Творения, том 12, книга 2 - Иоанн Златоуст

СЛОВО 13

О болезни и врачах

Когда, человек, ты подвергнешься болезни, вспомни о теле Иова, о святой его плоти, потому что она, и имея такие язвы, была свята и чиста. В самом деле, кто так болел когда-нибудь? Кто подвергался такому несчастью или видел другого подвергавшегося? Нет, нет, никто. Постепенно истощалось его тело, источник червей точился у него изо всех членов, и приток этот был непрерывен, повсюду было страшное зловоние, тело постепенно распадалось и, разлагаясь от такого гниения, делало противной пищу, И голод был у него необычайный и неслыханный, потому что он не мог вкушать предлагаемой пищи. "чувствую смрад в пище моей" (Иов. 6:7). Но, скажешь, он имел достаточное утешение и облегчение в сознании того, что эти бедствия навел на него Бог. Напротив, это-то особенно его и смущало и страшило, что праведный Бог, которому он всячески служил, враждует, как он думал, с ним, так как он не мог найти никакой разумной причины для случившегося. Если же ты думаешь, что этого достаточно для утешения, то можешь и сам получить такое утешение. Хотя бы ты терпел какое-нибудь бедствие не ради Бога, а от людской злобы, но если ты не произнесешь хулы, а возблагодаришь Того, кто мог воспрепятствовать этому, но попустил ради твоего испытания, то, подобно тому как увенчиваются страдающие ради Бога, и ты получишь те же самые награды за то, что мужественно перенес причиненные тебе людьми бедствия и возблагодарил Того, кто мог, но не восхотел не допустить их. Нет ни одного ни доброго человека без греха, ни злого без правды; возмездие же и воздаяние бывает и тому и другому. Если какой-нибудь праведник сделает нечто злое и заболеет, подвергнется наказанию, то не смущайся, а скажи: этот праведник сделал когда-нибудь небольшое зло и получает должное здесь, чтобы не быть наказанным там. Равным образом, если увидишь, что грешник похищает, обманывает, делает тысячи зол и, несмотря на то, благоденствует, точно также не смущайся, а скажи: этот грешник, делающий тысячи зол, когда-нибудь сделал нечто доброе и получает за это блага здесь, чтобы не требовать награды там. Это можно видеть и на примере Лазаря. Так как случалось и ему иметь кое-какие грехи, и богачу, в свою очередь, иметь нечто доброе, то послушай, что говорит Авраам: "ты получил уже доброе твое" там, "а Лазарь - злое" его (Лк. 16:25). Какие? Ты сделал нечто доброе? Ты за то получил богатство, здоровье, удовольствие, власть, почет, и тебе не осталось никакого долгу. А что Лазарь? Не согрешил ни в чем? Нет. Потому и говорит: "а Лазарь - злое" его, потому что когда ты получал "доброе твое", тогда и Лазарь - "злое". Итак, когда ты увидишь, что праведник терпит наказание, называй его блаженным и говори: этот праведник имеет какой-нибудь грех, получает возмездие за него и отходит в тот мир чистым. Если же он наказывается более, чем заслуживают грехи, это вменяется ему в умножение праведности. И слушай, что я говорю. Иов был праведен, непорочен, истинен, богочестив (Иов. 1:1), и тело его подверглось наказанию здесь, чтобы получить награду там. "Или ты думаешь, что Я поступил с тобою не так, или разве ты окажешься правым?" (Иов. 40:3)? Итак, совратил ли этого святого Иова совет жены? Напротив, скорее даже сделал обратное, укрепил его еще более, так что он даже выразил порицание жене. Он предпочитал лучше скорбеть, мучиться и терпеть тысячи бедствий, чем найти освобождение от этих зол через хулу. Между тем многие из людей, когда подвергнутся какой-нибудь болезни, тотчас же извергают хулы и таким образом тяготу болезни несут, а пользы от нее, приобретаемой чрез терпение, лишаются. Что ты делаешь, человек? Хулишь своего благодетеля, спасителя, защитника, попечителя? Не замечаешь, что несешься в пропасть и ввергаешь себя в ров крайней погибели? Для того ведь диавол и наводит тысячи бедствий, чтобы низвергнуть тебя в этот ров. И если он видит, что ты хулишь, то легко умножает и усиливает скорбь, чтобы ты под влиянием мук опять предавался ропоту; а если видит, что