Левиты и коэны - Игорь Борисович Штутман

поля покроются камнями на долгие годы и только жабы будут размножаться в египетской земле, а люди все погибнут.

Страшная сплетня охладила на время горячие головы и жадные руки, но опасность осталась.

Прошло два года. В разгар второго лета разразилась катастрофа – небывалая эпидемия страшной болезни поразила большинство детей египтян. Многие первенцы умерли, выжившие же остались скрюченными калеками. Потомков Иосифа, по неизвестной иудеям причине, эта беда обошла стороной – за что многие молитвы были вознесены во славу Б-га. Мало кто догадывался, что благодарить надо также правила гигиены и приготовления пищи, а также запрет детям пить воду из открытых источников.

Счастливое избавление иудейских первенцев от болезни переполнило чашу терпения партии жрецов. Темные силы взяли верх над благоразумием. Даже нейтральные прежде египетские военноначальники говорили, что пора проучить этих выскочек и торгашей. Наконец, согласие фараона на карательную акцию было получено. Времени оставалось совсем мало, и только тайное противодействие Мойши и нескольких его союзников оттягивало развязку.

Неисчислимых усилий в тайных переговорах со старейшинами племени стоило Мойше решение об исходе из Египта. Последним козырем в спорах стал украденный им из фараоновых покоев подробный план разорения и убийства богатейших иудейских семей с поименным перечислением всех их родственников. Никто не знает, был ли этот план подделкой или истинным документом, но совет старейшин подчинился воле молодого человека и возложил на него ответственную миссию.

И вот предводитель и вождь иудеев, стоя невдалеке от дороги, наблюдал, как мимо него идут в неизвестность люди его племени, его огромная семья. Идут, бросив нажитое добро, жилища, всё, чем они жили много лет. Идут, непривычные к скитаниям по знойным пустыням, движимые только верой в Б-га и надеждой.

Спустя несколько часов, когда окончательно стемнело, колонна встала лагерем у долгожданного источника. Утомленные переходом, люди провалились в сон, оставив немногочисленную охрану. Природа затихла.

И тогда на горизонте появилось зарево – это по пятам беглецов шло фараоново войско…

31. Москва – улица Жолтовского (квартира Бориса)

– Слушай, Сёма, откуда взялись эти два лося – Эйб и Оскар? – Борис затащил Семёна в ванну, раскрутил кран с холодной водой, и ещё раз повторил свой вопрос, – Откуда эти пацаны, и как они нас вычислили?

– “Это же элементарно, Ватсон”, – усмехался Семён, – Твоя подруга, Суламифь, связалась с агентством, и перепоручила нас своим коллегам. Сам понимаешь, что в Москве ей не комфортно прикрывать тебя своей грудью… Во всяком случае, твоей Басечке это бы не понравилось. Суламифь, очень умная девушка…

– Да, ладно, ладно, – засмущался Борис, – я понимаю, но всё же… B аэропорту я ничего не заметил, а к дому мы подъехали одновременно. Они что, знали мой адрес?

– Это ещё раз подчёркивает профессионализм этих, как ты называешь, лосей. И перестань, пожалуйста, суетиться… Всё будет нормально. Помощь и охрана нам не помешает, – Семён закрыл кран, и приобняв Бориса за плечи, вывел его из ванны.

– Попей чайку или кофейку, а я пока сделаю пару звонков, – он втолкнул брата на кухню, и прикрыл за ним дверь.

Свою кухню Борис любил. Он довольно много потрудился над созданием уютного комфортного уголка, и его деятельность увенчалась успехом. Не слезая со стула, Борис мог совершенно свободно дотянуться и взять с полки любую нужную ему вещь. И дело было вовсе не в длинных руках Бориса, руки он имел обыкновенные, просто Борис обустроил кухню в духе “механика-самоделкина”. Как говорится, “Кулибин нервно курит в углу”. Борис использовал всевозможные устройства: витые шнуры, магниты, металлические трубки и пластины, и даже несколько никелированных электромагнитных манипуляторов. Кухонные ящики открывались и закрывались, кастрюли перемещались, чашки двигались, электрочайник сам включался и выключался… Причём, если кто-то портил Борису настроение, то он целенаправленно шёл в своё любимое место, с помощью инфракрасного пульта включал искусно вставленный в кухонный шкаф телевизор с плоским экраном или СД плеер, замаскированный от детей под хлебницу, и паршивое настроение, не выдержав музыкального напора, в панике покидало кухню, а заодно и квартиру.

К тому же Борис любил готовить. Приготовив что-нибудь неординарное, он звал Басечку с детьми попробовать очередной шедевр. Семья сметала вкуснятину, и под сытое бормотание “ох, как вкусно… ох, как нам повезло с папочкой” покидало вотчину Бориса, а тот, нежась с лучах “шеф-поварской” славы, включал свой любимый “Пинк Флойд” и мыл посуду. Все были довольны.

Борис размолол в кофемолке порцию кенийских кофейных зёрен – последнее время он подсел именно на этот сорт – и в медной старинной турке профессионально сварил себе чашечку кофе. Затем протер цедрой от лимона край чашки и, не спеша, с удовольствием, стал смаковать ароматный напиток.

Борис закончил кофейный ритуал, приоткрыл дверь в кухню и прокричал в глубину коридора, – Если кто хочет кофейку – могу сварить.

Баритон Семёна слился с басом Эйба:

– Кофе это хорошо… С удовольствием.

Откушав кофейку и внимательно осмотрев жилище Бориса, уделяя особенное внимание крепости двери и окнам, новоявленные телохранители вежливо распрощались с хозяевами, попросив дверей никому не открывать до их возвращения. Оперативное совещание и прочие авантюрные начинания были отложены на завтра.

Борис закрыл за “лосями” дверь, задвинул, на всякий случай, задвижку и вернулся на кухню к брату.

Оба братца были вымотаны двойным перелетом из Праги в Тель-Авив и затем в Москву. Но другой возможности не представлялось – трудно было бы объяснить чешским погранцам магическое превращение хасида Боруха в российско-подданного Борю. Там же в Тель-Авиве пришлось расстаться с Суламифь, у которой были, вероятно, веские причины воздержаться от российских гастролей.

– А не найдется ли у тебя чего покрепче для родного брата? – Семен стоял в дверях кухни и с любопытством оглядывал квартиру – свое родовое гнездо, в котором он родился и вырос.

В памяти возникли их старенькие родители, новогодние елки, школьные друзья, дни рождения, танцы с восьмиклассницами. От романтических воспоминаний отвлек Борька, метнувшийся в комнату и через минуту возвратившийся с початой бутылкой “Камю”.

В это время заверещал телефон. Звонила Бася…

32. Москва – Новодевичий монастырь

На Юго-западе города Москвы в излучине Москвы-реки, на её левом берегу, стоит Новодевичий монастырь, знаменитая обитель, архитектурные очертания которой знакомы, вероятно, всем советским гражданам и гражданкам. И постарались в этом кинематографисты – большинство художественных фильмов на историческую тему они снимали здесь, в Новодевичьем монастыре. Kиношники недаром выбрали это место. Очень правильно выбрали! Неповторимый стиль московского барокко красных кирпичных стен с “двурогими” зубцами, бойницами и стрельницами – нет лучшей натуры. Красно-белые башни монастыря просто завораживают… Да и возраст у монастыря подходящий – больше пяти