Трефовый интерес - Татьяна Александровна Бочарова

и вы здесь. В части дали отпуск на две недели по ранению. И вот я здесь! – Виктор улыбнулся, сверкнув зубами. – Не буду рассказывать, как добирался и чего мне это стоило. – Он замолчал, пожирая Ольгу глазами. Она окончательно пришла в себя. Грудь ее разрывалась от невозможного, безмерного счастья.

Она вдруг вспомнила строчку из пушкинской сказки о Царе Солтане: «Восхищенья не снесла и к обедне умерла». В точности про нее! Ольга решительно тряхнула головой. Нет! Она не собирается умирать! Наоборот, будет жить долго и счастливо, как и все ее близкие!

– Пойдем в дом, – тихо проговорила Ольга и взяла Виктора за руку. Помолчав, добавила едва слышно: – Она знала, что ты вернешься. И не ошиблась.

– Кто она? – не понял Виктор, однако послушно последовал за Ольгой.

– Не важно.

Та уже открыла калитку и шла по дорожке к дому…

25

Лиза звонила Тарасу весь следующий день, и ночь, и еще день, и еще ночь. Телефон был выключен. Постепенно она теряла надежду и впадала в отчаяние. Ее не покидало ощущение, что ей внезапно, одним ударом, отсекли жизненно важный орган, без которого просто невозможно существовать. Пустой дом выглядел печальным и осиротевшим. На плите так и осталась стоять забытая Геленой сковорода с блинчиками. Лиза не находила сил убрать ее.

Она бродила по избе как неприкаянная. Заглянет в шкаф – там висят вещи Тараса, его футболки, рубашки, свежевыстиранные, наглаженные. Выйдет в столовую – там на комоде лежат отвертки и плоскогубцы: в день побега он чинил дверку кухонного стола. Наверху тоже все осталось: незастеленный впопыхах матрас, раскиданные вещи, бутылки из-под пива.

Лиза сходила в библиотеку и наклеила на дверь объявление, что ее несколько дней не будет. Она чувствовала себя совершенно разбитой и больной. Через день к ней зашла Марина. Увидев Лизу, она покачала головой:

– Ну и видок. Ты хоть ела что-нибудь за последние сутки?

– Не помню.

– Так и окочуриться можно, – вынесла вердикт соседка. – Слушай, пошли к нам. Артюха мой шашлыки жарит. Посидим, выпьем по рюмочке. Тебе и полегчает. Пошли, а?

Лиза отчаянно замотала головой.

– Ну что мне с тобой делать, Лизавета? – сокрушенно проговорила Марина. – Что твой милый? Не звонил?

– Нет. И телефон не в сети.

– Ну, не переживай. Ему сейчас не до тебя. Надо как-то устроиться, найти жилье, работу. Жалко, конечно, что Гелена твоя уехала. Классно гадала девка. У нас с Артюхой теперь все пучком. Любовь-морковь. Прям как медовый месяц. – Марина стыдливо захихикала.

Лизе стало совсем тошно. Ей страстно захотелось, чтобы соседка ушла.

– Ну так что? – спросила та, уже без прежней мягкости, видя, что ей не слишком рады. – Идем к нам?

– Нет. Извини. Нет настроения.

– Как знаешь, – обиженно проговорила Марина и, повернувшись, вышла вон.

Лиза схватила телефон и с остервенением нажала на вызов. «Абонент не абонент». Она без сил опустилась на стул. Все бесполезно. Тарас с Геленой больше не вернутся. И не позвонят. Наверное, они уже нашли такую же дурочку в другой деревне и обрабатывают ее, уговаривают открыть гадальный бизнес. Ведь именно для этого они и приехали в Сомово…

Лиза вскочила как ужаленная. Ну да, конечно! Как ей раньше не пришла в голову эта простая и здравая мысль? Все было рассчитано и спланировано заранее: Тарас одним махом влюбил ее в себя, ясно дав понять, что без денег и подарков их отношения долго не продержатся. Гелена услужливо предложила неожиданный источник дохода. Они стригли жителей Сомова и окрестных деревень точно баранов, зная, что когда-нибудь все это кончится и им придется по-быстрому делать ноги. Вероятно, так уже бывало и не однажды. Об этом говорил и сам Тарас, возможно, больше сестры опасавшийся гнева сельчан.

