Академия темных. Игра на выживание - Лика Верх

Надеюсь… Надеюсь…

— Ирэне. — тихий бархатистый голос ворвался в сон, — просыпайся, родная.

Это ж сколько я проспала, что меня будить начали? Надо мной нависала улыбающаяся фигура отца.

— Тебе надо поесть. — На мой немой вопрос папа ответил:

— Ты проспала обед.

Я больше никогда не буду пить. Закусила губу, стыдно то как… Надеюсь, никто не видел моего «триумфального» удаления с бала.

— Пойдем, нам с тобой надо серьезно поговорить. — На этот раз встать оказалось гораздо легче, только… Не могу же я в футболке идти. Папа, словно прочитав мои мысли, протянул мне обычное зеленое платье, и вышел за дверь.

Медлить не стала, переоделась, взглянула на свое отражение… Под глазами залегли тени, волосы сбились в колтуны, цвет лица отдает зеленцой, сочетаясь с платьем… Картина маслом. «Бурлаки на Волге» выглядели лучше, честное слово. От косметики и следа не осталось, Витор постарался. А я вместо благодарности на него накричала… И правильно, нечего было мне больно делать.

Папа ждал за дверью. Укоризненно покачал головой, рассмотрев мое зеленоватое лицо и обняв за плечи, повел вглубь коридора.

— Я распорядился, чтобы обед тебе доставили в мой кабинет, — мы неспешно спускались по лестнице, — там нам никто не помешает.

Разговор наверно о Виторе пойдет. Все‑таки не прошла даром моя игра на нервах лже — жениха. Мама не заметила, зато папа оценил всю ситуацию правильно.

Едва зайдя в кабинет уловила запах запеченной рыбки и овощей… Желудок довольно заурчал в предвкушении вкуснейшего обеда. Он ожидал меня на журнальном столике возле дивана. Сам диван стоит вплотную спинкой к окну. Большой рабочий стол посреди комнаты излучал величие, а шкафы вдоль стен заполненные книгами дополняли рабочую атмосферу.

На письменном столе царил полный порядок. Все свитки аккуратно сложены в прорезях, чтобы не скатывались, перья, ручки, карандаши составлены в лаковую деревянную подставку, никаких лишних мелочей… Правильно говорят: хочешь узнать человека — посмотри на его рабочее место.

— Ты кушай, — мы сели на диван, — а я пока расскажу тебе одну историю.

Я только «за», особенно под запеченную рыбку с овощами…

— Родилась у одних уважаемых людей дочка, дочка выросла, отдали ее в Академию, — вот тут я жевать медленнее стала, не про меня ли случаем история? — и не знать бы горя родителям, но… — Многозначительная пауза. — Но явилась она как‑то раз и сказала: «Мам, пап, я помолвлена». И не с кем‑либо, а с человеком, на всю Академию прославленным своей жестокостью. — Подавилась, откашлялась и отставила тарелку, на всякий случай. — Отец естественно сказал «нет», а без его согласия и кольцо свою силу не примет, и брак заключить нельзя. — А вот интересно… Что, если папа скажет свое «нет», кольцо снимется? — Уговаривала дочь отца согласие дать, да только непреклонен он был.

Что ж тогда согласие дал?

— Не прошло и двух дней, как заявился к отцу жених, — последнее он с ноткой презрения молвил, — в чувствах великих убеждать стал, дочь все его слова подтвердила, а он, подлец, к теще подмазался, она отца долго уговаривала… — Загадочно улыбнулся. — И дал отец согласие свое, скрипя сердце. Догадываешься, о ком я говорю?

Еще бы не догадаться… Кивнула, он продолжил:

— Так вот объясни мне, родная, а то я, проживший не одну сотню лет, повидавший за свою жизнь многое, все никак в толк не возьму, за какой бездной вам эта помолвка? — Голос строгий, губы сжаты, глаза насквозь пронизывают…

А я не нахожу ответа. Я ведь не знаю зачем Витору эта помолвка, и что ему надо. Лучшим ответом посчитала молчание.

— Ты думаешь твой отец слепой дурак и ничего не видит? — Помотала головой и подумала… А что конкретно он видел? Нашу «милую» беседу возле стола, на лавочке, мою попытку снять кольцо, болевой шок или мое финальное удаление из зала?

— Пап, а что ты видел? — Пронзительный взгляд отметил каждую эмоцию на моем лице.

— Ирэне, не пытайся что‑то от меня скрывать. Я могу помочь.

Я же именно этого и хотела, а чего тогда молчу? Рассказать, как он обращается со мной ума много не надо. Папа действительно поможет, только вот… Так ли хороша эта идея? В Академии магистр Айнех, когда не обнаружил на мне кольца, глазами сверкал, как пожар третьей степени опасности. Он мне пострашнее Витора кажется. Поставит перед клетками с чудищами, распахнет все разом и прощай и Лиса, и Ирэне.

Теперь я знаю, кто точно поможет в избавлении моего пальца и меня от Витора, а пока…

— Нет, папа, тебе показалось. — Натянула улыбку. — У нас все хорошо.

Его взгляд так и кричал «не верю!», и правильно, но он лишь спокойно спросил:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Рассказать? Надо подумать… Про кинжал нельзя, про сны не желательно, про… И меня осенило!

— Со мной произошла одна странность. Я превратила умертвие в дерево. — Я ожидала от папы той же реакции, что была у Нелина и у магистра Айнеха, он лишь потер подбородок и вкрадчиво поинтересовался:

— Скажи мне, родная моя, ты случайно ничего не теряла?

Тупиковый вопрос.

— Вроде нет… — Уверенности в моем голосе и след простыл.

— Ты родилась обычным ребенком, а вот сила у тебя… не типичная для этого мира. Свет выбрал твою душу, что крайне редко случается. — Мне уже страшно. — Испокон веков на светлых охотятся, слишком много могут дать, поэтому мы с твоей мамой приняли решение надеть тебе артефакт, который искажал бы потоки светлой магии, превращая в темную.

Не до конца поняла, но суть уяснила. Я, то есть Ирэне — светлый маг.

— До пяти лет нельзя было использовать на тебе артефакт, велика вероятность перегорания на стадии становления. Но ты успела оставить свой светлый след, — папа улыбнулся, — арка в гостиной, терраса, цветы в вазах, никогда не увядающие.

Да, цветочки там красивые. Вот оно как получается… Значит, светлое порождает природу, живое, все самое прекрасное…

— В пять лет на тебя надели артефакт, стояла задача расположить его там, где не увидит никто. За исключением мужа.

Это ж какое место они использовали для сокрытия артефакта? Нет, у меня этого артефакта априори быть не может, но…

— Где артефакт, Ирэне? — Строго вопросил отец, подавшись вперед.

Почему мне так «везет»? Что я должна ответить? Куда я его дела? Видя мое замешательство, папа, задумавшись, выдал:

— Позовем маму. — Он щелкнул пальцами, в воздухе вспыхнул огненный цветочек и сразу растаял.

Буквально через минуту в кабинет вошла мама. Роскошная рыжая шевелюра рассыпалась по плечам и спине, черные брюки с заправленной в них белой рубашкой, высокие каблуки. Безупречна.