переносишь мужественно, и чем более усиливается страдание, тем более ты благодаришь Бога, то тотчас же отстает, видя уже тщетность и бесполезность своих козней. Зачем ты ропщешь, человек, и извергаешь хулы, если подвергнешься когда-нибудь неожиданному несчастью? Разве ты сделаешь легче страдание, если будешь хулить? Наоборот, ты усилишь его и сделаешь скорбь гораздо более тяжкой. Но ты не можешь молчать, будучи пронзаем скорбью? Тогда вместо хулы возблагодари, восхвали, прославь Бога. Если ты произнесешь хулу, то и помощь Божию оттолкнешь, и диавола сделаешь более сильным против себя; а если возблагодаришь, то и козни лукавого демона отразишь, и попечение Бога-покровителя привлечешь к себе. Но часто язык по привычке стремится произнести эти непотребные слова? А ты, когда он устремится, закуси его отовсюду крепко зубами, прежде чем он произнесет эти слова. Лучше ему теперь обливаться кровью, чем в тот день, когда он будет желать капли воды, не иметь возможности найти облегчение, как то было с богатым; лучше ему потерпеть временную боль, чем непрерывно и вечно гореть в огне на том свете. Итак, когда ты подвергнешься тяжкой болезни, и многие будут понуждать тебя облегчить страдание - одни заклинаниями, другие амулетами, третьи какими-либо иными чародейными средствами, а ты ради страха Божия мужественно и твердо перенесешь тяготу болезни и предпочтешь лучше все потерпеть, нежели решиться сделать что-нибудь подобное, - это доставит тебе венец мученичества. И не сомневайся; как мученик мужественно переносит муки истязаний, чтобы не поклониться идолу, так и ты переносишь муки болезни, чтобы не нуждаться ни в чем, исходящем от него, и не сделать того, что он повелевает. Но те муки сильнее? Зато эти продолжительнее, - так что оказываются равны тем, а часто даже и более сильными. В самом деле, когда горячка внутри мучит и сожигает тебя, а ты, несмотря на увещания других, отвергнешь заклинание, то не облекаешься ли ты в венец мученичества? Когда ты с великим срамом выгонишь из дома заклинателей, то все, кто услышит, похвалят и удивятся тебе, и будут говорить между собой: такой-то, страдая болезнью, несмотря на то, что некоторые много раз убеждали, уговаривали и советовали воспользоваться чародейными заклинаниями, не допустил этого, а сказал: лучше умереть так, нежели отречься от благочестия. Если же здесь бывает столько похвал, то представь, какие венцы ты получишь там, когда в присутствии ангелов и архангелов Христос подойдет к тебе и, взяв за руку, выведет на средину зрелища и вслух всем скажет: этот человек, некогда болея горячкой, невзирая на бесчисленное множество советовавших ему избавиться от горячки, ради имени Моего и страха ко Мне, чтобы не согрешить, с позором прогнал обещавших вылечить его таким образом и предпочел лучше умереть от болезни, чем отречься от служения Мне. В самом деле, если Он выводит на средину тех, кто напоил Его, напитал и одел, то гораздо более тех, кто решился ради Него терпеть горячку. Не одно ведь и то же дать ли хлеб и одежду, или претерпеть долгую болезнь; последнее гораздо более первого; а потому и венец будет более блистательным. Об этом будем размышлять и беседовать друг с другом и будучи здоровы. Вспомни блаженного Тимофея, которому болезнь никогда не давала отдыха, а постоянно была соединена с телом. Если же этот праведный и святой, которому вверено было попечение о вселенной, который воскрешал мертвых, изгонял демонов и исцелял бесчисленные болезни в других, терпел такие страдания, то какое извинение будешь иметь ты, который возмущаешься и ропщешь при кратковременных болезнях? Сыновей, хотя отцы часто и незаслуженно наказывают их, понуждают терпеливо сносить наказание; а ты не можешь потерпеть, когда наказывает тебя Бог, Который любит тебя больше отцов и все устрояет тебе на пользу, но, хотя бы приключилась даже незначительная болезнь, тотчас же выходишь из-под Его владычества и бежишь к демонам? И какое получишь ты прощение? Как ты оправдаешься пред Христом? Как призовешь Его в молитвах? С