Трагедия Игрек - Эллери Квин

— Бред, — кивнул Тамм. — Вот что случается, когда расследуешь преступление, где все подозреваемые — чокнутые. Смысл! Мотив! Логика! Тьфу! — Он махнул рукой. — Мне почти хочется, чтобы комиссар забрал у меня это дело.

Они вышли в коридор, и Лейн взял шляпу и трость у Джорджа Арбакла, который подал их ему с жалкой угодливостью, напоминающей недавнее поведение его жены.

— Прежде чем я уйду, инспектор, — заговорил Лейн, когда они задержались в прихожей, — хочу предупредить вас о возможности еще одной попытки отравления.

Тамм кивнул:

— Я об этом думал.

— В конце концов, мы имеем дело с отравителем, которого дважды постигла неудача. Мы должны ожидать и предотвратить третью попытку.

— Я вызову кого-нибудь из офиса дока Шиллинга проверять еду и питье, прежде чем их будут подавать, — сказал Тамм. — Для такой работы Шиллинг обычно использует смышленого молодого врача — доктора Дабина. От него ничего не ускользнет. Поставлю его дежурить в кухне. — Он протянул руку. — До свидания, мистер Лейн.

Актер пожал руку Тамму.

— До свидания, инспектор.

Лейн подошел к двери, но вернулся. Некоторое время он и Тамм молча смотрели друг на друга.

— Думаю, инспектор, — заговорил наконец актер, — я должен сообщить вам и мистеру Бруно мои взгляды на определенные аспекты дела…

— Да? — энергично отозвался Тамм, сразу оживившись.

Но Лейн покачал головой:

— Лучше всего это сделать завтра, после оглашения завещания. Желаю удачи! — Повернувшись на каблуках, он вышел из дома.

Сцена 2

САД

Понедельник, 6 июня, 16.00

Если бы инспектор Тамм был психологом или не был столь озабочен, Безумные Хэттеры в тот день могли бы явиться любопытным объектом для изучения. Так как им было запрещено покидать дом, они слонялись по нему, как потерянные, подбирая и кладя на место вещи, и по возможности избегая друг друга. Джилл и Конрад весь день цапались по малейшему поводу. Марта держала детей при себе, ругая и шлепая их, вздрагивая при виде Конрада и бросая на его бледное напряженное лицо такие свирепые взгляды, что даже мальчики замечали это и задавали вопросы.

Инспектор становился все более раздражительным при мысли о полной бесперспективности всех имеющихся зацепок. Ему не давало покоя чувство, что в голове у Друри Лейна имеются какие-то конкретные идеи. Однако актер казался нерешительным и встревоженным. Инспектор не мог этого понять. Дважды во второй половине дня он порывался звонить в «Гамлет» и каждый раз в последний момент убирал руку с телефона, сознавая, что ему не о чем спрашивать и нечего сказать.

Постепенно его воображением завладел дымоход, и он забыл о Лейне. Инспектор поднялся в лабораторию и лично измерил кирпичную перегородку, убедившись, что взрослый мужчина мог перелезть через нее без усилий… Даже его могучие плечи легко пролезали в дымоход. Он выполз назад в лабораторию и велел Пинкуссону собрать все семейство.

Хэттеры приходили один за другим, почти не проявляя интереса к продолжению расследования. Быстрота событий и шок, вызванный пожаром, притупили их способность удивляться. Когда все собрались, инспектор начал задавать вопросы, цели которых никто явно не понимал. Они отвечали машинально. Перейдя к каминам, но ловко избегая упоминать о существовании прохода, он убедился, что либо преступник — замечательный актер, либо все говорят правду. Тамм надеялся запутать кого-то в паутине лжи, но, закончив опрос, не узнал почти ничего нового.

Отпустив семейство, Тамм плюхнулся в кресло и стал размышлять о своих ошибках.

— Инспектор.

Подняв взгляд, он увидел перед собой воспитателя Перри.

— Что вам нужно, мистер? — проворчал Тамм.

— Разрешение взять выходной, — быстро ответил Перри. — Понимаете, инспектор, воскресенье у меня обычно свободный день, но так как мне не позволили покинуть дом, а я нуждаюсь в свежем воздухе…

Он неловко переминался с ноги на ногу, но в его глубоких глазах мелькали гневные искры, и сердитый ответ замер на устах Тамма.

— Сожалею, Перри, — отозвался инспектор куда более любезно, чем намеревался, — но это невозможно. Пока мы не доберемся до сути дела, всем придется оставаться вблизи дома.

