Вечный любовник - Виктория Холт

Теперь Екатерина стала искать в своем «летучем эскадроне» – его прозвали так, потому что все ее фрейлины были прекрасными наездницами, – женщину, способную справиться с ее заданием.

Выбор пал на Шарлотту де Сов – молодую, красивую, а также остроумную и рассудительную. Любвеобильность Шарлотты не знала границ, а ее муж, барон, явно не мог удовлетворить ненасытность жены. Статс-секретарь, хороший политик, он интересовался больше своими делами, чем спальней. Шарлотту выдали за него замуж в семнадцать лет, а теперь ей было около двадцати трех, она уже стала настоящей светской львицей. У нее были любовники для собственного удовольствия, а теперь ей предстояло завести еще двоих по долгу службы.

Екатерина послала за Шарлоттой, а когда та явилась, обняла ее. Потом отпустила, внимательно посмотрела на ее красивое чувственное лицо и сказала:

– Иногда я думаю, что если ты и не самая красивая женщина при дворе, то точно самая соблазнительная.

Шарлотта опустила глаза:

– Эта честь принадлежит королеве Наварры, мадам.

– Королевам, Шарлотта, всегда говорят, что они красивее простых женщин. Корона всегда усыпана комплиментами. Даже меня раз или два называли красавицей, когда я была королевой Франции. – Екатерина рассмеялась, и Шарлотта чуть было к ней не присоединилась, но вовремя спохватилась. – Ты выглядишь соблазнительно, как никогда, моя дорогая, – продолжила королева-мать. – Ну и хорошо. Я хочу, чтобы ты очаровала двух моих друзей.

– Двух, мадам?

– Не изображай, будто ты испугана. Двумя больше – что с того? Ты вот не спрашиваешь их имен, а эти двое более чем достойные для тебя господа, дорогая Шарлотта. Король и принц. Ну, что скажешь?

– Скажу, что если такова воля вашего величества…

– Ничего другого я от тебя и не ждала, Шарлотта. Это мой младший сын и мой зять. Надо их рассорить. Полагаю, принц быстро начнет ревновать… и мой зять тоже, если, конечно, он способен влюбиться хоть в одну женщину. Разрушь их дружбу… а пока будешь этим заниматься, разузнай, о чем они говорят друг с другом. Но твоя главная задача – сделать их врагами.

– Сделаю все, что в моих силах, мадам.

– Тогда, моя детка, желаю удачи.

Шарлотта сделала реверанс, и Екатерина, посмеиваясь, снова взяла ее за плечо.

– Разузнай также, почему мой зять, женатый на самой привлекательной – за исключением одной или двух деталей – женщине двора, постоянно обращает свой взор на других. У них странные отношения. А теперь – за дело. Я буду следить за твоими успехами.

Немного расстроенная, Шарлотта ушла, думая, что вполне могла бы обойтись без такого поручения. У нее уже были любовники, которых она сама выбрала, и ей одинаково не нравились ни тщедушный Алансон, ни грубоватый беарнец.

Генрих влюбился. Это увлечение сильно отличалось от тех многочисленных интрижек, которые были у него после свадьбы. Красивая и страстная Шарлотта де Сов оказалась во всех отношениях идеальной любовницей. Их, как ему представлялось, свел случай: она пришла в его покои с посланием к Марго от королевы-матери, а так как Марго не было, Шарлотта попросила аудиенции у короля Наварры, чтобы передать послание ему. Что это было за послание – Генрих вскоре забыл, да это и не важно, в первые мгновения он вообще забыл, что на свете существуют другие женщины, на которых стоит обратить внимание.

Генрих стал за ней ухаживать, на это потребовалось времени больше, чем когда-либо, но цель оправдывала все приложенные усилия. Потом ему стало казаться, что она любит его так же сильно, как он ее, Шарлотта доказывала ему это с большим мастерством, а он был не новичок в искусстве любви.

– Клянусь Матерью Божьей, – говорил Генрих сам себе, – я не знал настоящей любви, пока не встретил Шарлотту.

Он не мог долго оставаться без нее, а она постоянно ускользала, объясняя, что у нее много обязанностей в покоях королевы-матери и у нее нет возможности приходить к нему так часто, как ей хотелось бы. Ему следует набраться терпения.

Генрих отвечал, что Шарлотта стоит любого терпения. Никакая другая женщина не могла его удовлетворить с тех пор, как он узнал ее.

И он действительно не находил себе места, когда они были врозь. Его теперь не устраивали короткие любовные акты в кухонных лабиринтах со служанками. Близость с женщиной не доставляла радости, если это была не Шарлотта.

Но фрейлине приходилось выполнять свои обязанности, он это понимал. В тот день она сказала ему, что ее вызвали в покои королевы-матери шить рубашки для раздачи бедным.

При мысли о том, что его дорогая Шарлотта должна заниматься грубым шитьем, Генриха охватило негодование, но она опять уговорила его, что ему надо набраться терпения.

Он не мог усидеть в своих покоях. Возможно, следовало пойти поиграть в жё-де-пом, потому что больше делать было нечего. Однако Генрих никуда не мог пойти без того, чтобы за ним не следовали по пятам шпионы королевы-матери и стражники, напоминая ему, что он остается пленником. Не то чтобы его это сильно беспокоило, потому что, влюбившись, он больше не думал о том, как бы покинуть французский двор. Лучше быть здесь пленником, но с Шарлоттой, чем на свободе в Беарне, но без нее.

Генрих вышел из своих покоев, а когда проходил мимо дверей Алансона, услышал веселый смех. Алансон с женщиной? Везет же ему, что его может удовлетворить кто угодно!

В другой раз Генрих распахнул бы дверь и пошутил бы над своим дружком, застав его врасплох в самый неподходящий момент, но сейчас у него было совсем другое настроение.

Один из придворных с усмешкой сказал:

– Кажется, ваше высочество, герцог хорошо проводит время.

– Похоже на то, – согласился Генрих.

– У него новая любовница и очень симпатичная.

– Рад это слышать. Он мой друг и заслуживает хорошего жребия.

– Это одна из фрейлин королевы-матери. Из ее «летучего эскадрона» – самого очаровательного из всех.

– И самого опасного, – добавил со смешком Генрих.

– А любовница герцога – ярчайшее его украшение.

– Ну, это невозможно.

– Разве ваше высочество не считает мадам де Сов самой привлекательной в эскадроне королевы-матери?

Генрих остановился и уставился на своего собеседника.

– Ты лжешь, – сказал он.

– Отнюдь, – возразил тот, улыбаясь, потому что лишь выполнял приказание королевы-матери дать понять этому корольку, что у него есть соперник.

– А я говорю – лжешь! – воскликнул Генрих в приступе ярости.

– Ваше высочество может убедиться в истинности моего утверждения.

Логика Генриха всегда убеждала.

– Ты прав, – согласился он и без колебаний распахнул дверь в покои Алансона.