Plague of Corruption: Restoring Faith in the Promise of Science (Children’s Health Defense) - Kent Heckenlively

том, что спустя более семи лет у меня до сих пор нет ни одной копии моих тетрадей или тетрадей моей исследовательской группы за почти пять лет работы над ME/CFS и ретровирусами, да и вообще за всю мою научную карьеру.

Вся моя работа находилась в двух моих кабинетах в кампусе Университета Невады в Рино, который был закрыт для меня и моих сотрудников 29 сентября 2011 года. У меня даже нет копии моей докторской диссертации по ВИЧ!

Ради Бога, я американский ученый! Дайте мне мои конституционные права и мои данные!

У Майка замечательный взгляд на эту проблему, и его история ведет в Форт-Детрик, штат Мэриленд, и к одному из моих первых мест работы в науке, когда я работал молодым химиком-белком, очищая интерферон в лаборатории химии ферментации и занимаясь иммунной терапией рака и СПИДа в программе "Модификаторы биологического ответа" с Фрэнком Рускетти в начале 1980-х годов.

Правительство не любит говорить о том, что в прошлом у него была очень активная программа разработки биологического и химического оружия. Однако в ноябре 1969 года президент Никсон выступил с речью, в которой объявил о прекращении американской программы наступательного биологического оружия и подтвердил политику неприменения химического оружия первыми. Этот короткий документ, занимающий едва ли больше страницы, весьма поучителен. Раздел, посвященный биологическому оружию, гласит:

Биологическое оружие имеет масштабные, непредсказуемые и потенциально неконтролируемые последствия. Оно может вызвать глобальные эпидемии и подорвать здоровье будущих поколений. Поэтому я принял решение:

-Соединенные Штаты отказываются от применения смертоносных биологических агентов и оружия и всех других методов ведения биологической войны.

-Соединенные Штаты ограничат свои биологические исследования оборонительными мерами, такими как иммунизация и меры безопасности.

-Министерству обороны было предложено дать рекомендации по существующим запасам бактериологического оружия.

Что касается химического оружия, то здесь мандат был не столь однозначен. Прекращаем ли мы исследования или просто накидываем на противоречия модную витрину?

Решайте сами:

Что касается нашей программы химической войны, то Соединенные Штаты:

-Подтверждает свой неоднократный отказ от применения первыми смертоносного химического оружия.

-Распространяет этот отказ на первое применение инкапаситирующих химических веществ.

В соответствии с этими решениями администрация представит в Сенат для получения его рекомендаций и согласия на ратификацию Женевский протокол 1925 года, который предотвращает первое применение в войне "удушающих, ядовитых или других газов и бактериологических методов ведения войны". Соединенные Штаты давно поддерживают принципы и цели этого Протокола. Мы делаем этот шаг к официальной ратификации, чтобы подкрепить нашу неизменную поддержку международных ограничений на использование этого оружия".

Вы уловили, что на самом деле было в этом заявлении?

Женевский протокол 1925 года впервые запретил использование химических и биологических агентов в военных действиях. Никсон окончательно представил этот протокол на рассмотрение Сената в 1969 году. Это сорок четыре года, включая депрессию, Вторую мировую войну, Корейскую войну, убийство Кеннеди и значительную часть Вьетнамской войны. Во время Корейской войны северокорейцы утверждали, что мы применяли биологическое оружие против их войск. Разве в заявлении Никсона отрицалось, что США когда-либо применяли такую тактику? А его заявление все еще оставляло открытым вопрос о применении смертоносных гербицидов типа "Агент Оранж", которые мы в огромных количествах сбрасывали во Вьетнаме.

Заявлял ли Никсон о запрете исследований в области химического и биологического оружия для того, чтобы мир мог быть спокоен за то, что подобные угрозы никогда не будут исходить от США? Или же существовала лазейка, которая позволяла продолжать эти программы?

Ни наше присоединение к Конвенции, ни ограничение нашей программы исследованиями не сделают нас уязвимыми для неожиданностей со стороны противника, не соблюдающего эти рациональные ограничения. Наше разведывательное сообщество будет продолжать внимательно следить за характером и масштабами биологических программ других стран.

Эти важные решения, о которых было объявлено сегодня, приняты в качестве инициативы, направленной на достижение мира. Человечество уже несет в своих руках слишком много семян своего собственного разрушения. Подавая сегодня пример, мы надеемся внести свой вклад в создание атмосферы мира и взаимопонимания между странами и людьми.

Когда я читаю это заявление, создается впечатление, что все идет своим чередом. Однако это публичное признание очень важно, и я искренне верю, что это первый шаг к лучшему будущему.

Прежде чем найти решение, нужно сказать правду.

Форт Детрик был перепрофилирован из лаборатории по исследованию химического и биологического оружия в лабораторию по исследованию рака. Десятилетие спустя мы с Фрэнком Рускетти приступили к работе. Нас никогда не нанимали для того, чтобы выяснить, как покончить с жизнью. Мы были наняты для того, чтобы научиться спасать жизни. Да, я знаю, что одни и те же знания могут быть использованы в обоих случаях.

Но мы с Фрэнком всегда защищали жизнь.

Однако Форт-Детрик не смог избавиться от своего прошлого в качестве лаборатории по производству химического и биологического оружия. Где же было хранить все эти биологические и химические агенты? Форт Детрик стал основным хранилищем для этих программ. Более того, армия использовала окрестности Форт-Детрика для испытания воздушных концентраций "Агента Оранж" с помощью вертолетов и самолетов.

Как позже объяснил Майк, в Форт-Детрике были все те ужасные химикаты, с которыми он столкнулся в деле Вобурна, а также биологические агенты. Это была свалка химических и биологических отходов.

 

Майк узнал о Форт-Детрике благодаря делу, которое он вел в отношении человека по имени Рэнди Уайт, известного телепроповедника, чья община называлась "Церковь без стен". Рэнди жил рядом с Форт-Детриком. Его жена и дочь заболели раком и умерли, в чем Рэнди обвинил токсины с базы. На его сайте указано, что в память о дочери он основал Фонд Кристен Рене, а также проект "Борьба за Фредерика", в рамках которого "инициируется эффективное государственное законодательство в отношении химических загрязнителей и их воздействия на население и дикую природу". Во время президентства Билла Клинтона Рэнди служил "официальным советником" президента и имел сверхсекретный допуск к работе в правительстве и Государственном департаменте США.

Когда Майк взглянул на карту, на которой зафиксированы случаи смерти от рака в окрестностях Форт-Детрика, она показалась ему крайне тревожной: "На этой карте черной точкой был отмечен каждый дом, в котором был зарегистрирован случай смерти от рака. Карта была почти черной. Там были дома, где от рака умерли мама, папа и все трое детей".

Было трудно предъявить иск в районе с очень воинственным менталитетом.

Но для Майка это не было вопросом про- или антивоенного характера.

На самом деле большинство его клиентов были бывшими военными или членами семей военных, поскольку на Юге принято считать, что ветераны часто предпочитают