Школа гетер - Елена Арсеньева

Девушки расхохотались, переглядываясь. Что ж, Седьмая, Последыш, Поросенок, Лошадка и впрямь были очень распространенными именами в эллинских семьях, и даже кое-кого из присутствующих здесь в самом деле звали так. Некоторые сохраняли свои детские, порою нелепые, имена на всю жизнь, но многие пользовались случаем сменить их. И девушки откровенно обрадовались, узнав, что это — непременное условие для них.

— Думайте, думайте, — настойчиво сказала Никарета. — А пока вы думаете и пока рабыни готовят для вас спальни, продолжим разговор о языке. Можете считать это нашей первой матиомой [29]красноречия! Умение правильно и красиво излагать свои мысли, живописать свое настроение и возвышенно поведать любовнику о том, какие чувства он у тебя вызывает, — одно из непременных умений гетеры. Красноречие и поэзия будут в числе тех искусств, которые вам придется изучать.

— Красноречие и поэзия?! — изумленно повторила Нофаро, совсем надавно звавшаяся Фатсой. — О великие боги! Но ведь женщины должны в лучшем случае уметь читать по слогам и немножко считать!

— Считать вы тоже научитесь, — кивнула Никарета. — И не немножко. Как же иначе вы поймете, кто из ваших любовников богаче и щедрее? Но ты говоришь об обычных женщинах, которых выбирает мужчина. А гетера сама выбирает мужчину… Однако, чтобы не уязвлять его самолюбия, она ведет себя так, чтобы он думал, будто выбор остается за ним. Этим тонкостям общения с мужчинами мы вас обучим. А еще на ваших матиомах вы узнаете, как пользоваться краской для волос и лица, как врачевать некоторые хвори, шить и вышивать, танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах, готовить изысканные, возбуждающие блюда и быть хорошей хозяйкой — а вдруг какой-нибудь богатый простак влюбится и замуж возьмет?! — разбираться в приворотных зельях и некоторых колдовских снадобьях — ну и, самое главное, пользоваться своими чарами так, чтобы вскружить голову богатому любовнику. Именно этим гетеры отличаются от обычных проституток, которые играют только на чувственных струнах мужчины, стремясь мгновенно воспламенить его, вызвать в нем обманчивое опьянение скоропреходящей страстью. Мы же, гетеры, обладаем искусством внушать любовь, искусством увеличивать ее и делать продолжительной, искусством извлечь из нее как можно больше денег. Вы изучите науку хитрости и обольщения: вызывающие позы, вздохи, развратный смех, взгляды, полные томления и обещания, игру лица для выражения безразличия или страсти; все искусные уловки женщины, которая хочет пленять, — словом, вы узнаете все физические и моральные ухищрения, способные возбуждать желания и чувственность, разжигать плотские порывы, поддерживать их, удовлетворять — и извлекать из них прибыль. Мужчина любит и глазами, и ушами, это старая истина! Чтобы его уши были влюблены в вас, вы должны будете учиться кстати вставлять в речь стихотворение или умную фразу из трагедии или комедии.

— Да я и читать-то не умею! — обескураженно возопила новоявленная Маура.

— Вы научитесь читать и писать, это само собой разумеется, — успокоила Никарета. — Вы познакомитесь с самыми великими литературными произведениями и даже философскими трактатами. Все это у вас впереди. Но для начала мне хотелось бы что-то узнать о вас. Уже то, что вы решились явиться сюда и готовы долго учиться, прежде чем начать зарабатывать деньги своим лоном, говорит о вашей решительности и вашем уме. Вылепить птичку из глины может кто угодно, а вот догадаться раскрасить ее, обжечь и вставить камышинку, чтобы получилась свистулька, — это уже первый шаг к красоте и совершенству!

Странный звук послышался Никарете: как будто кто-то всхлипнул. Она окинула стремительным, ничего не упускающим взглядом девушек, сбившихся в кучку.

Одна стояла чуть поодаль. У нее были волосы цвета пепла и темно-серые глаза, полные такой тоски, как будто девушка находилась не в сердце знаменитой школы, куда, к слову сказать, отнюдь не каждая-всякая девка могла поступить: нужен был немалый денежный взнос и рекомендации влиятельных людей, — а на невольничьем рынке. Никарета вспомнила, как она была потрясена, когда прочла сопроводительные письма этой девушки. Можно было ожидать, что особа, находящаяся под покровительством таких людей, окажется самодовольной, заносчивой и тщеславной, а эта пугливо жалась в сторонке, опустив глаза, а теперь вдруг заплакала…

Кто бы сказал, почему невинное упоминание о птичке-свистульке вдруг заставило ее пролить слезы?! А что, если эту девушку против воли сюда отправили? Тогда толку из нее не выйдет…

Однако может статься, что высокие персоны продолжат проявлять интерес к жизни этой девушки. Значит, Никарете нужно будет обратить на нее особенное внимание. Интересно бы знать, у нее хоть кроме этой удивительной, враз трогательной и вместе с тем вызывающей красоты, не имеющей никакого отношения к классическим канонам, есть что-то в голове?

Почувствовав взгляд великой жрицы, девушка сжалась и попыталась отступить за спины соседок. Никарета отвела глаза, чтобы не пугать ее, и улыбнулась:

— Итак, сейчас я хочу услышать, что именно вы знаете. Понимаете ли вы, девушки, что вы — дочери великой Эллады, которая сияет как алмаз в диком, темном мире, окружающем нас? Мне будет очень просто выяснить это. Прошу каждую из вас прочесть хотя бы несколько стихотворных строк. Э-э… ты, Нофаро? — улыбнулась она толстушке.

Судя по всему, та уже успела забыть свое новое имя и принялась было растерянно озираться, но соседка пихнула ее в бок, и бывшая Фатса покраснела:

— Я знаю только песни, которые пелись у нас в Триполисе. Мы сходились в круг и пели…

Она набрала в грудь воздух и открыла было рот, но Никарета протестующим движением выставила ладонь:

— Ты споешь на матиоме по музыке. Прочти стихи.

Нофаро обескураженно пожала плечами и опустила голову.

— Тогда ты, — Никарета указала на девушку с распущенными светлыми волосами. — Твое имя? Твое новое имя! — напомнила она.

— Гелиодора, — пролепетала светловолосая, отчаянно краснея.

«Дар солнца, очень неплохо! — одобрительно подумала Никарета. — Девушка с воображением!»

— Но я не знаю никаких стихов, кроме тех строк, которые читал жрец из святилища Геры у нас в Аргосе, — виновато продолжила Гелиодора и продекламировала:

Ярко свети, о Селена, двурогая странница ночи!В окна высокие к нам взор свой лучистый бросай…

Она умолкла.

— Дальше, дальше! — нетерпеливо махнула рукой довольная Никарета, которая очень любила эти стихи Платона.

— А разве что-то есть дальше? — удивилась Гелиодора. — Наш жрец произносил только эти слова!