Пережитое и передуманное - Владимир Вернадский

6 августа 1913

Торонто

Канада — в этой части — по рельефу напоминает Финляндию, и геологически между ними есть много общего. Здесь и там выходят древнейшие докембрийские горные породы. Мы привыкли считать рельеф Финляндии за результат ледникового периода, движения льда, сгладившего скалы и придавшего особый отпечаток всей природе нашего каменистого севера. Сегодня здесь я мог несомненно убедиться, что рельеф Канады обусловлен не ледником недавнего — относительно — времени, а древней докембрийской (до начала известных нам живых существ) формой поверхности. Ледник лишь слегка окружил ранее существовавший рельеф, открыл его нам, снявши верхние слои. Но, может быть, мы видим и здесь рельеф, вызванный ледником, только более древним, докембрийским. Невольно поднимается тот же вопрос и для Финляндии, и для русского севера.

8 августа 1913

Торонто

Меня все глубже захватывает здесь расовый вопрос. Я стараюсь вникнуть вто беспокойное настроение, которое переживается здешним обществом в связи с проникновением желтой и черной рас. Для нас отнюдь не безразлично решение Америки: если доктрина недопускания желтой расы в Западное полушарие получит фактическую силу, то всё станет грознее у нас, и, мне кажется, Европа должна здесь стать вместе с Азией и не допустить развития этой американской идеи. Желтая раса не может быть заключена в черте оседлости — эта идея одна из самых пагубных для человечества и грозит для нас бедствиями. Европейцы сейчас не могут допустить и идеи Монроэ[52], из которой изошла идея Западного полушария для белой расы. Мне кажется, здесь назревают вопросы мирового значения для ближайшего будущего. А сейчас, как мне рассказывал один американский профессор, дело дошло до того, что в университеты тихоокеанских штатов не принимают желтых студентов — японцев и китайцев: право они имеют, но public opinion[53] против, и они там чувствуют себя uncomfortable…[54]

17 августа 1913

Садбери

Расовый вопрос, русская эмиграционная волна в Америку, оригинальное и чрезвычайно широкое развитие университетов и высшей школы в Америке, организация научной работы — может быть, больше всего сейчас интересуют меня. По сравнению с Америкой я чувствую себя представителем Старого Света. В то время когда в России шла научная работа, Америка была еще провинцией Европы, отдаленной и в идейном смысле, захудалой. Той высокой мировой ступени, какой достигла Россия в своей литературе и, думаю, в искусстве, — нет не только в Канаде, но и в Штатах до сих пор. Поражает энергия достижения своей цели. Та новая техника — американская техника, которая так много дала человечеству, имеет и свою тяжелую сторону. Здесь мы ее видели вовсю. Красивая страна обезображена. Леса выжжены, часть — на десятки верст страны — превращена в пустыню: растительность отравлена и выжжена, и всё для достижения одной цели — быстрой добычи никеля. Сейчас это мировой пункт — главная масса никеля получается здесь, но навсегда часть страны превращена в каменистую пустыню.

18 августа 1913

Кобальт

Здесь очень тяжело чувствуешь — может быть, более тяжело, чем даже у себя на родине, — всё безумие правительственной политики в России: Кассо, преследование евреев, тяжелые условия жизни крестьянства, на каждом шагу видишь их отражение здесь, в Новом Свете. Не знаю, удастся ли, но мне хочется набросать эти свои впечатления, хотелось бы выразить их так, чтобы затронуть тех, кому попадут мои строки. Но боюсь, что не решусь и не найду в себе достаточно энергии и лишь эти все впечатления глубже уложатся в мою мысль. Может быть, это будет правильнее, так как это наведения, а не окончательные результаты знания. С другой стороны, может быть, правильно передавать окружающим и летучие мысли и впечатления человека, привыкшего годами вдумываться в окружающее?

Сегодня в обстановке рудника, во всем окружающем устройстве видишь опять «американское устройство» работы — достижение возможно быстро результата, несмотря ни на что. Минимальная охрана человеческой личности, значительное расхищение вековых запасов природы для быстрого получения полезного действия. В конце концов многое теряется совершенно.

