Кредо негодяев - Чингиз Абдуллаев

— Не хочу. — У незнакомца явно испортилось настроение после этого звонка. Он, очевидно, ждал совсем другого.

— Тогда что вам нужно? Я не совсем понимаю, — терпеливо спросил Дронго, продолжая анализировать ситуацию. Нужно быстрее вычислить, кого именно мог представлять этот тип и кто стоит за его визитом в гостиницу. Неужели кто-то из его подопечных решил начать самостоятельную игру?

— Вас послали сюда специально, — решил зайти с другого фланга его ночной гость, — вы ищете кого-то среди людей, переехавших сюда из России за последний год. Но без моей помощи вы их не найдете. А если даже найдете, то очень сильно рискуете, каждый из них вполне способен отправить вас на тот свет, даже не выслушав ваших к нему претензий. По-моему, вы в мышеловке.

— А где тогда мой сыр? — спросил весело Дронго.

Теперь после благополучного переезда Лоны все выглядело несколько в более розовом свете. Но кто такой этот незнакомец? Он знает о поисках Дронго, знает о наблюдателях, сумел даже найти этот маленький «жучок». Правда, он не совсем интеллигент, это выдает его мышление, его односложные ответы, его речь о мышеловке. Но он, конечно, достаточно неплохо подготовлен. Интересно, действительно ли у него нет оружия? Или это очередной блеф его ночного гостя?

— Вместо сыра вы получите помощь с моей стороны.

— А вы действительно считаете, что это заменит мне сыр?

Кажется, он начал догадываться, кто именно пришел к нему. Но пока это только догадки, нужно проверить все еще несколько раз.

— Во всяком случае, я мог бы предложить вам свою помощь, — ответил незнакомец.

— Помощь в чем?

— В ваших поисках.

— Можно узнать, а что вам заменяет сыр? Или вы работаете из чистого альтруизма?

— Нет, но мне нужна будет вся получаемая вами информация. По-моему, обмен вполне нормальный. Зато у вас не будет неприятностей с наблюдателями, среди которых могут появиться и умнее этих недоумков, с которыми вам придется не так легко.

— Какая трогательная забота о моей скромной персоне! Вы не считаете, что немного переигрываете?

— Вы напрасно так настроены. Ваша экскурсия в Америку может плохо кончиться, — с явной угрозой сказал незнакомец.

Дронго обратил внимание на правое ухо незнакомца. Оно было как-то плотно прижато к голове, словно было сломано еще в ранней молодости. На вид гостю было лет тридцать пять. Он заметил и характерный жест незнакомца, который тот трижды повторил. Тот массировал большим пальцем правой руки остальные четыре пальца. Словно пересчитывал деньги или карты. Карты? Он вдруг понял, кто именно пришел к нему в эту ночь. Понял и впервые расслабился. Кажется, он ждал именно этого гостя.

Все вставало на свои места. Теперь он даже знал, что именно попросит ночной гость у него и какую помощь он может оказать этому знакомому незнакомцу.

— А я принимаю вашу угрозу, — сказал он, — принимаю ее к сведению. Мне тем более нужно быть осторожным, если учесть количество убитых вами людей, Цапля. Вы ведь должны были получить лицензию и на мое убийство?

Впервые в лице гостя что-то дрогнуло и начало рассыпаться.

— Откуда вы знаете? — явно волнуясь, спросил он.

Глава 14

Лагерная жизнь — это особый вид испытаний, который проходят самые стойкие и самые мудрые. Это своеобразный полигон, на котором проверяются мужество индивида, его способность к выживанию, его умение ладить с другими и, если нужно, драться с гораздо более сильным соперником. Лагерная жизнь — это доведенная до экстремального состояния обычная жизнь, помноженная на страхи, насилие, издевательство и голод.

Здесь не прощают никаких ошибок. Здесь за все приходится платить собственной кровью. Андрей усвоил эти истины еще до того, как попал в лагерь. Место для каждого заключенного выбирал сам начальник колонии и строго следил, чтобы новая партия прибывших не занимала места старожилов, словно подтверждая некий кодекс воровских законов для новичков.

Об Андрее Кирьякове было известно достаточно много, и ему выделили достаточно почетное место в углу большой палаты. Занимая свою койку, он обратил внимание на трех мрачноватых типов, сидевших в центре палаты. Несмотря на дневное время, они не выходили на работу. Более того, рядом на тумбочке одного из этой неприятной тройки даже стоял заварной чайник — немыслимая роскошь в колонии. Андрей знал одного из этой тройки. Это был как раз тот самый молодой рецидивист, с которым они вышли в разные сроки из одного детдома.

