Тёмный Эдем. Начало - Патрик Карман

НЕ СЛУШАЙ ЕГО.

Кто-то забрал мой диктофон, чтобы у меня не оставалось никаких улик. Но этот кто-то оставил крохотный бесполезный плеер, который не умел записывать и не умел фотографировать, и кто-то ещё оставил записку.

«Дэвис, — подумал я. — Это должен быть Дэвис». Он где-то рядом и хочет помочь мне. Он знал! Оставалось только достать наушники и слушать музыку.

«„Detroit Rock City“, не подведи», — подумал я, надевая ветровку, натягивая на голову капюшон, пряча провода от наушников за спиной под футболкой и опуская плеер в задний карман.

— Эй, чувак, Эйвери будут лечить, пошли!

Я резко развернулся, думая, что меня застукали, и увидел, что ко мне подходит Коннор Блум.

— Рейнсфорд сейчас придёт, нужно идти. Карты подождут.

— Ладно, сейчас приду.

Но Коннор не отходил. Он стоял и ждал, пока я не пойду к двери. Он в два раза сильнее меня, сопротивляться бесполезно.

— А зачем куртка с капюшоном? — спросил он.

— Да вроде простыл немного. Наверное, продуло, когда гулял в лесу.

— Только не кашляй на меня, через неделю соревнования.

Мы прошли в дверь, и я увидел, как Мариса сидит на диване. Она потирала глаза и приглаживала разметавшиеся с одной стороны волосы.

— Ой, мальчики, заспалась я что-то, — сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно.

Я посмотрел на ведущий в подвал лестничный пролёт и увидел колеблющиеся тени. Когда там появился Рейнсфорд, то показалось, что он буквально взлетел из-под земли. Он немного запыхался, и я подумал, что ему было нелегко шагать по крутым ступеням.

— Итак, все собираемся, — сказал он, чуть передохнув, подошёл к круглому столу и упёрся в него руками. — Мы подошли к завершающей стадии нашей программы.

Он смотрел на меня — или, точнее, сквозь меня. Ко мне подошла Мариса, села и положила голову мне на плечо. Я не видел её из-за капюшона, но ощущал её прикосновение и теплоту её тела.

— Прикольный капюшон, — сказала она.

И это были её последние слова в тот день.

— Как ты себя чувствуешь, Уилл Бестинг? — спросил Рейнсфорд. — Ты слышишь меня?

— Слышу.

Он кивнул, как будто это были прекрасные новости.

— Я рад, что наконец-то встретился с тобой.

И тут послышался шёпот.

Голос Рейнсфорда и шёпот по отдельности обладали гипнотизирующей силой, но вместе они, должно быть, действовали вообще безотказно. Они резонировали друг с другом и производили шум, какого я никогда раньше не слышал. Как и не слышал с тех пор. Шёпот был мягким и вкрадчивым, он переплетался с резковатым и мрачным голосом Рейнсфорда и пытался проникнуть внутрь сознания. Слова Рейнсфорда были совсем непонятные; по звуку это походило на бормотание заблудшей души, бесцельно скитающейся по земле в поисках места, где можно обрести покой.

Я старался сосредоточиться на одной простой, но очень важной задаче: «Включить музыку, пока не стало слишком поздно».

Когда все остальные вытянули головы и подались вперёд, чтобы лучше слышать Рейнсфорда, я тайком вставил в уши маленькие наушники, отвёл руку за спину, к заднему карману, и нажал кнопку воспроизведения.

«Вечеринка начинается!» — я представил, как это говорит Кит, и от этого мне стало радостнее на душе. Значит, Кит до сих пор находится где-то внутри меня, где я могу найти его, как только мне понадобится его помощь. Покрутив колёсико на плеере, я увеличил громкость примерно наполовину, потому что если бы я поставил её на максимум, то Рейнсфорд наверняка услышал бы, как Джин Симмонс пытается разорвать мои перепонки, наяривая на бас-гитаре.

Потом к столу подошла Эйвери и начала что-то рассказывать. Она, должно быть, наконец-то поведала всем, чего боялась и что не сообщала даже доктору Стивенс во время сеансов. Она делилась с нами своим глубочайшим страхом. Всё это время я повторял про себя: «Эйвери Вароун, ты смертельно боишься седьмой комнаты, потому что там живёт чудовище. Ты не хочешь туда спускаться».

Позже я узнал, чего она боялась, и несколько недель думал, стараясь понять, каким же образом могло происходить её исцеление. Я понял, почему Эйвери считала, что её нельзя излечить. Все мы поняли. Мы поняли, потому что она боялась самого главного: смерти.

Эйвери Вароун смертельно боялась умереть.

Впоследствии я думал, что в её лице Рейнсфорд встретил достойного пациента. Чтобы излечить Эйвери, нужно было провести её через ощущение смерти, и исцеление она могла найти лишь на той стороне могилы, потому что, согласно методу Рейнсфорда, исцелить Эйвери могла лишь смерть. Ему понадобилось бы убить её, но тогда это было бы не лечение, а логичное завершение долгого кошмара.

