоминаю, есть здесь колдунишко средней руки, по имени Покатимор, или Мухомор. Может быть, и Велигор. Так что с того?
— Это и есть твой оскорбитель, убийца твоего родственника и несчастной нимфы.
— Ты бог, ты должен все исправить.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Даждьбог. — Я дам жизнь одному, а ты должен взять жизнь у другого. В противном случае, раз уж произошло убийство и змей мертв, его оживление нарушит равновесие жизни и смерти.
— Ох, как я этого не люблю, — простонал дракон. — Ну почему нельзя просто взять и оживить? Все будут счастливы, примутся петь и танцевать. Может быть, их радость и веселье помогут сохранить этот самый баланс.
— Нет, — сурово отрезал древний бог.
— Ну, а если они принесут богатые дары? Забьют жирного козленка, поросенка, или еще чего? Неужто не поможет равновесию?
— Увы! — покачал головой Даждьбог. — Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь.
— Твоя взяла, кого убить надо? Чует мое сердце, что Велигора. Да, кстати, а зачем ему все это?
— Великую силу он в себе почуял, вознамерился править и людьми на земле, и древними богами, и колдунами и чародеями.
— Нехорошо он задумал. Давай оживляй, а я пойду забью Велигора.
— Колдун очень силен. Но ты сильнее, потому я уверен, что ты сможешь с ним расправиться. Но, мудрый дракон, почему я тебе должен верить?
— Я дам тебе свое нерушимое слово.
— Ни минуты не сомневаюсь в твоем слове. Но давай сделаем так. Я дам тебе слово, что оживлю мертвецов, ты иди убей колдуна, принеси его голову, а потом я выполню данное обещание.
Сильные мира сего не верили друг другу, потому наступило долгое молчание.
— Давай сделаем так, оживи змея, я убью Велигора, а ты потом оживишь мою любимую невестку.
— Тебе эта нимфа, как кость в горле. Сделаем так. Я подниму нимфу, вы с ней убьете колдуна, а потом я оживлю змея.
Условия были не самые удачные, но делать нечего. Сам Порфирий не умел воскрешать из мертвых и не знал никого другого, кроме Даждьбога, кто мог бы с этим справиться.
— Соглашайся, чем дольше будешь думать, тем меньше остается шансов на воскрешение.
— Минуточку, вот я и поймал тебя, лукавый Даждьбог. Ты оживишь девчонку, мы сделаем за тебя грязную работу, а моему родственнику уже нельзя будет ничем помочь.
— Ты тоже не был искренним со мной. Тебе безразлична судьба нимфы. Смотри.
Даждьбог развел руками и змей стал приподниматься над землей. Он вздохнул, открыл глаза, сладко зевнул и уснул крепким сном.
Древний бог еще раз сделал какие-то волшебные пассы и вокруг змея возник хрустальный купол.
— Он будет спать до тех пор, покуда жив Велигор. Конец жизни колдуна означает начало жизни твоего змея.
Потом бог насыпал на нимфу какой-то серебряный порошок и принялся нараспев произносить заклинания. Девица вздрогнула, ресницы затрепетали и она открыла глаза.
Красавица несколько разочаровала дракона бессмысленным взглядом и резкими пронзительными воплями, которые она затянула, лишь только придя в себя.
— Кто вы? — в ужасе спросила она.
Немного помолчав, нимфа вновь задала вопрос:
— Кто я?
— Приехали, — раздраженно пробормотал Порфирий. — Что ты с ней сделал? Или она от природы дурочка?
— Несчастное дитя только что вырвано из цепких лап смерти, чего ты хочешь от нее, дракон? Жизнь вернулась сразу, чего не могу сказать о памяти, которая станет возвращаться постепенно. Пока глаза ее не засияют осмысленным блеском. Идите и сделайте то, что должны сделать. Во имя света и…
С этими словами Даждьбог исчез, не успев договорить фразу. Скептически настроенный дракон подозревал, что древний бог и сам не знал, во имя какого света, а уж конец фразы, так это точно, он не придумал, потому-то так поспешно удалился.