Лиза вылезла из-за стола и медленно подошла к книжному шкафу. Шкатулка с картами стояла на месте. Она достала ее с полки, откинула крышку и несколько минут рассматривала пухлую, засаленную колоду. Ей показалось, что она чувствует запах Гелены – от нее всегда вкусно пахло корицей и ванилью. Лиза вынула карты из шкатулки и вернулась к столу. Села и принялась рассеянно тасовать колоду. Интересно, почему Гелена не взяла с собой карты? Они ведь ей очень нравились. Она считала их старинными и пророческими. Позабыла второпях?

Лиза в задумчивости вытащила из середины колоды даму треф. Кажется, по Гелениным правилам, именно она соответствует ее возрасту. Руки на автомате принялись раскидывать карты: стопка сверху, стопка снизу, по стопке с каждого бока. Лиза столько раз наблюдала за тем, как это делает Гелена, что почти не сомневалась в правильности своих действий. Разложив карты, она скрестила руки на груди и задумалась. В голове у дамы треф были сплошные пики. Они означали несчастья, беды, невезение. Ну разумеется, кто б сомневался! Лиза сняла стопку из центра: там был король червей, окруженный червовым же вальтом и бубновой десяткой. Любовные хлопоты и интерес. Король – это конечно же Тарас. А вот и дама пик – по левую руку от трефовой. Гелена. Рядилась в подругу, скромницу, а на деле оказалась расчетливой стервой. Неплохо она срубила бабла в Сомова благодаря Лизиному гостеприимству.

Так, дальше. Что там в ногах, как говорится, при пороге? Лиза открыла нижнюю стопку и невольно вздрогнула. Прямо перед ней лежал туз пик! Она точно помнила, что эта карта обозначает несчастье, удар, а может, и смерть! Так всегда говорила Гелена. Рука дернулась, карты посыпались на пол. Она суетливо подобрала их, но раскладывать больше не стала. Сложила кое-как, сунула в шкатулку и убрала обратно на полку.

Ей вдруг стало казаться, что в комнате кто-то есть. Словно кто-то невидимый наблюдал за ней. Лиза явственно слышала его дыхание в полумраке гостиной. Ноги и руки мгновенно оледенели. Она быстро подошла к стене и щелкнула выключателем. Комната была абсолютно пуста. Лиза, дрожа как осиновый лист, взяла фонарик и стала подниматься по лестнице. Ступени протяжно скрипели под ногами, и от этого ей с каждым шагом становилось все страшнее.

Вот она, мансарда. Лиза посветила фонариком. Дрожащая полоска озарила тесное пространство с низким потолком. И здесь никого. Ее взгляд напряженно обшаривал бревенчатые стены, голый матрас на полу, на котором, сложенное аккуратной кучкой, лежало постельное белье. Лиза сняла его лишь вчера и не успела постирать. У самого порога стояли позабытые Геленой резиновые тапочки. В углу одиноко притулиться тощий веник. Все как обычно. Откуда же это странное и жуткое ощущение, что рядом кто-то есть?

Лиза так же медленно и осторожно спустилась, пошарила в кухонном ящике, достала упаковку таблеток пустырника и выпила. Подумав, она вытащила еще одну. Через десять минут ее стало неудержимо клонить в сон. Веки сделались чугунными, ноги ослабли. Но и в преддверии сна она продолжала испытывать все тот же непонятный страх.

Лиза ушла в спальню, так и не погасив свет в гостиной и в сенях. Укуталась одеялом по самое горло, сжалась в комок. Сердце в груди гулко и часто стучало, перегоняя тиканье ходиков, сливаясь в одну тревожную музыку, вполне подходящую для фильма ужасов. Темное окно облепили хлопья первого настоящего снега…

26

Утром Лиза ничего не помнила. Две таблетки пустырника сделали свое дело – она спала как убитая и, проснувшись, не сразу поняла, отчего во всем доме горит свет. А вспомнив, лишь усмехнулась: эк ее вчера разобрало! И верно, надо было смирить гордыню и пойти к Марине на шашлыки. Все лучше, чем сидеть одной, исходя обидой и горечью, а главное, гадать на картах! Это виделось Лизе особенно глупым и отвратительным. Зачем? Она не Гелена, в ее роду не было прорицателей и гадалок. Вот