Стеклянная западня - Герберт Франке

— Что-нибудь придумаем.

Фил и сам заметил, как неубедительно звучат его слова. Он думал всю ночь и ничего не придумал. Но нужно было сказать слова утешения.

— Есть ли на корабле оружие? — спросил он. — Ты видела у кого-нибудь пистолет? Может, в складских отсеках?

— Не думаю… Я не обращала внимания на это. Да и зачем тебе?

— Тогда можно будет диктовать ему свою волю, — неуверенно сказал он.

— Но ведь это то же самое. Зачем? Да зачем? Он не ответил.

— Ах, все это ужасно, Фил, — прошептала она. — Намного ужаснее, чем я до сих пор думала. А ведь все было и так скверно.

— Это звучало разумно. — сказал Фил. — Все, что он сказал.

Она взвилась.

— Это же все ложь!

— Я не почувствовал в его словах фальши, — сказал он безвольно.

— Все это ложь, — еще раз проговорила она; будто желая защититься, она повторяла эту фразу.

— Если б я не был таким беспомощным, — глухо пробормотал он. Ему стоило больших усилий сохранять спокойствие, но тут боль и разочарование от крушения надежд одержали верх: он сжал кулаки, заметался по подушке.

— Если б я не болтался на этом поводке… Крис… Я сделаю все…

Она погладила его по щекам, снова поцеловала.

— Я обещаю тебе, Крис, — бормотал он, — когда ко мне вернутся силы… я найду выход… обещаю тебе!

— Успокойся, — сказала она, приблизив к нему лицо. — Я ведь знаю это…

Он ощутил ее дыхание. Руки его еще покоились в ремнях, но стоило чуть-чуть приподнять голову, и можно было прикоснуться к ее лицу, они целовались снова и снова, истосковавшись по близости, молча и отчаянно.

— Сестра Кристина, вы забываетесь. — В прямоугольнике открытой двери стоял главный врач. Они не услышали ее скрипа. Крис вскочила и быстро отошла к стене.

— Вы знаете, я могу добиться от вас повиновения, — спокойно сказал доктор Миер, — но этого не потребуется! Отправляйтесь в свою комнату. Мы поговорим позже!

Он подождал, пока девушка не ушла. На Фила она больше не взглянула.

— Кристина — милая девушка, — сказал доктор Миер. — Без сомнения, самая милая из четырех женщин, которых мы спасли во имя человечества. Я понимаю, она вам нравится, Абельсен. И даже не имею ничего против, коли вы влюбитесь, но на расстоянии, да позволено мне будет заметить! Запомните это, Абельсен: она моя. В нормальное время я бы сказал, что она моя невеста. До сих пор вы этого не знали. Теперь знаете. И действуйте соответственно!

Он повернулся к двери.

— Господин главный врач! — крикнул Фил. Полуобернувшись, врач смотрел на Фила через плечо.

— Что еще?

— Вы не можете этого сделать, — сказал Фил, — того, о чем здесь вчера говорили. Женщины не ваша собственность. И уж конечно, не Крис!

— Так, — сказал врач, — вот оно что. Вы бунтовщик. Один из тех, кто неизвестно чего ради восстает против бога и всего мира. Сеет смуту и пожинает хаос. Этого мне только недоставало. Но я займусь вами. Я сделаю из вас полезного обществу человека. А сейчас приказываю: перестаньте преследовать девушку. Она здесь не для вас. Для вас меньше всего. Надеюсь, вы поняли!

Он все еще стоял, полуобернувшись в дверях. Теперь он взялся за ручку и распахнул дверь. Вышел. Фил увидел, как мелькнул белый халат. Потом дверь закрылась.

И этой ночью Фил спал плохо. Вновь и вновь просыпался он от страшных безумных снов и прислушивался. Но скрипа двери, которого он так ждал, не было. Понятно, он тосковал по Крис, но его не удивляло, что она не приходит. Возможно, за ней следили, если вообще не заперли. Он был бы рад, если б хоть кто-то нарушил его одиночество, даже главный врач, но и в эту ночь никто не пришел к нему. Из всех долгих ночей, которые он провел один на больничном одре, эта была самой тяжкой.

Лишь под утро он на короткое время забылся в тревожном сне, но картина, многократно возвращавшаяся, заставляла его вновь и вновь просыпаться в холодном поту: он лежал, не в силах шевельнуться, на конвейере, который нес его к огромной стеклянной западне, с грохотом захлопывающейся за ним.

Проснувшись окончательно, он почувствовал себя разбитым, зато немного успокоился. Ожидание чего-то, что должно случиться, пусть даже совершенно неведомое, казалось ему не таким уж невыносимым. Как-нибудь все образуется, всегда ведь все как-то образовывалось.

Потом открылась дверь, и вошла незнакомая молодая женщина в халате медсестры, с грубым, чуть глуповатым, но добродушным лицом.

— Доброе утро, — сказала она. — Как спали?

— Где сестра Кристина? — спросил он.

Сестра намочила губку, побрызгав на нее жидкостью из пластиковой бутылки. Запах дезинфицирующего средства распространился но комнате.

— Она получила другое задание, — сказала сестра и вытерла губкой лицо Фила. — Я ее подменила. Меня зовут сестра Берта.

Что с ней? Где она? Сестра Берта не прерывала работы.

— Да не волнуйтесь вы так, — сказала она.

— Приведите ее! — закричал Фил. — Немедленно!

— Успокойтесь! — нетерпеливо приказала сестра. Фил отвернулся в сторону, чтоб уклониться от губки, мешавшей ему разговаривать.

— Хватит! — резко крикнул он. — Я хочу видеть Крис!

— Но послушайте, — сказала сестра, — что за представление?

Она выпрямилась, взглянула на него. Он попытался сдержать нетерпение.

— Ну пожалуйста, сестра, — попросил он, — сходите к ней. Скажите, чтоб она пришла.

— Ей запрещено приходить, — сказала она. — Вы что, не понимаете? Это ведь очевидно: ей запрещено, и она не может нарушить запрет!

— Вы видели ее? — спросил Фил. — Сегодня?

В комнате сестер, разумеется. Кстати, она просила передать вам привет. Она желает вам скорейшего выздоровления.

Фил ничего не ответил, и сестра Берта продолжила обтирание. Время от времени она выжимала губку над тазиком и смачивала снова.

— Сестра, — сказал Фил, — сделайте для меня доброе Дело, пожалуйста! Скажите, можно мне позвонить Крис?

— Да, но я не стану вас соединять с нею.

— Какой у нее номер?

— А почему я должна его называть? Вам запрещено с ней разговаривать. Шеф запретил. Он сказал, вы слишком возбуждаетесь от этого.

— Послушайте, — воскликнул Фил. — Я должен с ней поговорить. И она должна прийти… Как-нибудь!

Обращаю ваше внимание, что вынуждена буду доложить, если вы сию минуту не успокоитесь.

Через какое-то время она спросила уже более дружелюбно:

— Вы, должно быть, влюбились в нее, да? Фил не ответил, и она продолжила:

— Вы не представляете, как часто больные влюбляются по уши в сестер. Три раза в неделю, это уж точно, Я могла бы вам рассказать потрясающие истории. Я на эту удочку не попадусь. Стоит вашему брату поправиться, он про нас и не вспомнит. У меня была когда-то подруга, ее звали Элли. Вот уж она влипла. Это было, когда я еще в Сантьяго работала. Однажды туда привезли…