— Ну, что, — весело сказал именно этот парень, — будем знакомиться. Я Забияка. А ты, кажется, Сказочник. Так тебя все называют.

— Это мое дело, — угрюмо ответил Андрей.

— Ладно, не выпендривайся, — примирительно сказал Забияка, — мы ведь с тобой вроде как родные кореши. Не смотри — не узнаешь. Мы ведь с тобой из одного детдома вышли. Просто я на шесть лет позже тебя вылупился. Директором все еще Соломон Маркович был, царство ему небесное, хороший человек был, душевный.

— Чего-то не помню я тебя, — с явным недоверием произнес Андрей.

— Да ты и не можешь помнить, я на шесть лет младше тебя был. Помнишь, местные ребята у двоих мальцов хлеб отняли? Так вот одним из этих мальцов я был. Ты еще тогда мне свой хлеб отдал. А сам пошел и рожи начистил этим местным ребятам. Про тебя потом долго рассказывали. Тебя даже в милицию забрали, но директор добился твоего возвращения.

— Все-таки не помню я тебя, — поднялся Андрей, подходя к сидевшей в центре палаты группе, — может, ты подставка какая?

Забияка оглушительно захохотал:

— Это я подставка? Да меня вся страна знает. Меня в Тюмени резали, но не смогли добить. А ты говоришь — подставка. Что, правда не вспоминаешь меня?

— А как мы называли директора между собой?

— Ха! Все-таки решил проверить. Царь Соломон звали. Так его вся школа называла, у него еще на шее шрам был от пулевого ранения. Теперь убедился?

Вместо ответа Андрей протянул ему руку.

— Знакомься, — подтолкнул его Забияка, — это наши люди. Они паханы в этой колонии. И без них ничего не решается.

Первый — маленького роста, худощавый, с гнилыми зубами — улыбнулся и сказал:

— Будем знакомы, Сказочник. Много о тебе слышал. Я — Барсук.

Другой, высокого роста, с широкими плечами и большими глазами, молча смотрел на Андрея. Потом нехотя сказал:

— Дружить будем или враждовать?

— От вас зависит, — довольно смело ответил Андрей.

— Храбрый ты и глупый. Знаю, как тебя избили за дурь твою. Поэтому не муддахайся. Так лучше будет. А насчет дружбы подумай. Многие хотят дружить со мной, не всем такая честь выпадает. Здесь либо «шестерки», либо петухи. А паханы только мы. Так что думай, Сказочник, о моих словах.

Он встал и неторопливо зашагал к выходу. За ним поспешил Барсук. Забияка испуганно смотрел им вслед.

— Кто это? — спросил Андрей.

— Зверь, — ответил Забияка, — про случай в тайге слышал? Его работа. Говорят, всех своих товарищей съел и потому живым вышел. Он здесь главный. Смотри, не зли его, вмиг в покойниках окажешься. Видимо, ты ему понравился, раз он тебе про дружбу говорил. Он так просто ничего не говорит.

Так началось знакомство Андрея Кирьякова с лагерной жизнью. Здесь были свои строгие иерархические правила и своя очень жесткая система отношений. В колонии каждый знал свое место и вел себя соответственно занимаемому рангу. Условностей здесь придерживались больше, чем в английском парламенте. Нарушение этикета каралось смертью, и каждый попадавший в колонию новичок заучивал все писаные и неписаные правила наизусть, чтобы раз и навсегда определить свое место в этой системе взаимоотношений.

Даже разделенное на касты древнеиндийское общество было менее разобщенным, чем касты внутри колонии. За общение с опущенными гомосексуалистами, или петухами, здесь наказывали гораздо строже, чем практиковалось в Индии при общении жрецов с «неприкасаемыми». Если гомосексуалист скрывал свое прошлое и осмеливался есть из общей кастрюли или прикасаться к другим заключенным, наказание было более чем строгим, почти обязательная мучительная смерть. Паханы определяли в колонии все правила, все законы, а лагерное начальство благосклонно следило за этим разделением среди заключенных. Сама система паханов была выгодна всем. И зекам, и начальству. Первые знали, у кого искать защиты от произвола внезапно появлявшихся дикарей. Вторые понимали, с кем нужно говорить, чтобы поддерживать порядок в лагере на должном уровне. И система продолжала бесперебойно функционировать, устраивая всех по обе стороны криминальной черты.

По законам строгой конспирации, ни один человек в лагере, даже начальник колонии, не мог знать, что Сказочник специальный агент, внедренный в преступную среду. Просто в колонию одновременно с Андреем был переведен и новый заместитель начальника колонии в должности подполковника, который на самом деле давно был полковником и осуществлял по мере необходимости бесперебойную связь Андрея Кирьякова с руководством МВД.