какой совестью после того войдешь в церковь? Какими глазами будешь смотреть на иерея? Какой рукой коснешься священной трапезы? Какими ушами будешь слушать читаемые там Писания, совершая против себя самого такие преступления? Как сможешь опять умолять Бога? Да и никто другой, хотя бы он имел дерзновение Моисея, не в состоянии будет молиться за тебя. Или ты не слышишь, что говорит Бог Иеремии относительно иудеев: не молися о людях сих, яко аще станет Моисей и Самуил, не послушаю их (Иер. 15:1)? Подобно тому, как торговцы невольниками, предлагая малым детям пирожки, сладкие фрукты и тому подобное, часто уловляют их такими приманками и лишают свободы и даже самой жизни, так точно и чародеи, обещаясь вылечить больной член, топят все спасение души. Многие, впавшие в крайнее безумие, не только просят у Бога всяческих богатств, власти и тому подобного, но и проклинают врагов и умоляют послать им какое-нибудь наказание; они желают, чтобы Тот самый, которого они молят быть снисходительным и милостивым к ним, был жестокосерд и бесчеловечен к врагам их. Плывущие на корабле не дают кормчему приказаний держать кормило известным образом и направлять корабль, но, сидя на палубе, доверяют его искусству не только когда корабль плывет благополучно, но и когда ему угрожает крайняя опасность; а одному только Богу, который заботливо устрояет полезное нам, не хотят доверять, уподобляясь больному, который упрашивает врача дать ему не то, что прекращает болезнь, а то, что питает вещество, являющееся матерью болезни. Но не послушается врач просьбы больного; и хотя бы видел его плачущим и жалобно умоляющим, скорее последует закону своего искусства, чем преклонится на его слезы. И такое невнимание мы называем не жестокосердием, а человеколюбием, потому что, если он слушается больного и доставляет ему удовольствие, то поступает с ним как враг, а если упорствует и противится его желанию, то обнаруживает милосердие и любовь. Равным образом и нежно любящие отцы ни в коем случае не дозволят себе дать детям нож или горящие уголья, когда те просят их, потому что хорошо знают, что удовлетворение такой просьбы пагубно для них. Так точно и Бог не может дать просящим гибельного в качестве полезного, поскольку знает, что это будет им на погибель. Думаю, что и древние врачи не напрасно и не без причины постановили законом публично показывать действие разных орудий, а для того, чтобы предостеречь здоровых, показав им наперед, в чем они будут нуждаться, если станут вести беспорядочную жизнь. Итак, Христос должен быть для нас и страшнее геенны, и вожделеннее царства небесного; и если мы заболеем, лучше остаться в болезни, нежели чрез освобождение от недуга впасть в нечестие. Если даже чародей и вылечил тебя, он больше причинил вреда, чем пользы. Он часто приносит пользу телу, которое все равно немного позднее должно умереть и сгнить, но причиняет вред бессмертной душе. Тому, кто не врач, лучше и не иметь лекарств. Тот, кто их не имеет, ни спасает, ни губит, а имеющий губит, не зная, как ими пользоваться, потому что спасение не в природе только лекарств, но и в искусстве того, кто их прилагает. Иметь, следовательно, название врача не значить быть врачом. Слышал ли ты повествование о Лазаре, как он всю свою жизнь боролся с голодом, болезнью и полным одиночеством, так что и самую жизнь кончил перед воротами богача, будучи презираем, испытывая голод и служа пищей для псов. Телом он ослабел до такой степени, что не мог даже отогнать собак, которые нападали на него и лизали раны. И однако он не искал заклинателя, не привешивал ладонок, не обращался к колдовству, не звал к себе чародеев, не делал и ничего другого запрещенного, но предпочитал лучше умереть среди таких зол, чем изменить хотя бы отчасти благочестию. Итак, когда он терпел столько бедствий и мужественно переносил их, какое же прощение будем иметь мы, если ради горячки или ран зовем в свой дом знахарей и чародеев? Многие часто хворают, но не имеют недостатка в необходимой пище, другие живут постоянно в крайней бедности, но