Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе? - Лев Айзерман

Нужно ли доказывать, что все это имеет прямое отношение к преподаванию литературы в школе и, конечно, не только литературы, ко всей школьной жизни, и что это объясняет все то, о чем мы уже не раз говорили, будь то сокращение времени на преподавание литературы или изменение отношения к ней, или тестовое умопомрачение, или обвал псевдопособий в «помощь» школьнику, изготовленных «бандой методических рвачей и выжиг»?

Третья причина весьма прозаична и в чем-то связана с той, о которой мы только что говорили. Работать в тупике легче, беспроблемней, удобней даже. А при теперешнем положении учителя и том, как измеряют качество его работы, которое хотят сделать главным определителем его заработка, порой единственно возможно. В самом деле, ведь сообщить ученикам что-то о стихотворении «Незнакомка» гораздо легче, чем донести это же самое стихотворение так, чтобы оно отозвалось в душе ученика, и так, чтобы при этом сделать еще один пусть маленький, но все-таки шаг в формировании читателя вообще и читателя поэзии в частности.

И, наконец, третье, что тоже связано с тем, что мы только что говорили о новой системе ценностей и предпочтений – характер экзаменов. Но эта тема требует тщательного рассмотрения.

часть третья ЭКЗАМЕНЫ

1. СКОРБНЫЙ ЛИСТ

Скорбный лист, в больнице, краткие заметки о болезни, о ходе ее и снадобьях.

Словарь Даля

Скорбный лист (устар.) – история болезни.

Современный словарь

Николай Иванович Пирогов, великий хирург и великий педагог и организатор народного образования, в своих замечаниях на отчеты морских учебных заведений в 1856 году написал:

«Я почти ежегодно убеждаюсь, что экзаменационное направление в наших училищах вредно, оно возбуждает наклонность учащихся учиться для экзаменов, а не для науки».

Пирогов был здесь не одинок. Несколько позже Василий Иванович Водовозов сетовал:

«Но тщедушное руководство лежит по-прежнему в виде книги или тетради на столе, и его непременно следует вызубрить. Таким образом, экзамен почти никогда не соответствует тому, чем занимается мыслящий преподаватель в классе».

Много раз обращался к этой теме на рубеже веков Василий Васильевич Розанов.

«Учитель прежде всего готовит учеников к экзамену, за успешность которого он формально отвечает перед начальством, да и ответственен перед учеником».

И получается, что

«мотив испытания зрелости – ревизионный, а не педагогический».

А посему

«центр тяжести преподавания пал на сплошное, компактное, торопливое усвоение фактов, фактов и фактов: фактов грамматических, фактов географических, фактов исторических, даже фактов Божественных, но всегда и везде непременно факты, без всякого около них размышления» [23] .

Но старые проблемы стали еще более актуальными сегодня. В последнее десятилетие именно экзаменационная проблема стала центральной для руководителей народного образования, учителей, учеников, их родителей, да и для всей нашей общественности.

Так получилось, что я оказался в центре всех этих страстей. Общественный Совет при министерстве образования с участием министра. Круглый стол в Комитете по образованию Государственной Думы. Совещание руководства Комитета Государственной Думы по образованию. Совещание у Председателя Совета Федерации Сергея Михайловича Миронова. Заседание Комитета по ЕГЭ Совета Федерации, тоже под руководством С. Миронова. (Всем его участникам была роздана моя статья «Технология расчеловечивания, или Как русский язык послали на три буквы» в 5 номере «Знамени» за 2009 год.) Статьи в газетах и журналах. Интервью газетам, радио, телевидению. Радио– и теледебаты. Участие в «Белой книге» ЕГЭ. Но главное – другое. Все эти проблемы я изучал и постигал на собственной шкуре, готовя своих учеников ко всем этим новациям и пройдя через все формы экзамена: открытые темы сочинений, устный экзамен по литературе, защита рефератов, экзаменационное изложение в 11 классе, ЕГЭ, а как ассистент принял участие в новых экзаменах в 9 классе.

А ведь экзамен в школе – это не просто экзамен. Он больше, чем просто экзамен. Он не только и даже не столько проверяет сделанное учеником и учителем, сколько определяет, чему и как будут учить в школе завтра, определяет курс, направление, вектор развития каждого предмета в школе, да и самой школы. А поскольку собираются зарплату учителя соизмерять с «качеством» его работы, то от экзамена зависит и материальное благополучие, а чаще и неблагополучие учителя.