И всё же процедура продолжалась. Я видел, как взгляд Рейнсфорда скользит по каждому из нас, включая меня. Я видел, как он встал и отошёл от стола, бросив на нас прощальный взгляд. Потом он спустился по лестнице. Я засунул руку в карман, осторожно уменьшил громкость и понял, что в зале стало тихо.

— У тебя получится, Эйвери. Всё будет хорошо, — сказала Кейт, дотрагиваясь до плеча Эйвери.

— Я знаю. Я готова. Метод сработает.

Алекс, Коннор и Бен одновременно поднялись и пошли в свою спальню, а девочки окружили Эйвери. Мне хотелось спросить, неужели они на самом деле считают, что ей нужно через это пройти, но боялся выдать себя. Если я стану задавать подозрительные вопросы, то они поймут, что здесь что-то не так.

Тогда я не знал, чего боится Эйвери, но даже если бы знал, то не думаю, что у меня хватило бы смелости остановить её. Я смотрел на зияющую пасть проёма, ведущего под землю, охваченный чувством вины.

Несколько минут спустя Кейт и Мариса ушли к себе в спальню, и я остался наедине с Эйвери. Она по-прежнему сидела за столом.

— Ты точно этого хочешь? — спросил я.

Это был лучший вопрос, какой я придумал.

Она не ответила, а только поднялась и направилась прямо к лестнице. В последний момент она обернулась. Эйвери не боялась и, похоже, совсем не испытывала никаких чувств — лицо её было пустым, как чистый лист бумаги.

— Пока, Уилл.

Она ушла, и я остался один в главном зале форта Эдема. Внизу находились ответы на вопросы, но я даже не был уверен, что хочу их узнать. Я подумал, что было бы хорошо всё забыть и вместе с другими радоваться исцелению. Но меня ждала иная участь. Я должен был спуститься по винтовой лестнице и дойти до седьмой комнаты в самой глубине форта Эдема.

Когда сверху исчезли последние отблески, мне показалось, что меня затягивает в какой-то настоящий кошмар. С нескольких ступенек я спускался на ощупь, они становились всё менее прочными и едва не разваливались у меня под ногами, как будто были сделаны не из камня, а из затвердевшей глины, которая трескалась и осыпа´лась от времени. Некоторые ступеньки посередине почти полностью стёрлись, и в кромешной тьме я соскользнул штук с пяти из них. Потом я остановился и увидел слабый свет, лившийся снизу. Ещё пара поворотов, и возвращаться будет поздно.

«Вот оно, Уилл, — говорил я себе. — Либо иди дальше, либо возвращайся. Только в другой раз ты ни за что не решишься».

Каким-то образом я собрался с духом — я даже не знал, что во мне столько смелости. Я никогда не считал себя смелым. Я никогда не участвовал в соревнованиях и последние года два ни минуты не занимался спортом, но во мне горело желание идти дальше и заставить себя добраться до конца.

Ступени вывели меня на площадку, с одной стороны которой располагалась едва приоткрытая дверь. Оттуда и исходил манивший меня свет. Дальше снова начинались ступени. Я подошёл к краю и глянул вниз. Винтовая лестница продолжалась.

Из комнаты не доносилось никакого шума, и когда я слегка дотронулся до двери, она приотворилась ещё на несколько дюймов. Дверь была солидной — с металлическими болтами и косяками, но двигалась она без малейшего скрипа. Я сразу понял, что находится внутри, едва только увидел чашку на столе. Чашку со смайликом.

Это была комната доктора Стивенс. Она находилась в форте Эдеме. Значит, доктор Стивенс всё это время была рядом.

Поверь мне, Уилл. Ещё один раз.

«Пожалуй, на этот раз воздержусь», — подумал я.

Я приоткрыл дверь достаточно широко, чтобы пройти внутрь, но не перешагнул порог. На стенах висели книжные полки, посреди комнаты стоял письменный стол, и на нём компьютер — почти как в её городском кабинете. Доктора Стивенс здесь не было.

Она не сидела за столом и не поджидала меня за дверью с бейсбольной битой в руке. Мне показалось, что я знаю, где она сейчас. Она должна быть неподалёку от Эйвери. Она дальше, то есть ниже по лестнице. Оставив дверь открытой, чтобы было светло, я продолжил спуск.

Преодолеть последний пролёт оказалось труднее всего. Снизу доносились какие-то странные звуки, не похожие ни на что знакомое. Я только догадывался, что этот шум издают какие-то механизмы: в седьмой комнате что-то булькало, шипело и гудело. Это были звуки, похожие на те, что я слышал во время других сеансов, только хуже. Слух ко мне вернулся процентов на шестьдесят, не более, и если я их слышу, то они не такие уж тихие. Путь мне освещал слабый свет, но он пропадал во тьме. Когда я не смотрел на ступени, стены и потолок, они практически исчезали за пределами моего зрения. Как будто всё вокруг меня поглощало свет. Ещё один шаг — и можно высунуться за поворот и посмотреть, что там происходит.