Эдесское чудо - Юлия Вознесенская

Фотиния замерла. Потом она услышала хруст гравия под его ногами: готф уходил к палаткам. С того часа прошло уже несколько дней, а старая нянька, когда ей отказывали силы, шептала, торжествуя и подбадривая себя: «А вот ушла… А вот ведь ушла же! И как ушла сама, так и тебя догоню!»

Она еще долго сидела тогда в кустах магонии над рокочущей водой, боясь пошевелиться: пока она сидит неподвижно и скрючившись, ее легко принять за белый камень, лежащий в темных кустах, но стоит только двинуться…

Она слышала голоса Алариха и Авена и топот копыт спускающихся вниз по дороге животных. Но Фотиния заставила себя выдержать еще какое-то время – и оказалась права: уже гораздо позже, когда туман совсем растаял и солнце залило ущелье ярким слепящим светом, она услышала звонкий голос и смех Евфимии, а после и голос самого Алариха. Молодые весело переговаривались, потом послышался мерный топот копыт, и, постепенно отдаляясь, голоса их вскоре совсем затихли. Фотиния выждала еще немного и решила, что пришла пора покидать ненадежное убежище. Но вот тут-то выяснилось, что это совсем не просто! Спасший ее уступ находился примерно на середине обрыва, и что вверх, что вниз путь казался одинаково невозможен. Над кустами магонии нависал кусок голой скалы, то же было справа и слева от площадки, а вниз уходила крутая осыпь мелкого щебня. Старушка подумала-подумала и, выбрав самую толстую и прочную на вид ветку магонии, ухватилась за нее обеими руками и попробовала ногами осыпь. Ноги тотчас заскользили вниз, а мелкие осколки камней посыпались из-под них. На какой-то миг движение их остановилось, и тогда Фотиния, не выпуская из рук ветку, осторожно повернулась так, чтобы опираться о щебень спиной: уж если придется лететь вниз, то лучше ободрать спину, чем лицо!

Разжав одну руку, она как можно туже обмотала подол одежды вокруг ног и тогда выпустила вторую руку. Осторожно сделала самый маленький шаг, не вытаскивая ногу из щебенки, а просто чуть сдвинув ее вниз. Потом такой же шаг сделала второй ногой. Тут же под тяжестью тела старой женщины, уже не облегчаемого спасительной веткой, каменная осыпь поехала вниз, и Фотиния заскользила все скорее и скорее… А сверху на нее посыпались и другие камни. «Засыплет же меня тут заживо!» – в ужасе подумала нянька, закрыв глаза и стремительно съезжая вниз. Спиной она опиралась на движущуюся вместе с ней осыпь, и это все-таки как-то замедляло падение. Оказавшись внизу и почувствовав опору под ногами, она ринулась вбок, вырываясь из каменной ловушки. И ей это удалось: старушка оказалась вне основного потока продолжавших съезжать камней и упала среди больших валунов. Кое-как она отползла на четвереньках подальше и легла в изнеможении на крупный гладкий камень, похожий на свернувшуюся клубком большую собаку. Пенный поток был в нескольких шагах от нее. Хорошо бы напиться, подумалось ей, но до воды надо было еще добраться, а перед тем убедиться, что она может ходить. И вообще, проверить, крепко ли ей досталось. Фотиния села, привалившись горящей спиной к камню, и в первую очередь ощупала ноги: кажется, обе были целы, хотя правый бок, бедро и голень сильно ушиблены. Она подняла подол и осмотрела ногу. Ничего утешительного старуха не увидела: нога распухала прямо на глазах, кожа побагровела и натянулась. Опираясь на валун, Фотиния встала и попробовала наступить на ушибленную ногу: нога держала, но при этом боль отдавалась по всей кости. Хорошо, однако, что не переломились кости. Нянюшка ощупала бок и ахнула, наткнувшись на особо болезненное место: «А ведь, поди, ребро треснуло, а то и сломалось!» Ребро ладно, лишь бы нога не подвела, иначе она до Самосаты своим ходом не дойдет.

Кое-как, осторожно ступая на больную ногу и опираясь на большие камни, Фотиния все-таки добралась до воды, сбросила башмаки и ступила в холодную воду. Омыв ноги, она вернулась к башмакам, обтерла ноги подолом и обулась. Одежда ее оказалась испачкана в глине. «Ничего! Глина не грязь: высохнет – сама отпадет». Затем еще раз подошла к воде, но встала на два рядом торчавших камня. Головокружения, слава Богу, не было, а потому она смогла наклониться, умыться и напиться. Причем напилась она впрок, сообразив, что если поднимается на дорогу, то вряд ли сумеет второй раз спуститься к воде. Ничего, до Самосаты недалеко… Вот еще бы палку хорошую найти вместо посоха!