Искры погасли, плечи поникли, и Перри молча вышел из библиотеки в коридор, а оттуда в сад. При виде пасмурного неба он заколебался, но, заметив Барбару Хэттер, сидящую с книгой под большим зонтиком, быстро зашагал по траве…

День тянулся удручающе медленно. В отсутствии событий ощущалось нечто неестественное, внушающее чувство безнадежности и одновременно неизбежности, словно все было спланировано заранее и приближалось к неотвратимой кульминации. Но к какой именно?

Во второй половине дня пришел капитан Триветт и поднялся по лестнице нанести ежедневный визит Луизе, отдыхающей в комнате мисс Смит. Полицейский доложил о приходе адвоката Бигелоу, очевидно навещающего Джилл Хэттер. Гормли не появлялся.

В четыре часа, когда Тамм грыз ногти в библиотеке, туда быстро вошел один из его наиболее надежных людей. Инспектор сразу оживился. Пошептавшись с подчиненным, он вскочил на ноги, велел детективу стоять у подножия лестницы и поднялся на чердачный этаж.

Тамм знал дорогу. Две двери сзади вели в спальни служанки Вирджинии и Эдгара Перри. Комната в северо-восточном углу пустовала, а через ванную оттуда можно было пройти в кладовую в юго-восточном углу. Главной комнатой на южной стороне была большая кладовая с примыкающей к ней ванной, в дни викторианской славы дома Хэттеров служившая спальней для гостей. Всю западную сторону этажа занимали Арбаклы.

Инспектор без колебаний пересек коридор и повернул дверную ручку спальни Эдгара Перри. Она была не заперта, и Тамм быстро вошел, закрыв за собой дверь и подбежав к одному из окон, выходящих в сад. Перри сидел под зонтиком, оживленно беседуя с Барбарой. Инспектор с удовлетворением приступил к работе.

Комната была аккуратной, как и ее обитатель. Высокая кровать, стол с ящиками, ковер, стул и большой книжный шкаф составляли ее обстановку. Все находилось на своем месте.

Инспектор Тамм тщательно и методично начал обыскивать комнату. Особенно его интересовало содержимое ящиков стола Перри, но там не оказалось ничего существенного, и он занялся маленьким стенным шкафом, без зазрения совести роясь в карманах каждого предмета одежды. Потом инспектор поднял ковер и матрас кровати, затем начал перелистывать страницы книг, одновременно обследуя пространства между томами. Результат обыска нулевой.

Вернув каждый предмет на прежнее место, Тамм снова подошел к окну. Перри по-прежнему был поглощен разговором с Барбарой. Под деревом сидела Джилл Хэттер, строя глазки Честеру Бигелоу.

Спустившись, инспектор прошел в сад через заднюю часть дома. В небе слышались раскаты грома, а по зонтику начал барабанить дождь, но ни Барбара, ни Перри, казалось, не замечали этого. Однако Бигелоу и Джилл, прекратив беседу при виде Тамма, воспользовались дождем в качестве предлога для возвращения в дом. Проходя мимо инспектора, Бигелоу нервно кивнул, а Джилл бросила на него сердитый взгляд.

Заложив руки за спину и благодушно усмехаясь грозовому небу, Тамм направился по траве к зонтику.

— Но, мой дорогой мистер Перри… — говорила Барбара своим глубоким голосом.

— Я настаиваю, что метафизике нет места в поэзии, — заявил Перри, хлопая по черному переплету тонкой книги на садовом столике между ними. Тамм разглядел название, «Неудачный концерт», и имя автора, «Барбара Хэттер». — О, ваши стихи прекрасны — в них есть изысканный поэтический лоск и богатое воображение…

— Лоск? — засмеялась Барбара. — Спасибо. По крайней мере, это честная критика. Приятно поговорить с кем-то, кто не льстит тебе.

Перри покраснел, как школьник, и какой-то момент не мог найти слов. Оба не замечали инспектора, разглядывающего их, стоя под дождем.

— Возьмем третью строфу вашей поэмы «Уранит», которая начинается со слов: «Горы нависали, как на фреске…»

— Прошу прощения, — заговорил инспектор Тамм.

Они обернулись, и Перри неуклюже поднялся, все еще держа руку на книге.

— Идет дождь, инспектор, — с улыбкой сказала Барбара. — Присоединяйтесь к нам под зонтиком.

— Пожалуй, я пойду, — промямлил Перри.

— Не торопитесь, мистер Перри, — усмехнулся инспектор, опускаясь на стул. — Я как раз хотел поговорить с вами.

— Тогда пойду я, — заявила Барбара.

— В этом нет надобности, — любезно отозвался Тамм. — Это всего лишь мелочь — исключительно для проформы. Садитесь, Перри. Ужасная погода, верно?

Свет поэзии, озарявший лицо воспитателя, сразу погас. Перри весь напрягся. Он выглядел внезапно постаревшим, и Барбара старалась не смотреть на него. Под зонтом стало темно и сыро.