Гарри Поттер и Реликвии Смерти - Джоан Роулинг

Когда они спустились в кухню, на столе обнаружилась кучка подарков. Билл и месье Делакур заканчивали завтракать, в то время как миссис Уизли беседовала с обоими, стоя над большой сковородой.

— Артур поручил мне поздравить тебя с семнадцатилетием, Гарри, — широко улыбнулась ему миссис Уизли. — Ему пришлось рано уйти на работу, но к обеду он вернется. Подарок от нас — вон там, наверху.

Гарри уселся, взял квадратный сверток, на который она показала, и развернул его. Внутри лежали часы, очень похожие на те, что мистер и миссис Уизли подарили на семнадцатилетие Рону — золотые, со звездами, вращающимися по циферблату вместо стрелок.

— Это традиция — дарить часы волшебнику, когда он становится совершеннолетним, — пояснила миссис Уизли, стоя возле плиты и обеспокоенно глядя на Гарри. — Боюсь, эти не такие новые, как у Рона — они раньше принадлежали моему брату Фабиану, а он не очень бережно обращался со своими вещами, и они сзади немного поцарапаны, но…

Договорить свою речь ей не удалось; Гарри поднялся с места и обнял ее. Он попытался вложить в это объятие все то, что не мог выразить словами. Вероятно, миссис Уизли его поняла, поскольку, когда Гарри разжал объятия, она неуклюже потрепала его по щеке и наугад взмахнула палочкой, заставив половину бекона выпрыгнуть из сковородки и шлепнуться на пол.

— С днем рождения, Гарри! — воскликнула Гермиона, вбежав в кухню и добавив свой подарок на вершину кучи. — Не бог весть что, конечно, но я надеюсь, он тебе понравится. А ты что ему подарил? — добавила она, обратившись к Рону; тот сделал вид, что не расслышал.

— Давай, открывай гермионин! — сказал Рон.

Она купила ему новый Крадоскоп. Другие свертки заключали в себе заколдованную бритву («А, да, она обеспьечит тебье самое мягкое бритье, какое только можьно», — заверил его месье Делакур, — «но ти дольжен чьетко сказать ей, чего ти хочешь… иначье ти обнаружьишь, что у тьебя немного мьеньше вольос, чем тебье хотельось би…»), шоколад от Делакуров и огромную коробку самых свежих товаров «Улетных Уловок Уизли»[34] от Фреда и Джорджа.

Гарри, Рон и Гермиона не стали задерживаться за столом, поскольку с приходом мадам Делакур, Флер и Габриэль в кухне стала чересчур тесно.

— Я это для тебя упакую, — весело произнесла Гермиона, забирая у Гарри подарки, и все трое направились по лестнице наверх. — Я уже почти закончила, осталось только дождаться, когда из стирки придут твои остальные трусы, Рон…

Сердитая ответная реплика Рона была прервана звуком открывшейся на втором этаже двери.

— Гарри, зайди на минуточку, пожалуйста.

Это была Джинни. Рон резко затормозил, но Гермиона взяла его под локоть и потащила дальше по лестнице. Гарри вслед за Джинни вошел в ее комнату.

Здесь он никогда раньше не был. Комната была маленькая, но светлая. На одной стене висел большой постер волшебной группы «Странные Сестрички», на другой — фотография Гвеног Джонс, капитана полностью женской квиддичной команды «Головастые Гарпии». Напротив открытого окна стоял письменный стол; окно выходило во фруктовый сад, где они с Джинни, Роном и Гермионой играли когда–то в облегченный (по двое в команде) квиддич, и где сейчас стоял большой жемчужно–белый шатер. Золотой флаг на макушке шатра был вровень с джинниным окном.

Джинни посмотрела Гарри прямо в глаза, сделала глубокий вдох и произнесла:

— Поздравляю с семнадцатилетием.

— Ага… спасибо.

Она неотрывно смотрела на него; ему, в то же время, было очень трудно поднять на нее глаза, это было все равно что смотреть на яркий свет.

— Отличный вид, — слабым голосом сказал Гарри, указав на окно.

Джинни не обратила на эти слова ни малейшего внимания. Он не мог ее в этом винить.

— Я не смогла придумать, что тебе подарить, — продолжила она.

— Тебе необязательно что–либо мне дарить.

Это она тоже проигнорировала.

— Я не знала, что тебе сможет пригодиться. Что–то не очень большое, иначе ты не сможешь взять это с собой.

Он рискнул все–таки взглянуть на нее. Слез в ее глазах не было; это была одна из многих замечательных черт Джинни, она почти никогда не плакала. Иногда он думал, что наличие шести братьев ее здорово закалило.

Она подошла на шаг ближе к нему.

— И тогда я подумала, мне хотелось бы, чтобы у тебя было что–то, чтобы ты помнил обо мне, если ты встретишь какую–нибудь Вилу, когда ты уйдешь делать то, что ты собираешься делать.

— Я подозреваю, возможностей для свиданий там у меня будет крайне мало, честно говоря.

— Этого момента я так долго ждала, — прошептала она, и после этого она его поцеловала так, как она никогда не целовала его раньше, и Гарри целовал ее в ответ, и наступило блаженное забытье, лучше, чем от Огневиски; она была единственной реальностью в этом мире, Джинни, ощущение ее, когда он держал одну руку у нее на спине, а другую в ее длинных, ароматных волосах…

Дверь за их спиной распахнулась, и они отскочили друг от друга.

— Ох, — саркастически произнес Рон. — Извините.

— Рон! — чуть запыхавшаяся Гермиона стояла прямо у него за спиной. Повисло натянутое молчание, затем Джинни тихим ровным голосом проговорила:

— Ну, в любом случае — с днем рождения, Гарри.

Уши Рона пылали, Гермиона явно нервничала. Гарри хотел захлопнуть дверь прямо им в лицо, но он чувствовал, что с открытием двери в комнату словно ворвалась струя холодного воздуха, и его лучший миг лопнул, как мыльный пузырь. Все его основания для того, чтобы прервать отношения с Джинни, чтобы держаться подальше от нее, казалось, проползли в комнату вслед за Роном, и счастливое забытье прошло.

Он глянул на Джинни, желая что–нибудь ей сказать, правда, плохо представляя, что именно, но она повернулась к нему спиной. Ему показалось, что она, возможно, впервые поддалась слезам. На глазах у Рона он ничего не мог сделать, чтобы ее утешить.

— Увидимся позже, — сказал он и вышел из комнаты вслед за Роном и Гермионой.

Рон стремительно шел вниз, сквозь все еще запруженную кухню и во двор; Гарри все время держался рядом с ним, Гермиона с испуганным видом семенила сзади.

Добравшись до укромного уголка свежеподстриженной лужайки, Рон повернулся к Гарри.

— Ты с ней разошелся. Что ты делаешь, зачем ее мучаешь?

— Я ее не мучаю, — ответил Гарри как раз в тот момент, когда их догнала Гермиона.

— Рон…

Но Рон предостерегающе вытянул руку, и он замолчала.

— Ей было очень паршиво, когда ты это прекратил…

— И мне тоже. Ты знаешь, почему я это прекратил — не потому, что мне этого хотелось.