Однажды я был у кардиолога. Он выслушал сердце, посмотрел кардиограмму, а потом попросил меня поднять штанину и прощупал пульс на ноге. Ведь может быть вроде бы все благополучно, но если кровь не пульсирует в ноге, то это тревожно. Я работаю в «ноге», да и все образование держится на «ногах». Сужу о решениях министерства, инструкциях своих городских и окружных начальников, по всему, что идет сверху образовательной вертикали, я прежде всего по тому, как все это доходит до ноги, то бишь до школы, как отражается внизу. И, на мой взгляд, именно это главная точка отсчета, обзора, взгляда на все происходящее в образовании.

Сейчас вновь что-то меняется в системе экзаменов. Но мы должны хорошо знать даже то, что сегодня уже отменено и не работает, тем более ностальгия по ушедшим формам экзамена в школе и обществе очень ощутима. Мы должны хорошо изучить грабли, чтобы вновь не наступать на них. Вопрос стоит только так: или тщательное описание анамнеза, или очень скоро кому-то придется заняться патологоанатомическим исследованием.

Добавлю, что прямо и резко я говорил обо всем этом, когда новое спускалось в школу как незыблемое, непререкаемое, когда на инакомыслящих смотрели чуть ли не как на диссидентов от образования, а то и врагов. Страницы «Учительской газеты», других изданий могут засвидетельствовать, что я был честен и тогда, когда то, с чем спорил, было непререкаемо. Я уже не говорю о том, что, вынужденный готовить своих учеников к капризам меняющейся погоды, я как учитель оставался верен тому, что считал главным в образовании.

Итак, отправимся по маршруту нашего скорбного листа и посмотрим, что же происходило с экзаменами в последнее десятилетие. Ведь прошлое, даже если его официально отменили, никуда не уходит: оно уже вошло в кровь и нервы школы, учителя, в плоть их и там осталось надолго, определяя во многом, как работать, более того – как жить.

2. СОЧИНЕНИЕ

2 июня 2005 года директор школы в городе Н (его столько склоняли, что не будем называть города, надеясь, что для директора этого все уже в прошлом) на другой день после экзаменационного сочинения дала возможность кандидатам на медаль то ли дописать, то ли переписать экзаменационное сочинение. Кто-то об этом сообщил. Ребят лишили медалей, директора сняли с работы и отдали под суд. Это был первый в России процесс такого рода, надеюсь, что и последний. На суде было доказано, что никаких корыстных резонов у директора школы не было. Ее оштрафовали на 10 тыс. рублей и запретили занимать руководящие посты в течение трех лет. Об этом много писали, рассказывало телевидение, большую статью поместила газета «Московский комсомолец». Я предложил газете написать «педагогическое» послесловие к суду над директором школы. 14 ноября оно было напечатано. Позволю себе привести оттуда ключевое место.

«А теперь вернемся в город Н. В 2005 году лототрон выдал городу и области блок сочинений под номером 23. Обратимся к нему.

1. Стихотворение М. Ю. Лермонтова “Дума” (восприятие, истолкование, оценка). Не буду говорить о нелепом слове “оценка”: выпускники школы должны ОЦЕНИВАТЬ Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, Блока… Но спросите любого учителя литературы, и он скажет вам, что анализ лирического стихотворения как экзаменационная тема доступен лишь для наиболее подготовленных учеников.

2. “…По роковой силе своего таланта, по благородству стремлений… и масштабу своей душевной муки Горький – русский писатель” (А. Блок). Когда только предложили эту тему, в педагогической печати, в том числе и мной, было однозначно сказано, что она полностью некорректна. Что может сказать одиннадцатиклассник о роковой силе таланта Горького и масштабе его духовной муки после “Старухи Изергиль” и пьесы “На дне”? Что касается «крови», то величайший русский лирик Фет вообще не был русским по крови. И даже в Пушкине, как, впрочем, и в Блоке, текла не только русская кровь.

3. “Тема любви в лирике Н. А. Некрасова”. Я проверил все утвержденные Министерством образования и науки документы. В трех утвержденных программах любовная лирика Некрасова представлена одним стихотворением, в двух – ни одним. В документе, который называется «Обязательный минимум содержания образовательных программ по литературе», названо лишь одно стихотворение Некрасова о любви. Думается, комментарии излишни.