Цвет - Сергей Васильев

Я остановил ее:

— Мы пойдем другой дорогой.

— Это не нужно. Нет опасности, — возразила Шандар.

— Сейчас нет. Но может и появиться.

Зель скривилась, но спорить не стала. Я даже представил, как она думает: «Что с дурака взять, всё равно ничего не поймет…»

Нет, опасности не было. Двое для зель — пустое место. Даже с оружием в руках. И если бы их действия хоть чем-то напоминали нападение, Шандар уложила бы их за три секунды.

Они решили быть оригинальными.

Не доходя до нас пяти шагов, отбросили плазменники в сторону и вывернули карманы, продемонстрировав их пустоту. Один снял рюкзак и вытряхнул из него в руки другому тот самый предмет, который я отказался взять в лавке. Мужик с небольшим поклоном протянул мне игольчатую штуку и сказал:

— Тебе. Сказали отдать. Бери, бери, у нас еще куча дел.

Я растерянно протянул руки, и он всунул мне тяжелую и неудобную вещь, которую я раньше совсем не собирался брать. Уверившись, что она у меня в руках, мужики повернулись и побежали со всей возможной скоростью, на какую были способны. Наверно, иначе не успевали заняться неотложными делами.

— Наверно, нам тоже пора идти?

— Пошли, пошли, — буркнул я, всё еще недоумевая. Штуковина оттягивала руки, и хотелось положить ее как можно скорее. Оставить на земле этот предмет мне показалось неуместным.

Лена ходила из угла в угол и, по ее меткому выражению, думала. Я не успел спрятать штуковину и так и встал, держа ее перед собой. Лена вдруг просияла, словно увидела нечто ценное, прекрасное и давно ожидаемое.

— Это мне?

— Тебе, конечно, — ответил я автоматически.

— Спасибо!! — Лена порывисто обняла меня и чмокнула в щеку.

Такого изъявления чувств я от нее не ожидал. Мне стало неудобно, словно я ее обманул. Нет, не словно. Я действительно не сказал ей правды. Воспользовался случаем, чтобы избавиться от штуковины.

— Где ты это достал? — продолжила Лена восторженно.

— У торговца, куда я заходил.

— Класс!! — Лена вертела игольчатую штуку и не могла насмотреться.

— Я старался, — довольно сказал я.

— Врет он, — мрачно бросила Шандар. — Ему эту штуку двое грабителей дали, а потом убежали, будто за ними хищник гнался.

— Но сначала мне ее торговец втюхивал, — я решил не отступать.

Лена прекратила выражать восторги, сощурилась и с плохо скрываемым возмущением выговорила:

— Ты зачем меня обманываешь? А?! Зачем?! Эх, Илья…

Только теперь до меня дошло, что я сделал.

— Это надо вернуть. Нельзя брать было. Подсудное дело. Надо жалобу составить… — я пытался глупо оправдаться.

— Это смешно. Двое грабителей, которые не грабят, а всучивают странную вещь, и потом улепетывают, будто ты их догонишь и убьешь на месте. Кому ты собираешься жаловаться и на что? К тому же, я не собираюсь ее отдавать.

— В администрацию. На хулиганское поведение двух разумных, — я не обратил внимания на последние Ленины слова. — Обладание не принадлежащим тебе предметом карается весьма строго, каким бы образом не был получен этот предмет. А принадлежать предмет может только после его покупки, пусть и за смехотворную сумму. Так что, пока нас не замели по полной, я предпочитаю сдаться и чистосердечно во всем признаться.

— Посадят тебя, — Лена почти довольно закивала головой.

— Илья, — вмешалась Шандар, — может, просто избавиться от этой штуки? Отнести подальше и оставить.

Я подивился ее наивности:

— В таком случае нам вменят в вину еще и попытку сокрыть преступление. За это срок удваивают.

— Тебе же! — фыркнула Лена.

— Ошибаешься. Мы живем вместе, следовательно, представляем собой организованную преступную группу. Срок увеличивается.

— Ну, Илья, такого я от тебя не ожидала! Ловить надо было этих антиграбителей и в суд сразу тащить.

— Не сообразил сразу.

Лена только рукой махнула.

— Ничего, — решил я, — схожу в местное отделение сил правопорядка, поговорю с человеком.

— С чего ты взял, что там будет человек? — подозрительно спросила Лена, поглаживая артефакт.

— Ни с кем другим не имеет смысла говорить — не поймут.

— Вот же — психолог, — процедила Лена. — Нашла, с кем связываться.

И в этот раз я предпочел проглотить обиду.

Я не стал заходить в администрацию — еще не забыл, где находится отделение правопорядка. Протолкался между разумных и, когда представитель власти благосклонно показал на меня, вкратце объяснил ему ситуацию.

«Да, вы правы, мы ничего не можем поделать…» «Да, действительно, ваши действия попадают под закон о присвоении предметов, имеющих сертификат принадлежности…» «Поиск разумных, вручивших вам незаконный предмет, не входит в юрисдикцию администрации…» «Да, вы можете обжаловать решение суда, но только после того, как он состоится…» «Да, вы вправе предстать перед судом в любое удобное для вас время до того момента, как вы покинете планету…» «Хотите маленький совет? Найдите ильмека и поговорите с ним. Бывает, они помогают иностранцам. А теперь до свидания — у меня много работы…»

Он что, всегда заканчивает советом обратиться к ильмеку? Зачем я к нему ходил, спрашивается? Или тут действует инерционность поступков? Так я про себя назвал действия, необязательные к исполнению, напрямую не влияющие на события, но всё равно выполняемые, как наиболее естественные, в канве прошлого варианта.

Уговорить девушек немедленно идти в лес под вечер опять не составило труда: как и в прошлый раз, они не поверили, что я встречу ильмека сразу же, как туда приду. Как и прежде, они ошибались.

Ицли сидел на том же месте.

— Ты пришел, — констатировал он.

— Ждал? — спросил я с нажимом.

— Ты всегда приходишь, — сказал ильмек, как и в прошлый раз.

— А ты всегда предсказываешь это.

Ицли неопределенно пожал плечами, словно я сказал нечто тривиальное. Раздражающий разговор. Один из собеседников полностью в курсе событий и даже вполне может знать, что скажет и как среагирует другой. Будем оригинальны? Но даже эту оригинальность ильмек может предвидеть. Или, как он сказал, знать. Может, он действительно знает? Ведь неспроста эта повторяемость событий, различающихся лишь в мелочах, но приводящих к совершенно иному исходу?

Но кто создает эти мелочи? Сам же я и создаю. Ведь в первый раз и Шандар, и Лена вошли к торговцу, а во второй я их не пустил. Мое вмешательство изменило… Так что оно изменило?

События, происшедшие со мной ранее? Что-то не случилось, зато случилось другое, не менее неприятное, но иного вида, чем раньше. Интересно, если опять попасть в тот же момент, смогу ли я избежать нежелательных событий?