19 августа 1913

Вашингтон

Чрезвычайно интересен здесь в Америке негритянский вопрос. В южных штатах в Теннесси, где мы были, на железных дорогах для черных отдельная ожидальня, на трамваях они могут ехать в определенных местах; в пульмановский вагон (1–й класс) их не пускают и т. д. В Нашвилле, когда мы были там, был конгресс негров — врачей, и эти врачи были в том же положении. Для нас это так странно, непонятно, неприятно. Можно понять это, всматриваясь в историю вопроса, но нельзя отрицать, что здесь сейчас кроется вопрос огромного серьезного значения для будущего Соединенных Штатов. А между тем для меня ясно, что в конце концов окончательно решение даст научная мысль. Весь вопрос в достижении нефами образования и денежного обеспечения. Так или иначе, перед ними огромный Черный континент — нетронутой рабочей силы…

3 сентября 1913

Вашингтон

Как всегда, я чувствую свое большое незнание в целых областях при соприкосновении с такой работой и такими людьми. И в то же время мой ум никак не может попасть в рамки, в которых идет их работа, и укладывает ее в свои, им не известные или кажущиеся неверными, несомненно, я выношу из этих посещений очень много — особенно много всяких указаний для будущего и для хода своей работы. Мне кажется, если у меня хватит выдержки характера, я смогу сейчас смелее пойти по тому пути, по которому идти не решался.

Вашингтон красивый и очень приятный город — далекий от шумного, грязного, чуждого нам Чикаго. Вчера после музея мы пошли в Капитолий и попали и на заседание Сената и Конгресса без всякой полиции — свободно всюду! Не знаю, как передать то большое чувство обиды, которое чувствуешь, когда вспоминаешь российские порядки.

Здесь много тяжелого и неприятного. Многое даже внешне в России ценишь сейчас не так строго. Лучше у нас организована почта, лучше железные дороги, нет такого сознательного хищнического истощения богатств — но зато весь ужас, все бессмыслие и государственный вред нашей государственной машины и внутренней политики никогда не вставал передо мной с такой силой, как сейчас, когда я могу охватить все уже не с точки зрения европейской, но мировой…

6 сентября 1913

Вашингтон

Как это ни странно, но у меня сейчас идет пересмотр прошлого моей научной деятельности. Я чувствую, что я давно, с молодости стал на тот путь, который сейчас становится господствующим. Многое из того, что мною было еще тогда понято, теперь воспринимается окружающими как новое, помимо моей работы — очень многое до сих пор не сознано. У меня не было тогда характера и выдержки, чтобы проводить с боя эти идеи — нет и теперь достаточного в этом смысле желания и, я думаю, уклада работы. Много, конечно, мешает то, что я печатаю главные свои работы по — русски. А между тем другого выхода не вижу.

9 октября 1913

С. — Петербург

Получил письмо от Александры Васильевны: она пишет о деле Бейлиса[55], но переживает его, по моему мнению, очень узко. Как‑то не сознает, что страдания целой нации не могут быть даже сравниваемы с(о) страданиями классов или возрастов в тех случаях, когда их пытаются логически обосновать. Для меня еврейский вопрос аналогичен старому вопросу невольничества, теперешнему черному и желтому вопросам.

22 октября 1913 С. -Петербург

Таланты редки, и их надо беречь и охранять — в них все‑таки настоящая, живая, вечная сила нации.

А вопрос с радием вырастает. Знаешь, у меня все‑таки досадное чувство, что я тогда не очень протестовал, что мне не дали. просимых средств. Если бы в 1911 году мне дали 36 000 руб., а не 10 000, то сейчас мы бы знали, есть или нет радиевые руды в России, больше знали, чем теперь. Но так или иначе сейчас надо добиваться. Саркома и рак — эти ужасы — мы подходим к борьбе с ними, и надо добыть средства борьбы. «Русские ведомости» ведут сейчас энергичную кампанию. К сожалению, моя статья в них безобразно испорчена — напечатали «О радиевых лучах в России» вместо «О радиевых рудах в России»! Я писал уже Мануйлову и объяснялся с Аркаданским. Сегодня утром у меня был интервьюер «Дня», и завтра появится мое интервью в «Дне». В «Вечернем времени» оно было в субботу.

14 декабря 1913

С. — Петербург

Получил приглашение в организационный комитет 1–го Всероссийского съезда по раковым болезням! Вот уже никак не мог думать, что когда бы то ни было попаду в такого рода дела. Сейчас начнется у меня довольно горячая работа с организацией радиевых исследований. Будет очень нелегко.