Она огляделась, но ничего подходящего не заметила, хотя вынесенных водой коряг и сучьев кругом достаточно. А вот в воде, и совсем рядом с берегом, Фотиния увидела большую кучу веток, среди которых, похоже, были прямые и толстые. Она подошла к куче ближе и разглядела среди сучьев что-то красное… Да это же ее плащ, принесенный сюда потоком и зацепившийся за ветки! Хотя и недалеко было идти до Самосаты, а погода была теплая, даже уже и жаркая, но просто оставить чудом найденный спасительный плащ ей представилось совершенно невозможным. Подхватив какую-то кривую корягу, нянька вошла в воду и попыталась дотянуться до плаща, но тут же испугалась: а ну как она плащ-то зацепит, потянет его на себя и освободит из завала, а мощные струи воды сорвут его с ненадежной коряги и в один миг унесут дальше по реке. Нет, так рисковать было нельзя. И, решившись, Фотиния, на уже леденеющих ногах, побрела по камням к самому завалу, опираясь на ненадежную корягу. Даже уже коснувшись одной рукой плаща, она не стала торопиться, а сначала покрепче стала ногами между больших камней и уже потом, крепко ухватившись за плащ, изо всех сил потянула его на себя. Треснула какая-то ветка, потом затрещала и ткань, но, рванув плащ на себя, старушка почувствовала, что он освободился и теперь уже только сама река рвет его из рук. Волоча за собой плащ по воде, песку и камням, Фотиния, тяжело дыша, выбралась на берег. Поглядев на оставшиеся в куче ветки, она с сожалением увидела, что там есть и подходящие для посоха, но второй раз в воду не полезла, не отважилась.

Она осмотрела плащ и больших дыр, к счастью, не обнаружила. А мелкие она потом зашьет, попросит у хозяйки гостиницы нитки, иглу и приведет плащ в порядок. До Самосаты и гостиницы она навряд ли доберется раньше заката, а на ночь глядя никто в погоню за Аларихом не тронется. А может, никакой погони в Самосате организовать не удастся, и придется, попросив в долг осла или мула, ехать в Эдессу к хозяйке, а уж София дальше все сама решит и сделает как следует. А пока надо отдохнуть и высушить плащ. Подвывая и постанывая при каждом шаге, старая нянюшка отошла от воды к кустам, расстелила плащ на горячих камнях, а сама, найдя проплешинку песка среди камней, улеглась на ней и уснула.

Когда Фотиния проснулась, плащ уже почти высох, а вот нога… Она поняла, что лучше ей решиться на еще один подвиг и все-таки добыть себе посох из кучи веток, чем идти всю дорогу, размахивая руками для равновесия и спотыкаясь на каждом шагу. Так она и сделала и выловила из ручья хорошую палку, длиннее собственного роста да еще и раздвоенную на одном конце. Укоротив ветки рогульки, она получила вполне приличный посох с навершием. Найдя более-менее пологое место, старуха похвалила себя за решимость: без посоха она бы и в этом месте на дорогу не поднялась, потому что, как она убедилась, пройдя несколько стадиев, берег впереди становился только круче, а дорога вскоре и вовсе отошла от реки в сторону.

В Самосату Фотиния действительно добрела уже на закате. «Ничего, сейчас я найду нашу гостиницу, там мне помогут…» – утешала она себя, шагая уже на последнем дыхании.

Гостиницу она нашла довольно легко по памяти, а у ворот увидела Василия, заводившего в калитку ослика с какой-то поклажей.

– Василий, сынок, помоги мне! – позвала она.

Юноша оглянулся и узнал ее. Он отправил осла хорошим тычком во двор, закрыл за ним калитку и только потом бросился к ней.

– Тетушка Фотиния, что с тобой? Тебя ограбил и бросил этот разбойник Авен?

– Почему Авен? При чем тут Авен? Меня чуть не убил разбойник Аларих, этот подлый готф! Веди меня скорей в гостиницу, я там все расскажу хозяевам, а ты послушаешь.

– Ох, тетушка Фотиния, не знаю, как тебе и сказать… В общем, нельзя тебе в гостиницу!

– Это еще почему, сынок?

– Да потому, что дядька мой, ну, наш хозяин, увидев тебя, сейчас же позовет воинов, и тебя возьмут под стражу! Ой, что ж делать-то?

– Да ты мне скажи для начала, с чего это твой хозяин вдруг будет сдавать меня страже?

– Да потому что Аларих сказал ему, что вы с Авеном сговорились, обокрали его и твою молодую хозяйку, ночью увели лошадь и мула и скрылись. Тетушка Фотиния, тебе нельзя здесь оставаться, уходи скорей!

– Понятно… Да, я пойду… Пойду отсюда, конечно, раз такое дело.

– Куда вы пойдете?

– К Евфрату. Мне надо попасть в Эдессу.

– Прости меня, что я не могу тебя проводить: я должен сначала загнать осла, а то он наделает бед во дворе, еще и в сад проберется!

Василий скрылся за калиткой, и Фотния услышала, как стукнула опускаемая щеколда. Она развернулась, вздохнула и пошла к реке. Но не успела она дойти до Евфрата, как сзади послышала топот и ее нагнал Василий.