пользуются здоровьем; Лазарь же был до такой степени обессилен, что не мог даже отогнать собак, а лежал как живой мертвец, видя, как те нападают на него, отогнать же их не имея сил, - так обессилели его члены, так были изнурены болезнью, так истощены испытанием. Если же каждое из этих бедствий само по себе невыносимо и ужасно, то, когда они соединены были вместе, не адамант ли был тот, кто терпел их? Если бы он терпел все это и был оставлен без всякой заботы, лежа в пустынной и необитаемой местности, то он не так бы чувствовал скорбь, потому что отсутствие кого бы то ни было другого заставило бы и невольно переносить приключившееся несчастье; но то обстоятельство, что он лежал на виду стольких людей, и при том благоденствующих, и ни от кого не удостаивался даже и малейшей заботы, делало чувство боли гораздо более острым. Представь, что он должен был испытывать, видя, как тунеядцы, льстецы спускались, поднимались, выходили, входили, шумели, упивались. Мы, хотя бы потерпели тысячи бедствий, можем, взирая на него, получить достаточное утешение, потому что скорбящим приносит великое утешение то, что они находят сообщников своих страданий; между тем Лазарь не имел пред глазами никого другого, кто страдал бы одинаково с ним, причем даже думал, что настоящие дела кончаются здешней жизнью, так как он был из числа живших до благодати. Если же теперь, в наши времена, после такого познания Бога, после благих надежд на воскресение и благ, уготованных для хорошо подвизающихся, некоторые оказываются так малодушны, что не исправляются даже этими надеждами, то что же должен был чувствовать он? Будем же подражать Лазарю все, и богатые и бедные. Он выдержал не один, не два, не три только подвига добродетели, а гораздо более, - бедность, отсутствие покровителей, болезнь, то, что не два, не три дня, а всю жизнь видел себя в таком состоянии, а богача в противоположном; то, что не имел возможности видеть другого Лазаря, не мог ничего любомудрствовать о воскресении; то, наконец, что вместе с указанными бедствиями еще имел о себе вследствие этих несчастий дурное мнение среди людей. Итак, когда он с таким мужеством переносил все эти бедствия вместе, какое извинение будем иметь мы, если не перенесем даже и половины их? В самом деле, ты не можешь ни указать, ни назвать никого другого, кто потерпел бы столь много и при том таких зол. Для того Христос и представил его в притче, чтобы мы, в какое бы несчастье ни впали, взирая на преизбыток его бедствий, получали от его любомудрия достаточное утешение и облегчение. Подлинно, он является общим учителем для всей вселенной, предоставляя всем, терпящим какое бы то ни было бедствие, взирать на него, и всех побеждая преизбытком собственных страданий. Так и мудрые врачи, когда хотят отсечь сгнивший член, или извлечь камни, забившиеся в каналах тела, или исправить какую-нибудь другую погрешность природы, делают это, отведя больного не куда-нибудь в угол, а, напротив, выставляют его на площади и, образовав из проходящих толпу зрителей, производят сечение. И делают это не потому, что хотят выставить на позор человеческие несчастья, а для того, чтобы на чужих телах научить тех, которые смотрят, иметь надлежащую заботу о собственном здоровье. Итак, когда ты увидишь, что праведник находится в бедности, подвергается обидам и кончает настоящую жизнь в болезни и других бесчисленных бедствиях, то скажи самому себе: если бы не было воскресения и суда, то Бог не попустил бы тому, кто претерпел ради Него столько зол, отойти отсюда, не испытав никакого блага. Отсюда очевидно, что Он уготовал им другую жизнь, более приятную и много сноснее здешней. Иначе, согласно ли было бы с разумом, что многим из нечестивых Он попускает наслаждаться довольством в настоящей жизни, а многих из праведников оставляет среди бесчисленных зол, - Он, Который и называется праведным, и на самом деле таков, и имеет силу праведно воздать каждому по его достоинству. Тому подобает слава, держава, честь и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.